Разлюбить князя (СИ) - Хан Ирма

— Что ты, князь!? Разве могу я?.. — поклонился Петраш сначала Буршану, потом Карушату.

Буршан подхватил Таню и посадил на коня:

— Жду тебя завтра утром в харуше! — повернулся к кузнецу и пришпорил Карута.

Всадники уже скрылись за деревьями, а Петраш всё ещё стоял на месте, ошарашенный случившимся. Он даже думать боялся о том, что за наказание ему уготовит князь

Часть 5 глава 7

Карушат поравнялся с сыном:

— Буршан, я доеду до дома на Бутале, а позже Гренис приведёт его в твою конюшню.

— Хорошо, отец. Спасибо тебе. — Буршан поднял руку, прощаясь.

«Даже жесты такие же, как у нас», — грустно подумала Таня, вспоминая родных и друзей.

— Надо заехать в харуш и сказать Фиозе спасибо. Ведь это она пришла в наш дом и высказала своё волнение по поводу твоего долгого отсутствия. Надо успокоить её. Сказать, что с тобой всё в порядке. Если бы не она, то кузнецу удался бы его замысел. Вот только про похищение ей знать не надо.

— Хорошо, — Таня кивнула. — А как мы объясним ей моё долгое отсутствие?

— Скажем, что сначала ты любовалась его работой, а потом слишком долго объясняла ему, что надо сделать. Он такой кухонной утвари никогда не встречал. Хотя, я думаю, объяснений Фиоза не попросит.

— Обязательно попросит, — улыбнулась Таня. — Она любопытна так же, как и все девушки. Но в одном ты прав — не стоит её расстраивать. Буршан, а мы сможем поесть в харуше? Я проголодалась.

— Конечно, поедим. Ведь уже время близится к ужину.

— Надо же… Со всеми этими неприятностями я даже не заметила, как пролетело время… Хотя… до того, как пойти к кузнецу я успела сделать три пирога и научила девушек печь оладьи…

Татьяна заметила, что в Голубой Дали люди так же хлебосольны, как и на Кавказе, и в России. Мужчина просто считал своим долгом накормить женщину. Даже в текстильной лавке купец предлагал им со Зланой чай и сласти.

Фиоза вышла из кухни и поспешила навстречу князю и Тане.

— Слава Солнцеликому Артаку, с тобой всё в порядке! Почему тебя так долго не было?

— Потому что она долго объясняла Петрашу, что он должен изготовить. — Не дал слова сказать Буршан Тане. — Она заказала ему что-то настолько мудрёное, что завтра утром он придёт за уточнениями, а заодно мы с ним обсудим оплату заказа. И ещё, Фиоза, накорми нас чем-нибудь вкусным, — улыбнулся князь. Взял Таню за руку и повёл к столу около окна.

— Ты снова будешь похлёбку? — поспешила Фиоза за ними.

— Да. И с огромным удовольствием.

Буршан отодвинул стул для Тани. Потом сел сам. Татьяна не переставала удивляться тому, насколько галантен был князь. Вот что значит воспитание! Она заметила, что в Голубой Дали вообще к женщинам выказывают уважения все мужчины, независимо от своего ранга и возраста.

— Можно я загляну на кухню? — спросила Таня Буршана после обеда. — Я ненадолго. Хочу сказать Фиозе спасибо…

— Помнишь, о чём я тебя просил? — князь слегка сжал её ладонь.

— Конечно, помню. Я ничего не расскажу, раз ты просишь.

Таня направилась в сторону кухни, но увидела Фиозу в столовом зале около корзиночек с хлебом, которые стояли на отдельном столе вместе с компотами из разных ягод и отварами.

— Фиоза, спасибо. Опять всё очень вкусно. И спасибо тебе за то, что волновалась за меня. Мне очень понравилось помогать вам по кухне. Попрошу разрешение у Буршана, что бы он завтра отпустил меня к вам снова.

— Мы завтра за ягодами собираемся, так что… — Фиоза развела руками.

— Я думаю, он меня и за ягодами с вами отпустит.

— Мы обычно с Миритой ходим.

— Я тогда завтра вместо неё пойду. Пускай она чем-нибудь другим займётся. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула девушка. Тане невдомёк было, что с женщиной князя в селенье спорить никто не будет, поэтому очень обрадовалась тому, что Фиоза согласилась. — Мирита ведь не обидится?

— Думаю, нет.

— Отлично. Тогда до завтра.

Девушки были так увлечены разговором, что не заметили, как чья-то тень мелькнула за гардиной…

Таня поспешила к столу, за которым её ждал князь. Она хотела сразу сказать ему про завтрашний поход за ягодами, но он так странно посмотрел на неё, что она сочла за лучшее пока помолчать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Часть 5 глава 8

Когда они подъехали к дому, Буршан спешился, помог спуститься Тане и позвал Салита:

— Помой и покорми коня.

— Можно я отведу его на реку? — спросил слуга, беря коня под уздцы.

— Конечно. Пусть покупается.

Как только Таня и Буршан вошли в дом, мужчина свёл брови и строго спросил:

— Почему ты сказала Петрашу, что ты моя пленница?

— А что я должна была ему сказать? — Таня в удивлении приподняла бровь.

— Если бы ты сказала, что ты — моя женщина, ему бы и в голову не пришло похищать тебя! — он был рассержен тем, что Таня не понимала таких простых вещей.

— Женщина!? Я — твоя женщина? — вкрадчиво сказала Таня, подходя к нему. — А не ты ли с первой минуты наше знакомства напоминал мне постоянно о том, что я пленница? А не ты ли обращался со мной хуже, чем с тварью бессловесной, когда брал меня силой, не интересуясь при этом моим желанием? Женщина! — фыркнула Таня. — Теперь мне понятно, почему на людях я должна быть твоей женщиной. Видно, есть какой-то закон, позволяющий пленницу перекупить, да? Поэтому ты не считал нужным знакомить меня с вашими обычаями и правилами поведения? А когда кто-то другой рассказывал мне про ваш мир, то набрасывался на него с кулаками, что бы он нечаянно не проговорился. Ты даже не счел нужным рассказать мне, что твоя мама умерла, и я выглядела полной дурой сегодня перед твоим отцом! Женщина!.. — она презрительно скривила губы. — Даже к своему псу и своему коню ты относишься с большим трепетом и вниманием. Если в Голубой Дали принято так обращаться со своими женщинами, то понятно, почему ваши женщины предпочли вернуться к роркам! Этот мир не для меня! — Таня почти выплюнула эти слова стоявшему напротив её мужчине. Потом направилась к шкафу, взяла чистое нижнее бельё и блузу. Повернулась к Буршану:

— Будет желание снова изнасиловать меня — я в бане!

Она ушла, а Буршан так и остался стоять на месте. Да, в уме Тане не откажешь. Конечно, вряд ли кто стал бы посягать на женщину князя, хоть в истории такие случаи встречались. Так же он понял, насколько прав был его мудрый отец. Эту женщину надо не ломать. Её надо любить. В ней столько темперамента, она так эмоциональна… Можно только представить, с какой страстью она бы отдалась тому, кого любит. Буршан был вынужден признать, что с самого начала неправильно повёл себя с ней. В момент их знакомства он хотел только одного — быть единственным обладателем этой необыкновенно прекрасной женщины. Он не мог позволить, что бы она принадлежала кому-то другому. Тогда он не понимал своего желания, и только позже осознал, что полюбил её с первого взгляда, но даже самому себе не хотел в этом признаться. Всегда считал, что нет никакой любви. Ни с первого взгляда, ни со второго, ни с третьего. А тут… Словно мир перевернулся. Когда он посадил её перед собой на коня, а она, вместо того, что бы держаться за него вцепилась в гриву Карута, он разозлился. Решил, во что бы то ни стало покорить эту гордячку. И, как теперь выяснилось, покорять её надо было совсем по-другому. Вот только возможно ли будет что-то изменить сейчас? Не слишком ли поздно он спохватился? «Лучше поздно, чем никогда, — решил Буршан. — Надо обязательно попробовать всё исправить. Ведь без неё моя жизнь лишена не только радости, но и смысла». Он подошёл к шкафу. Так же, как и Таня, взял чистое бельё и поспешил в баню.

Татьяна разделась в предбаннике и вошла в парную. Ей очень нравилась чистоплотность жителей этого мира. Баньки были рядом с каждым домом, и мыться по утрам и вечерам входило в обычаи клана Голубой Дали. За ночь вода в чане остывала совсем чуть-чуть, и утром подогревать её не надо было. Климат в Горушанде намного теплее, чем в Адыгее. В конце сентября здесь было так тепло, что мужчины надевали жилеты на голое тело или широкие рубашки из ткани, похожей на батист, с высокими манжетами, а женщины ходили в сарафанах и лёгких блузах с короткими рукавами. Ткань для блузок была тонкая и почти невесомая, а женские трусики в виде изящных коротких панталончиков, которые заканчивались оборочкой, вызывали у Тани добрую улыбку.