Ее Звали Карма - Светлана Поли

— Мир дому твоему, Махмуд, — с живостью проговорил купец.

— И твоему дому тоже, почтенный Али-Рашид.

— Махмуд, принеси чаю. Крепкого и горячего.

— Без молока?

— Без.

— К чаю что-нибудь подать?

— Сушеную дыню, пожалуй.

— Кальян не желает процветающий господин?

— Нет-нет, в следующий раз. У меня сейчас намечается важное дело, и голова должна быть ясной как никогда.

— Тогда удачной сделки почтеннейший, — пожелал Махмуд и удалился выполнять заказ.

Али-Рашид нервничал: Ибрагим задерживался. Уже и несколько пиал чая выпито, и дыня съедена, а секретарь все не идет. Купец уже рисовал в своем воображении всевозможные веские причины столь длительной задержки. Наконец, на пороге появился Ибрагим. Он оставил двоих воинов снаружи, а сам вошел внутрь чайханы. Али-Рашид даже подскочил с места, уже и не надеясь дождаться высокопоставленное лицо.

— О, почтенный Ибрагим-ага, какой же ты важный человек. У тебя столько срочных дел, но ты нашел минутку, чтобы спуститься с такой высоты к ничтожному слуге Несравненного. Это так благородно и трогательно. Да сопутствует тебе удача и светит Луна на твоем небосклоне пока во вселенной существует Аллах Всемогущий!

Ибрагим подал знак чайханщику и сел на топчан напротив Али-Рашида.

— Я слушаю тебе. Говори.

— Как я заметил ранее — господин возможно и не помнит этого — я, ничтожная былинка в глазах Аллаха, пекусь о благе и безопасности нашей великой империи несравненного Султана-баши…

Ибрагим удивленно повел бровью.

— …по — своему. Как умею, — поспешил добавить Али-Рашид, заметив перемену в лице секретаря.

Ибрагим глубоко вздохнул, но промолчал.

— Но если щедрость Великого визиря — как говорят правоверные магометане — также ослепительна, как блеск нашего божественного дневного светила…

— Одним словом, за свою опеку о благе ты ждешь награду. И каков эквивалент такой преданности?

— Не спеши, благородный господин. Возможно, когда ты увидишь эту жемчужину, ты своей щедростью затмишь солнце и по достоинству облагодетельствуешь этого купца. А я пока боюсь продешевить. Ведь, как сказал пророк, ничто не идеально под Луной.

Ибрагим усмехнулся.

— Мудро. И честно, нечего сказать.

— Я честный человек, господин.

— Когда же я смогу взглянуть на твою драгоценность?

— Сегодня же, справедливейший. Она ходит гулять в рощу. Там ты, прекрасный господин, ее и увидишь. А когда благословенные очи окинут интересующий нас предмет своим лучезарным взором, тогда мы и поговорим о моем ничтожном вознаграждении.

Махмуд принес Ибрагиму дымящуюся пиалу зеленого чая, и разговор продолжился.

— Что еще ты можешь сказать об этой чужестранке?

— Похоже, что наш язык ей знаком: они разговаривали меж собой.

— Она была не одна?

— С ней всегда спутница, жена рыбака.

— О чем же они беседовали?

— Я не расслышал: мне пришлось держаться от них на значительном расстоянии, чтобы остаться незамеченным. Но я разглядел, что белая женщина была печальна в своей небесной красоте и в чем-то убеждала вторую. Похоже, ее мучает что-то. Она страдает. Так мне показалось издалека.

Ибрагим задумался.

Через добрых полтора часа секретарь, купец и двое воинов делали конную прогулку по берегу небольшой реки, впадавшей в море.

— Господин, позволь я здесь сойду с твоего прекрасного коня и войду в рощу пешим, чтобы тайно поглядеть — на месте ли предмет наших интересов?

— Ступай.

Али-Рашид слез с коня и мелкими, частыми шагами, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, поспешил в сторону рощи. Перебегая от дерева к дереву, он приблизился на достаточно близкое расстояние к известному ему месту. Да, чужестранка сидела на бревне, и она была не одна. Рядом, прислонившись спиной к дереву, стоял молодой мужчина и мял в руках ветку с молодыми листьями. Они о чем-то беседовали, время от времени поглядывая друг на друга. Али-Рашид поспешил обратно к подручному визиря.

— Господин, господин, — задыхаясь и держась за сердце, на ходу обращался купец, подбегая к секретарю. — Она там. Но она не одна. Мы должны подойти тихо, чтобы не спугнуть голубков.

Ибрагим спрыгнул с коня и, отдав поводья одному из воинов, направился следом за запыхавшимся купцом.

Карма, не закрывая лицо (Мустафа видел его уже тысячи раз), спокойно беседовала с ним, плохо подбирая нужные слова. Но они понимали друг друга.

— Тебе здесь грозит опасность, если будешь сама по себе. Прости, я не хотел тебя обидеть, — сокрушался молодой человек.

— Мустафа, я очень признательна тебе за спасение моей жизни. И если бы могла достойно отблагодарить тебя, то непременно сделала бы это. Но теперь я лишена всего, чем обладала когда-то.

— Мне ничего не нужно. Просто оставайся со мной.

— Ты не знаешь меня. Я другая. И я чужая тебе.

— Но ты здесь по воле Аллаха! Он Всевидящий и Ясновидец!

— Да, Богу было угодно, чтобы от смерти меня спас достойный человек, который не причинит мне зла и не разобьет мое уже раненное сердце, — она поднялась с бревна и подошла к молодому человеку. — Мустафа, ты очень хороший человек, — Карма погладила его по щеке. — И я тебя никогда не забуду. Но мне нужно идти своей дорогой.

Мустафа в сердцах схватил ее за плечи.

— Подумай еще, может тебе не стоит уходить, а стоит остаться?

— Нет, — она попыталась освободиться, но молодой мужчина не выпускал ее, крепко держа за плечи.

— Мустафа, пусти: мне больно!

— Я не отпущу тебя, пока ты не согласишься остаться.

Ибрагим с Али-Рашидом наблюдали за происходящим, сидя в кустах.

— Я думаю, стоит уже вмешаться, — заметил Ибрагим.

— Как вам будет угодно, господин.

— Возвращайся к лошадям и приведи сюда остальных. А этими я займусь сам. Ступай.

Стараясь не шуметь, купец поспешил выполнить поручение.

— Сейчас нужно слушаться Ибрагим-агу. От него зависит успех моего дела, — рассуждал Али-Рашид на ходу.

— Мустафа, отпусти! — пыталась освободиться девушка.

— Ты такая красивая, Кармэ! — восхищенно проговорил он, вцепившись ей в плечи. — И я мог бы продать тебя на невольничьем рынке. Мать так настаивала, но я решил сделать тебя достойной горожанкой, порядочной женщиной, а не воспользоваться тобой, как наложницей. Почему ты отвергаешь меня? — еще крепче обнял он ее и хотел поцеловать, но из кустов вышел Ибрагим.

— Что здесь происходит? — строго спросил он.

Мустафа сразу же отпустил Карму, и она отошла от него на безопасное расстояние.