Ее Звали Карма - Светлана Поли

— Достопочтенный Али-Рашид, Его милость Великий визирь Муслим — ага готов выслушать тебя. Следуй за мной, — проговорил Ибрагим и повел разволновавшегося купца к тому, аудиенции кого тот так страстно добивался. Дверь за ним также плавно закрылась. Сделав пару шагов, Али-Рашид упал на колени и приник лицом к ковру.

— Подойди ближе, Али-Рашид. Что за дело привело тебя ко мне? — спросил визирь, сидя на высоком подиуме, устланном ковром.

Купец поднялся и, согнувшись в три погибели, приблизился.

— Может это дело ничтожно в глазах Аллаха, но подозрение относительно одного человека, появившегося в нашем благословенном городе совсем недавно… Да стоит он вечно на земле!

— Говори!

— Этот человек — женщина.

— Я слушаю.

— Эта — белая женщина, мой господин. Она живет у рыбака, который сам еле-еле сводит концы с концами, где уж ему иметь такую рабыню. Не каждый правоверный горожанин может позволить себе подобную роскошь, ведь такие рабыни весьма и весьма дороги. Только Султану-баши и Великому визирю под силу такое могущество. Да процветают они во веки вечные! Вот и закралось подозрение у меня, ничтожного: а ну как это шпионка или беглая из гарема почтенного господина?

— Ты видел ее также, как я вижу тебя?

— О, нет, Повелитель! Она была в накидке. Я не видел ее лица, но я заметил ее белые руки и голубые глаза.

— Твое подозрение вызвано только этим? Может она говорила что-нибудь или ее действия подвигли тебя на то, чтобы в столь ранний час беспокоить меня подобными мелочами?

— Прости, всемилостивейший и справедливейший господин ничтожного слепца, — Али-Рашид плюхнулся на колени. — Но разве не странно, что у рыбака такая рабыня?

— Мне нужны веские доказательства, чтобы взять человека под стражу, а не домыслы и бездоказательный бред, — строго сказал Муслим-ага.

— Если я добуду веские доказательства, могу ли я вновь предстать пред очи справедливейшего?

— Это будет зависеть от того, что ты расскажешь моему подручному Ибрагиму.

— О, да, мой Повелитель.

Муслим — ага махнул рукой, дав понять, что аудиенция окончена.

Али-Рашид поднялся с колен и, пятясь, покинул зал приемов. Когда за ним закрылась дверь, визирь поднялся со своего места и подошел к резной решетке окна, глядя на город.

— Что ты думаешь об этом? — спросил Муслим — ага у Ибргима.

— Старик, похоже, тронутый. Но если она действительно существует, а не плод больного воображения озабоченного торговца, и если она хороша и молода, то…

Визирь обернулся, глядя в упор на Ибрагима.

— То…что?

— То может Великому визирю следует взглянуть на нее, прежде чем «опасная шпионка» предстанет пред лицом Аллаха?

— Сам разыщи ее. А этот правоверный купец пусть поможет тебе.

— Да, мой Повелитель.

Муслим-ага повернулся к окну и с высоты своего дворца стал разглядывать разбросанные внизу домишки и дворики. Он задумался на мгновенье, потом вспомнил, что его ждет Султан-баши и, покинув покои, поспешил на конюшню. Ибрагим последовал за ним.

* * *

— Сынок, что ты делаешь!? Такое ярмо на себя вешаешь! Да лучше бы мне не находить ее вовсе! Проплыли бы мимо, — сокрушалась старуха.

— На то была воля Аллаха, — ответил Мустафа. — Ты тоже зло таишь? — обратился он к Ширин.

— Нет, свет моих очей! Что ты?! Я даже рада. Мы будем очень дружны. Кармэ хорошая подруга. Мы не станем ссорится. Обещаю, господин моего сердца.

— То-то же. Мне лучше знать. И впредь будет так, как я скажу, — твердо сказал Мустафа. — А теперь готовьте ужин: гости сегодня будут, — добавил он и направился со двора.

— Да, дорогой, — ответила Ширин ему вслед.

— Зря радуешься, — заметила мать. — Глупая индюшка!

— Чего вы бранитесь?

— Я многое повидала на своем веку и знаю, что говорю. Он теперь больше ее любить станет, нежели тебя, глупая гусыня!

— Мустафа не обидит меня. Неправда. А Кармэ любовь мужчины облегчит жизнь. Напрасно вы про своего сына скверно думаете, матушка.

— Матушка! — передразнила старуха. — Вот поглядишь, поглядишь, что я была права. Аллах — свидетель, — добавила она и побрела в дом.

Ширин посмотрела ей вслед и задумалась. Неужели и правда так будет? Да нет. Она для Мустафы желанна, послушна и мягка характером. С чужими, конечно, может и побраниться, но для господина своего — ласковей ягненка. Да и Кармэ…разве ж славянка причинит зло той, что так жалостливо относилась к страдалице? Ведь по сути Ширин ее и выходила. Нет, ей тревожиться не стоит.

«Почему Ширин так странно смотрит на меня?» — подумала Карма, глядя на молодую женщину. Та увидела, что чужестранка поймала ее задумчивый взгляд, быстро улыбнулась и направилась к ней.

— Кармэ, — Ширин присела рядом и взяла ее за руку. — Пойдем заниматься ужином. Ты понимаешь меня?

— Да, Ширин.

— Пойдем, — она снова улыбнулась, и женщины принялись разделывать, резать, жарить, фаршировать, парить и стряпать.

Карма все поглядывала за обеими хозяйками. Она почувствовала небольшую перемену в людях ее окружающих, но списывала это на то, что они теперь узнали ее лучше и больше ей стали доверять. Вот только Мустафа как-то странно стал смотреть на нее, да и Ширин случалось увидеть задумчивой. Все же что-то здесь таится. Она решила разузнать обо всем у сверстницы. Теперь, когда Карма немного понимала их язык и кое-как могла изъясняться, она рассчитывала пролить свет на кое-что ей непонятное. Когда старуха с тестом направилась к дувалу, Карма ближе подсела к Ширин.

— А что за гости нынче будут? — поинтересовалась она.

— Не знаю. Господин нам не сказал.

— Почему твой муж так странно смотрит на меня?

— Ты ему нравишься. Для будущей жены это хорошо.

— Для будущей жены? — изумилась Карма.

— Ну да. Мустафа хочет жениться на тебе.

Карма растерянно посмотрела на Ширин. Что она такое говорит? Как это возможно?

— А как же ты?

— Я? Я не против. Если честно, даже рада. Теперь нас будет двое, а то от свекрови спасу нет. До чего сварлива. Да продлит Аллах ее годы!

— Но Ширин, — Карма быстро глянула на старуху: не слушает ли она их. — Разве можно иметь двух жен?

— А почему нет? — улыбнулась та. — Если господин может прокормить обеих… По закону шариата мужчина может иметь до четырех жен.

Карма смутилась.

— Я думала, что здесь я гостья.

— Да. Прежде так и было. Но женщина, живущая в доме у мужчины,

может приходиться ему либо родственницей, либо женой, либо рабыней.

— Рабыней?

— А Мустафа хочет поступить благородно. Он женится на тебе. И никто не посмеет обидеть тебя или отдать другому мужчине.