Эрик, сын человека - Ларс-Хенрик Ольсен

Ховварпнир был рослым и необычайно сильным жеребцом. Он мог проскакать огромное расстояние, совсем не нуждаясь в отдыхе, и с легкостью нес на себе обоих ребят. Если требовалось, он способен был, подобно Слейпниру, лететь по воздуху или бежать по воде, однако делал это лишь в том случае, если ему самому или его седоку действительно грозила серьезная опасность.

На поясе у Эрика висел Муддур — нож, которым можно было разрезать все на свете и который рос вместе со своим владельцем. Мальчику показалось, что с тех пор, как он его получил, нож уже успел немного увеличиться в размерах. Захватил он с собой и оба лука, а также превосходные стрелы, подаренные ему Уллем. Один лук он отдал Труд и теперь у каждого из них за спиной красовалось по луку.

Когда Улль прощался с ребятами у стен Вальгаллы, он дал Эрику копье, хорошее, легкое, как раз такое, какое было мальчику по силам.

— А еще на всякий случай возьми вот это, — прибавил наставник. — Кто знает, а вдруг вам придется где-нибудь путешествовать по воде?

И он протянул Эрику небольшой кожаный мешочек на ремешке, который можно было носить на шее на манер кошелька. Мальчик заглянул внутрь и увидел кусок материи с красно-белыми полосками. Это был Скидбладнир, чудесный корабль Фрейра.

— Теперь-то я буду обращаться с ним аккуратно, — заверил он Улля. Тор также оторвался от пьянки в Вальгалле и вышел пожелать им счастливого пути.

— Присмотри там за Труд! — сказал он Эрику, крепко пожимая ему руку.

Эрик кивнул. Об этом Тор мог бы не говорить.

К той тревоге, какую мальчик испытывал сейчас, отправляясь в путешествие по этой огромной незнакомой стране, примешивалась печаль оттого, что он вынужден был расстаться с этими двумя добрыми стариками. Он уже успел привязаться к ним. И вот теперь они с Труд отправляются в путь совсем одни. Да, немалую ответственность они возложили на его плечи.

— Все будет в порядке, папа, — сказала Труд.

— Надеюсь, — отвечал Тор, — а теперь вам пора. Вы должны попасть к Хеймдаллю до наступления темноты.

— И помни, чему я тебя учил! — прокричал Улль вслед Эрику.

— Постараюсь! — улыбнулся Эрик и обхватил руками талию Труд. Девочка тронула жеребца, и он спокойной крупной рысью поскакал по расстилавшемуся перед Вальгаллой полю брани.

Ежедневные военные забавы эйнхериев были уже в разгаре, толпы сражающихся воинов сталкивались, подобно гигантским волнам. Звучали воинственные крики, грохотали щиты, отовсюду слышался лязг мечей.

Но стоило воинам заметить Эрика и Труд, как сражение само по себе утихло. Все эйнхерии застыли в каком-то немом благоговении, как будто наступила минута молчания над могилой павшего героя. Некоторые из них стояли, как были: с отрубленными руками, ногами или головами под мышкой, те же, у кого головы были на месте, склонили их перед ребятами. Вид у всех был тревожный и значительный. От них как бы исходили мужество, сила и непоколебимая вера в то, что опасное предприятие Эрика и Труд обязательно увенчается успехом.

Их уверенность подействовала на Эрика, и он с благодарностью смотрел на десятки тысяч людей, чья судьба теперь также зависела от него одного. «Если не ради асов, то по крайней мере ради них я просто обязан справиться!» — подумал он.

— Конечно же, мы справимся! — воскликнула Труд и ободряюще похлопала Ховварпнира по холке.

Эйнхерии ударили в щиты — они как бы салютовали ребятам на прощанье. Эрик в этот момент чувствовал, вероятно, тоже, что испытывают игроки футбольной команды, выбегая на поле под устремленными на них полными ожидания взглядами тысяч болельщиков, слыша, как шумят трибуны, стараясь оказать своим любимцам посильную поддержку. Под ложечкой у мальчика засосало, в ушах оглушительно звенело.

Труд перевела лошадь в галоп, и они поскакали дальше. Вскоре сзади до них донеслись веселые воинственные крики эйнхериев.

Миновав огромный ствол Иггдрасиля, ребята понеслись через поля, холмы и долины и вскоре оказались вблизи того самого небольшого леска, где Эрик впервые остался наедине с Труд.

— Давай навестим мое убежище, — предложила Труд. — Давненько я там не была, да и неплохо было бы прихватить яблочек в дорогу.

Они оставили Ховварпнира пастись на опушке и вступили в лес. Труд, как и в прошлый раз, шла впереди, но сейчас уже Эрик без особых усилий поспевал за ней. Временами ему даже казалось, что девочка идет слишком медленно — тренировки у Улля, несомненно, не прошли впустую. Теперь у него было время получше осмотреться по сторонам.

С деревьев капали крупные дождевые капли, и вскоре ребята промокли до нитки. Однако было тепло, и ни Эрик, ни Труд не мерзли. Казалось бы, лес должен дышать свежестью и радовать глаз зеленью молодой листвы, но ничего подобного. Не слышно было и птиц, хотя для особенно для дроздов, сейчас настало самое время. «Что-то здесь не так», — подумал Эрик.

— Мне тоже это показалось, — встревоженно сказала Труд и остановилась. — Тропинку теперь совсем не узнать, — прибавила девочка и, пройдя чуть вперед, склонилась над поникшими и чуть ли не падающими кустами.

— Взгляни! — вдруг воскликнула она, в страхе отшатываясь.

— Да они же все порублены!

— Как будто войско прошло, — заметил Эрик. Они переглянулись.

— Войско? При чем тут войско, какое? — пробормотала Труд.

— Да нет, — усмехнулся Эрик, — ты не поняла. Просто у нас на Земле так говорят, когда случается видеть подобного рода бессмысленные разрушения. А так, вполне возможно, что здесь поработал кто-то в одиночку.

— Хм, — хмыкнула Труд, — что ж, действительно меткое выражение. От войска и вправду ничего хорошего ждать не приходится!

Они осторожно двинулись дальше, перебираясь через поваленные деревья и продираясь сквозь завалы из вырванных с корнем кустов, которые были сложены в огромные кучи и переплелись между собой ветвями.

— Я скоро перестану различать, где мы находимся, — сказала Труд, отирая с лица дождевые капли. — Ты узнаешь тут что-нибудь?

Эрик пригляделся повнимательней.

— Слушай, а вон тот холм, там, впереди, — разве это не то самое место, где ты в прошлый раз рассказывала мне, как Тор завладел бродильным чаном Хюмира и как он поймал на крючок Мирового Змея?

— Да, — ответила Труд, облегченно вздохнув, — похоже, ты прав. Но посмотри, как все переломано тут вокруг. Пойдем-ка!

Они перепрыгнули через ручеек, который теперь был совсем затоптан и замутился, и подошли к тому месту, которое некогда было тайным убежищем Труд. Мягкий мох, устилавший здесь землю, теперь был грубо содран, особенно досталось той ложбинке, в которой так любила лежать девочка. Множество высоченных елей и сосен также было повалено.

Труд с ужасом осматривалась по сторонам.

— Но почему? — воскликнула она в отчаянии. — Почему?!

Эрик поднял с земли несколько растоптанных полусгнивших яблок.

— Они уже никуда не годятся, — сказал он.

Труд встрепенулась.

— Яблонька! Где же она? Неужели тоже?..

— Вот она, — сказал Эрик, указывая на кучу поломанных веток.

— Уничтожена! — охнула Труд, едва не плача.

Эрик подошел поближе и осмотрел кучу. Да, это была она, та самая яблонька. Единственное, что сохранилось, была омела — свежая и зеленая, она по-прежнему росла на своем месте как ни в чем не бывало. При виде ее Труд почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Зло всегда живет дольше, чем добро! — пробормотала она. Эрик, приглядевшись повнимательней, заметил на одном чурбачке, бывшем раньше, вероятно, частью ствола яблони, какой-то знак. На коре было что-то нацарапано.

— Смотри-ка! — сказал он, протягивая кусок дерева девочке. — Это похоже на молот Тора. Но не может же быть, чтобы все это натворил он!

— Нет-нет, никогда! — уверенно отвечала Труд, — Он никогда не был здесь, да и, кроме того, к чему ему вытаптывать все, словно целое войско. — Выражение, видно, и впрямь ей понравилось.

Эрик с любопытством разглядывал знак. Что это, может, руна? Больше всего это напоминает… ну да, букву «Т». Что означает это «Т»? Труд? Или что-то еще? Может, указывает на того, кто натворил все это?

— Тьяльви! — прошептала Труд. — Это Тьяльви! Я видела, как он выцарапывал этот знак и в других местах. Я абсолютно уверена — это он! — Труд еще раз осмотрелась по сторонам. — Думаю, он меня теперь ненавидит, — задумчиво сказала она. — Вот уж действительно — от любви до ненависти всего лишь один шаг, — пробормотала девочка и взглянула на Эрика. — Вероятно, он и тебя здорово ненавидит!

Эрик положил руку на рукоять своего висящего на поясе ножа.

— Ненависть порождает месть, а месть в свою очередь снова влечет за собой ненависть! — нахмурился он. — Неужели Тьяльви не понимает этого?

— Наверное, нет, — сказала Труд, — однако не стоит ему уподобляться! Оставь в покое свой нож и пойдем отсюда! — Она в последний раз обернулась и взглянула на печальную картину разрушений. — Тьяльви мог бы сказать это как-нибудь по-другому, — горестно прошептала она. — Но, может быть, я сама во всем виновата — нельзя разжигать костер, пламя которого потом сам не в состоянии потушить! Ну ладно, идем!