Сердолик – камень счастья - Анна Корнова

всё время стоял перед глазами.

— Шишкин с понедельника у нас не работает, — объявила вечером за чаем Рита. — Завтра проставляется. Придешь?

— Чего я пойду? Я же из отделения ушла.

— А сколько работала! Тем более с Шишкиным дружила. Кстати, он сам просил тебе передать, что завтра будет прощаться с коллективом. Можешь посчитать это за приглашение.

Инна пожала плечами: какая там дружба, болтали на дежурствах обо всём понемногу.

— Хотел бы пригласить — позвонил бы.

— Здрасьте! — Рита чуть не подавилась тротом. — А как тебе можно позвонить, если твой номер только я одна и знаю?

Инна действительно поменяла номер телефона: не хотела разговоров с Анастасией, с Алиной, не хотела жить в напряженном ожидании звонка от Мити. Новый номер знали только староста группы, Рита, и менеджер Сбербанка. Сообщая в Сбере о замене телефона, Инна с грустью подумала, что скоро ей придётся искать деньги, чтобы оплачивать обслуживание банковской карты.

Живя в квартире на Коломенской, Инна отвечала за питание, и на карте у неё лежали перечисленные Митей на продукты двенадцать тысяч. Она собралась их вернуть Мите, уже набрала номер в мобильном банке, как это увидела Рита:

— Ты чего творишь! Сама в жопе жопной, а хочешь благотворительностью заниматься. Не бойся: твой мажор и сестрица с голоду не помрут. Ты уже гордость проявила, когда без выяснялок от них ушла. А это твои деньги за моральный ущерб.

— Мне от них ничего не надо.

— Трусы одни каждый день стираешь, зато не надо от них ничего. Это не от них, это от Госзнака! Узнаю, что деньги мажору своему перевела — дружить не буду!

Тогда Инна деньги не отправила, но дала себе слово, что вернёт их Мите с первой же зарплаты. То, что летом она будет подрабатывать, Инна не сомневалась. Вот на что жить, когда родится ребенок, она не знала, но была уверена, что решение придёт. В конце концов, она не сирота, у неё есть отец.

Инна несколько раз звонила отцу из больницы, где проходила практику, сказать, что с ней всё в порядке, и узнать, не спрашивал ли о ней кто-нибудь. Хотелось услышать, что Митя звонил или даже заезжал, разыскивая её. Но только однажды Слава сказал: «Алина тебя зачем-то искала, ты ей позвони», и больше никто ею не интересовался.

Почти через месяц после расставания с Митей Инна заехала домой забрать летние вещи. Слава, всегда вальяжный, ироничный, выглядел подавленным и растерянным. В квартире, прежде отличавшейся идеальным порядком, были разбросаны вещи, повсюду стояли коробки, валялись какие-то свёртки, видно было, что готовится переезд. Инна, чтобы окончательно не расстраивать отца, как могла весело рассказывала про экзамены, про пройденную практику. Слава был настолько поглощен разделом компании, что, узнав от дочери о расставании с Митей и что пока она живёт у подружки, только рукой махнул:

— Алина на днях заезжала, она говорила, что теперь с Митей живёт, а ты от него ушла. Куда вы, девочки, торопитесь! Устроите ещё свою жизнь. Всё у вас впереди! Кстати, Алина до тебя дозвониться не может, она вещи твои привезла, сказала, чтобы тебе отдать, а я совсем про них забыл.

Отец вынес две больших сумки.

— Ты всё не забирай, чего туда-сюда тяжести таскать. Хотя здесь тоже, — Слава обвёл взглядом царивший вокруг беспорядок, — затеряется, потом не найдем. Мы с тобой, наверное, будем в Бутово жить. Там я двушку хорошую нам присмотрел, с кухней большой. Ближе к центру купить не получится по деньгам.

— Пап, не оправдывайся. Я всё понимаю. А Бутово отличный район, новый, зелёный, — Инне до слёз было жаль отца, такого тоскливого взгляда она у него прежде не видела. — Ты сумки помоги до такси донести, а дальше я как-нибудь сама.

— А что у тебя с телефоном? Я тоже, как Алина, тебе пытался вчера позвонить, чтобы в Бутово вместе съездить квартиру посмотреть, и тоже не дозвонился.

— Я номер поменяла. Тебе его скажу, но только никому больше не давай, даже Алине.

— Инн, неужели всё так плохо?

— Давай, папка, с тобой об этом в другой раз поговорим.

— Ладно. Ты одно, дочь, запомни, жизнь не кончается. Когда твоей мамы не стало, я думал, что следом уйду. А вот живу. Алинка родилась, компанию создал, — вспомнив о компании, Слава на секунду замолчал. — Даже если самое дорогое остается в прошлом и изменить ничего нельзя, надо жить.

Инна всё же оставила дома зимние вещи, проследив, куда отец поставил её баул. Пока разбирала сумку, слёзы текли градом — в этой спортивной кофте она ходила по квартире, и Митя называл её пингвинёнком, а эти серые замшевые сапоги она надевала только один раз, когда гуляла с Митей по Коломенскому парку, а в этих кроссовках они с Митей бегали по утрам… И вдруг совершенно ясно она поняла, что Митя не станет ей ничего объяснять, не будет предлагать вернуться, её вещи собрали и выставили из квартиры — они с Митей расстались навсегда.

Заиграл звонок:

— Ну, и где ты? — в Ритином голосе звучало негодование. — Сейчас уже все напьются и будут песни петь, а тебя где-то носит.

— Я дома. Вещи забираю.

— Ты должна была это сделать три часа назад. Заканчивай в своей одежде копаться, и мигом — в больницу с Шишкиным прощаться.

— Рита, мне Митя мои вещи вернул. Алина их отцу привезла.

— Ну и отлично. Будешь в своей, а не в моей футболке по квартире ходить.

— Ты не понимаешь, что они просто выставили мои вещи, а значит, я не нужна совсем.

— Я тебе давно говорила, что они ублюдки. И нечего из-за них плакать. Прекращай сопли жевать, давай приезжай.

Инна собрала наконец сумку с необходимым и села посреди прихожей на стул, непонятно каким образом оказавшимся там вместо гостиной. Кружилась голова, в горле застрял комок. Слава вышел в коридор. Инне хотелось, чтобы отец ей предложил остаться, обнял, пожалел, но этого не случилось.

— Всё собрала? Ну, пойдём, провожу, — Слава подхватил дорожную сумку с летними вещами.

Инна понимала: отец не хочет, чтобы она стала свидетелем его разборок с Лидией. Наверное, он даже доволен, что дочери во время семейного конфликта не живут дома. Зная, что обычно происходило в семье при малейшем несогласии, Инна даже вообразить боялась, какими словами поливают друг друга её родные, деля имущество.

— Не надо, пап, сумка нетяжёлая.

— Что-то ты неважно выглядишь.

— Ничего, сейчас каникулы. Отдохну.

— Денег возьми, — Слава открыл бумажник.

— Спасибо, у меня пока есть.

— Бери, тебе говорю.

Выйдя из дома, Инна села на