Демоны Невского проспекта - Виктория Морана

на противоположном конце чердака, скрестив руки на груди, и всем видом показывала, что покинет это место, как только сядет солнце. – Порадуй нас своей замечательной историей, маньяк-террорист!

– О чем она? – не понял Кирилл.

– Наш дорогой петербуржский друг убил своего отца. И еще кучу народа, – зашипела вампирша, зло смотря на брата Златы.

– Никого я не убивал, – спокойно возразил тот, обращаясь не к Милене, а к Кириллу.

– А, так это не ты призвал сюда некую брюнетку в зеленом, словно девочку на побегушках, чтобы она выполняла любую твою волю?! – завелась Зубкова. – И угадай, что это именно она с особой мистической жестокостью прикончила одного чертовски охренительного вокалиста одной потрясающей музыкальной группы! Я ее видела! Именно ее!

Кирилл удивленно разглядывал Антона. Милену вампир знал не первый день, у нее была по-офицерски хорошая память на лица, перепутать двух брюнеток она не могла. А еще вампирша ничего не понимала в сверхъестественных аспектах жизни, фантазировать на такую тему она не только не имела возможности, но и просто не стала бы. Если Зубкова употребляет слова «призвал» и «мистическая жестокость», то это точно что-то из ряда вон выходящее.

– Она не девочка на побегушках! – отчеканил Антон. – Ее зовут Морриган, и если она решила кого-то убить, то исключительно потому, что это к лучшему для всех нас!

Когда-то было принято говорить «все люди разные». Все вампиры тоже разные. На чердаке каждый из присутствующих услышал то, что захотел услышать. Милена Зубкова, честный офицер Службы вампирской безопасности, услышала подтверждение своим словам – было совершено убийство, а главный преступник считает, что убийство – это хорошо. Кирилл Морталин, можно сказать, рекламщик с душой (бог его знает, что это вообще такое), а также большой любитель мифологии, услышал то, чего никак не ожидал.

– Морриган?! – ошалело переспросил он.

Антон кивнул, а вслед за ним и Злата. Милена почувствовала, что явно не догоняет. Имя ей, кажется, ни о чем не говорило. Или говорило? Было в его звучании что-то отдаленно знакомое, словно фраза из давно забытого фильма или мелодия детства.

– Отлично, имя убийцы у меня уже есть, – заявила она. – Теперь поймать ее будет куда проще.

– Боюсь, поймать ее невозможно, – пробормотал Кирилл.

– Ее и не нужно искать, не нужно останавливать! – оживленно заговорил Антон, его глаза сверкали. В них проявился красный оттенок, признак недостатка свежей крови в организме и чрезвычайного возбуждения. – Она на нашей стороне! Она защищает нас!

– Кого это «нас»? – не поняла Милена.

– Ты же ничего не знаешь! – отмахнулся Антон, раздраженный тем, что его перебивают. Казалось, персона Зубковой его больше не интересовала. Вампир говорил исключительно с Кириллом, который выглядел несколько ошарашенным. – Друг мой, ты ведь понимаешь, о чем я?

– Не совсем, – честно признался Морталин, почесав длинными ногтями щетину – ввязавшись в эту историю, он уже которую ночь не брился. – Я читал о Морриган, но от этого мне не легче. Она какая-то древняя богиня, которую почитали кельты, ирландцы и даже немцы.

– Книжные истины, – скривился Антон. – Ерунда не становится меньшей ерундой от того, что ее напечатали в учебнике.

– Кем бы Морриган ни была, убивать ей нельзя! – топнула Милена, задетая тем, что ничего не понимает и что ее игнорируют. По какой-то причине Кирилл был куда интереснее Кусанову.

– Это не нам решать, – впервые за долгое время подала голос Злата. – Она убивает лишь тех, кто этого заслуживает. Нам очень жаль отца, но это крохотная жертва, чтобы такие, как мы, могли жить спокойно. Я хотела защитить его, дала ему шанс понравиться Морриган, но он не смог этого сделать даже с защитной татуировкой.

– «Как мы»? – Морталин все еще недоумевал. – Извините, ребята, но я совершенно обычный, рядовой вампир, каких миллионы, как собак нерезаных. На каждом углу по вампиру, достали уже…

– Вот именно! – Антон, успевший сесть на какой-то выступ в стене, резко поднялся и ударил кулаком по доскам, которыми был отделан чердак. – Мы такие же, как все. Ничем не хуже и не лучше этих…

Он вскинул руку и указал на Милену. Вампирша отшатнулась, окончательно уверовав в то, что упырь свихнулся. Женоненавистник? Хочет передушить всех девушек-вампирочек? Тогда лучше бы он начал с фанаток фильма «Полдень» или с Кейт Бекинсейл. Хотя последнюю фиг поймаешь, она в своем латексе скользкая, из рук вывернется.

В отличие от Милены Кирилл о женоненавистничестве не подумал. Более того, он сразу понял, о чем толкует Антон. Вампир имел в виду разницу в их с Зубковой происхождении. Милена была чистокровной вампиршей, а Морталин – полукровкой. Отношение к последним было в вампирском обществе неоднозначным. В каком-то смысле упыри весьма напоминали людей, которые вечно заботились о расе и генофонде, хотя, в общем-то, мало чем друг от друга отличались. Главным фактором было, на чьей стороне закон, если не на вашей, то вы – расист, даже если ваш оппонент делает абсолютно то же самое, что и вы. В вампирском мире таких законов не было (хотя была куча других, про воспитание тьмы в черных сердцах и запрет на 50 из 55 оттенков розового цвета), но любой упырь – эгоист до мозга костей, другие его редко интересуют. И все равно к полукровкам относились настороженно, а иногда и пренебрежительно, словно в них было что-то глупое, передавшееся от людей. Морталин иногда ощущал себя «белой летучей мышью» в той или иной компании, хотя открытой ненависти к нечистокровным не было. Похоже, Антон думал по-другому.

– Сколько лет уже творится этот беспредел? Все только чистокровным, хотя именно такие, как ты, и делают всю работу, – говорил он.

Кирилл никогда никакой статистики не видел, но слышать такое было приятно.

– Или не делают вообще ничего, а только сбиваются в группы и кричат о своих правах, – не удержалась Милена. – Чистая кровь никогда не была ни для кого решающим фактором.

– Ну, это не совсем верно… – пробормотал Морталин. – Возможно, неофициально, но чистокровным вампирам проще…

– И так быть не должно. Кирилл, ты не полукровка, это ужасное слово, – обняла его Злата. Милене захотелось пнуть чертову ламию с ее нежностями. – Ты анчар! А богиня Морриган защищает анчаров! – Этими словами Злата начала долгий и обстоятельный рассказ, время от времени поглядывая на Антона, словно ища подтверждение тому, что говорит правильно.

Для людей Морриган всегда была богиней войны. Такой она и осталась в их записях и летописях благодаря идиотам вроде Томаса Роллестона, которые выпускали книги с красивыми картинками, но так ни разу и не попробовали заглянуть немного дальше типичного мифологического разделения на войну, мир и прочие клише.

Были, конечно, и сами кельты, из поколения в поколение помнившие Морриган и легенды о ней. Но кельты вымерли, чтобы искоренить их, не потребовалось ни одного вампира. На их место пришли англичане, валлийцы, ирландцы… Только последние имели более или менее прочную связь со своими корнями, но и они забыли почти все, отдав предпочтение коммерческим традициям, привлекающим туристов.

Те немногие, кто выжил, остался в своем уме и при старой религии, никогда не пренебрегали рассказами о богине войны. Она была Морриган, Великая Госпожа Ворон. Ее символику можно найти везде, начиная от гербов польских дворянских семей и заканчивая игрой World of Warcraft. Но в современном мире мифы все равно оставались мифами. Никто не видел Морриган, никто не встречался с ней.

– На самом деле это неправда, – протянул Антон, когда Злата притихла, чтобы передохнуть. – Богиня была с людьми постоянно. Возможно, именно она стояла за войной между людьми и вампирами, которая привела к становлению вампиризма.

– Ну да, – покивал Кирилл. – Она же богиня войны, в конце концов.

– Пора тебе отбросить эти устарелые догмы, – немного раздраженно заметил вампир. – Тот факт, что она богиня войны, теперь не имеет никакого значения. Все гораздо серьезнее.

Никто из историков не потрудился разглядеть в легендарной Морриган две простые вещи. Во-первых, она была женщиной. Ее всегда тянуло не столько к войне, сколько к воинам – мужчинам, которые ее вели. Богиня являлась перед солдатами или их лидерами, принося победу той или иной стороне. К проигравшим прилетали лишь ее посланцы – вороны. С тех пор птицы всегда ассоциировались со смертью и разложением, ведь их всегда много на поле боя.

– Мужчина ее и погубил… – вздохнула Злата.

– Позже! –