Хольмгард - Владимир Романовский

Распахнулась дверь, и говор над столами быстро слетел на нет. В крог вошел монах, а за ним, пригнув головы, чтобы не задеть притолоку, вдвинулись в помещение двое — одетые богато, со свердами. За громилами вперся развязной походкой нагловатого вида малый с перевязанной тряпкой рукой. Хозяйка крога, с опухшим лицом, обнажая в улыбке остатки зубов, сразу почувствовала, что если этим гостям не услужить да не оградить их от насмешек постоянных посетителей, плохо будет — мебель повредится, стражники потом с тиуном нагрянут.

Монах выбрал столик в самом темном углу. Громилы сели справа и слева от него. Нагловатый тип встал рядом и, потуже затянув повязку на руке зубами, изобразил комическую почтительность.

— Принеси нам свир и чего-нибудь поесть, — сказал монах хозяйке, кладя на стол золотую монету.

Хозяйка взяла деньги, поклонилась, и быстро ушла к печи, давая на ходу указания присоединившемуся к ней половому. Некоторое время в темном углу молчали.

— Вы бы еще в детинец сходили навести обо мне справки, — сказал монах.

— А что? — спросил более молодой громила.

— Да так. Я что, в монаха переоделся, чтоб людей озадачивать? Иду мимо оружейной лавки, слышу, кто-то мое имя выкрикивает. Где он да где он.

— Я не выкрикивал, — сказал Дир.

Гостемил с трудом удержался от смеха.

— Ты что же, друг Хелье, не рад нам? — спросил Дир, расстраиваясь.

— Ну вот, опять! — возмутился Хелье. — Вот встань теперь и объяви всем — вот он, Хелье, за которым полгорода гоняется, награда обещана. Подите доложите — хоть Житнику, хоть Эймунду.

— Натворил, небось, чего? — спросил Дир, понизив голос и не осуждая.

Хелье не ответил, вздохнул, и искоса посмотрел на Гостемила. Тот отвел глаза, покачал головой, и сказал:

— Зря ты так. Не знаю, кто и чего тебе сообщил, но зря.

Хелье стал смотреть на Гостемила неотрывно.

— Жила-была одна особа, — сказал Гостемил. — И жил-был я. Два раза навестила меня особа в доме моем. Но вовсе не для того, что все подумали.

— Нет? — спросил Хелье.

— Друг мой, я ведь человек капризный и обремененный многочисленными предрассудками, — объяснил Гостемил. — Дело не в низкой талии и не в тяжелых бедрах, кои, конечно же, не красят женщину, но суть явление обычное, и роли большой не играет…

— Это как сказать, — заметил Дир. — Ежели к примеру не очень томная женщина, и хорошо поела, то…

— Дир, помолчи, я еще не закончил речь свою, — строго сказал Гостемил. — Что у тебя за манера перебивать старших. Так вот. Дело не в этом, а в том, что рода моего представителю позволено все, кроме того, что ему не к лицу. Дочь смерда? Пожалуйста. Сестра императора? Сколько угодно. Но не к лицу мне дело иметь с отпрысками рода олегова, ибо вражда у нас с ними лет двести уже. Уж говорил я, казалось бы, тебе об этом. А ты вон чего себе надумал. За кого другого не поручусь. Но я тебе не соперник.

Некоторое время Хелье сидел неподвижно, а затем привстал и порывисто обнял Гостемила.

— Ну вот и славно, — сказал Дир, радуясь. — Вот и хорошо. Вот и прелестно, заметь, совсем. А то чего бы мы сидели и друг на дружку дулись бы.

Хелье, освободив Гостемила, обнял Дира и поцеловал его.

— Ну вот еще, — сказал Дир, обнимая Хелье. — Нежности.

— Легче! — сказал Хелье, смеясь.

— Прости, — попросил Дир, разжимая объятия. — Хорошо-то как. Не знаю, как Гостемил, а я все это время по тебе, заметь, скучал.

— Хозяйка! — крикнул Хелье.

— Не шуми так, — сказал Гостемил. — Это неприлично.

Хозяйка уже спешила к ним с кувшином свира, а за ней семенил половой с подносом, на котором стояли дымящиеся миски.

— Выпьем, друзья, — предложил Хелье, разливая жаркую влагу по кружкам. — Выпьем. Пусть ей, гадине, будет хорошо. Пусть будет ей счастья немеренно.

— Это кому же? — спросил Дир, вздымая брови, но все же берясь за кружку.

— Есть одна такая, — сказал Хелье. — Ведьма киевская.

Гостемил засмеялся.

— Но хороша, — добавил Хелье. — Как хороша, поселяне! Идет как плывет. Подбородок кверху. За нее! За нее!

Три кубка вскинулись и грохнули друг о друга. Хелье выпил свой залпом. Посмотрев на него внимательно, Гостемил схватил кувшин и налил ему еще. Хелье выпил и эту кружку.

— Теперь остановись, — сказал Гостемил. — Съешь чего-нибудь. А то станешь неестественно развязен, а это очень утомительно для окружающих. Не хватай руками, вот тебе нож. Эка дрянь, новгородская стряпня. Брызгается. Годрик!

Годрик, изучивший привычки болярина за то время, что Дир одалживал его Гостемилу, подошел и тщательно вытер забрызганную рубаху белоснежным куском материи — будто специально носил этот кусок с собой.

— Все равно пятно осталось, — сказал Гостемил с неудовольствием. — Теперь хоть и драться можно — рубаха загублена. Последняя из Корсуни. Помнишь Корсунь, Хелье?

— Помню.

— Не говори с набитым ртом.

— Я тоже помню, — сказал Дир. — Дрянной город.

— У тебя, Дир, кроме Ростова, все города дрянные.

— Так и есть.

— Но жить ты тем не менее предпочитаешь не в Ростове.

— Служба.

— Маммону.

— А?

— Нет, — сказал Гостемил, — это я так, не обращай внимания. Ну, стало быть, отношения выяснены, обиды забыты, так, может, друг наш Хелье расскажет, почему ему нужно скрываться и притворяться монахом. Если хочет.

— Эймунд меня невзлюбил.

— Не спрашиваю почему, — сказал Гостемил. — Это все?

— Житник решил, что ему будет неловко, если я продолжу ходить по земле.

— А тут спрошу. Почему?

— Он хотел, чтобы я ему доносил на Ярослава.

— Это уже серьезнее. Наверное.

— Да, — подтвердил Дир. — Житнику ты зря отказал.

Гостемил и Хелье посмотрели на него странно.

— А что? — спросил он.

— Стыдись, — сказал Гостемил.

— Чего мне стыдиться?

— Вы, стало быть, не по одному делу сюда явились, а по двум разным? — спросил Хелье.

Дир и Гостемил обменялись недружелюбными взглядами.

— Не мне судить, — добавил Хелье. — И не хмурьтесь вы так оба. Такая свинья этот Житник. Есть, конечно, на земле подлецы и похуже. Но найти их трудно. И ведь ханжество сплошное. Нет бы сказать — ты будешь мой спьен или тебя сейчас убьют. А он вопрос задает, да еще и умильным тоном — мол, не желаю ли я к нему в спьены пойти.

— А как ты оказался у Житника? — спросил Гостемил невинно.

Хелье строго на него посмотрел.

— Через окно, — ответил он.

— Зачем?

Хелье усмехнулся. Дир ничего не понял и залпом выпил кружку.

В этот момент к столику подошел странно одетый молодой человек, в котором Дир и Гостемил признали недавнего попутчика.

— День добрый, — сказал зодчий. — Простите меня, что без спросу подхожу и обращаюсь. Я еду в Верхние Сосны, и если вы направляетесь туда же, то хотел бы присоединиться.

— А откуда, милый человек, известно тебе, что именно туда мы едем? — спросил Гостемил.

— А я слышал, как ты с лодочником договаривался.

— Я не еду в Верхние Сосны, — сказал Дир. — Дел у меня там нет никаких, а место наверняка отвратительное. Я в том рыбацком домике обоснуюсь, помнишь, Хелье?

Хелье помнил.

* * *

Ярослав сам распахнул дверь в гридницу, сверкнул глазами, и хотел было впустить только Хелье, но тот отрицательно покачал головой. Вошли все трое.

— Здравствуйте, люди добрые, — сказал нетерпеливо Ярослав. — Ротко, рад тебя видеть, рад твоему возвращению.

— Я, князь, — ответил зодчий, кланяясь, — многим премудростям научился…

— Да, я уверен, что это именно так. А…

— Позволь тебе представить, князь, — сказал Хелье. — Друг мой Гостемил. Знатного роду.

Гостемил оценивающе посмотрел на Ярослава, но князю было не до дерзостных взглядов.

— Очень хорошо, — сказал он. — Гостемил?

Гостемил поклонился с достоинством.

— Ротко, — сказал Ярослав. — Пойди к Жискару, он во дворе дремлет, скажи ему, что пора есть и пить, и что я хочу, чтобы ты рассказал ему все о Риме, поскольку он давно интересуется. Он тебя накормит и заставит дремать рядом с собой на скаммеле. Я с тобою, друг мой, после поговорю, обстоятельно. Все расскажешь, что видел, обо всем поведаешь. Не обижайся. Дело очень важное.

Ротко поклонился и вышел. Жискара во дворе не оказалось — вообще двор был пуст. Ротко сел на скаммель, щурясь на солнце, и вскоре задремал.

— Так что же, Гостемил, дело у тебя какое ко мне есть? — спросил Ярослав, кусая губы и бледнея.

— Не сердись и не спеши, князь, — попросил Хелье. — Гостемил нам понадобится.

— Э… Ты скажи, — да или нет? Нашел?

Хелье кивнул.

— Все, что нужно?

Хелье еще раз кивнул.

— И все хорошо?

Хелье кивнул и улыбнулся.

Ярослав глубоко вздохнул и не сел, но почти упал на скаммель.