Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев

Подчеркивалось, что в 1944–1954 гг. выявлено 4 резидентуры немецкой разведки, «действовавшей под руководством авторитетов Русской православной церкви в Луганской, Полтавской, Житомирской и Хмельницкой областях». В Одесской области обезврежена «церковная» резидентура румынской спецслужбы, в Винницкой, Волынской и Житомирской областях – «резидентура Ватикана» из 12 ксендзов. В этот же период разоблачено и осуждено свыше 100 агентов спецслужб агрессоров среди священнослужителей РПЦ, католической, греко-католической и Украинской автокефальной церквей[236].

Разумеется, нередки были случаи, когда основанием для репрессирования были проповеди «антисоветского содержания», призывы с амвона к сотрудничеству с врагом, что в то суровое время расценивалось как прямая государственная измена. Нелишним будет напомнить и о традиционной практике жестокого обращения с подследственными «попами», стремлении продемонстрировать результат, соответствующий политизированным установкам в оперативной работе. Приказ НКГБ СССР от 1 сентября 1945 г. № 00371 «О результатах проверки агентурно-оперативной и следственной деятельности органов НКГБ Украинской ССР» выявил порочную практику ведения дел и «извращенные методы следствия»[237].

Показательно, что в условиях «нового курса» Сталина в религиозной сфере аресты православного духовенства (равно как католических, так и лютеранских священнослужителей) теперь позволялись исключительно с санкции республиканского НКГБ и только при наличии проверенных компрометирующих материалов «об их сотрудничестве с немецко-румынскими разведкой, контрразведкой и полицейскими органами»[238]. Разумеется, аресты шли, однако за решетку попадали и те клирики, которые, увы, пошли на активное сотрудничество с принципиально христианоненавистническим и террористическим режимом «тысячелетнего рейха».

Так, священник житомирского кафедрального собора Михаил Обертович стал резидентом СД, имел на связи агентуру, которая использовалась по линии разработки антифашистского подполья. В Луганске резидентом гестапо стал благочинный города Анпилогов (бежавший с немцами). В частности, он и ряд священников, ставших агентами гестапо, содействовали нацистам в организации угона граждан на принудительные работы в Германию[239]. Как отмечалось в ориентировке НКГБ СССР от 28 апреля 1945 г. № 62, арестованный в 1944 г. агент гестапо, настоятель Михайловского монастыря в Киеве архимандрит Эразм (Довбенко), «предавал советских патриотов», в сотрудничестве с немецкими спецслужбами обвинялся настоятель Лебединско-Николаевского монастыря в Киевской области игумен Валентин. Ликвидированный в ноябре 1944 г. в Запорожской области скит укрывал дезертиров[240].

Среди арестованных – епископ Черниговский Симон (Иваницкий), проходивший как агент гестапо, и епископ Нежинский Панкратий (Гладков). Епископ Симон, в частности, стал печально известен как составитель специальной молитвы «За Германию, освободившую нашу родину»: «Спаси Господи великую державу германскую, правительство и воинство ее, даруй им победу на сопротивных и сохрани их крестом своим честным…». Епископ Панкратий, молясь о «даровании победы» рейху, в своих показаниях отмечал: «Я, не давая официальной подписки и обязательства работать в гестапо, на деле оказался их сотрудником»[241].

Отметим, что о епископе Панкратии имеются и иные суждения: «Ему как наместнику Свято-Успенской Почаевской лавры принадлежит немалая заслуга в проведении Архиерейского собора (18 августа 1941 г.), принявшего решение о соблюдении верности Московской патриархии, о сохранении Украинского экзархата при временном автономном управлении»[242]. Думается, взвешенную оценку деятельности владыки Панкратия (Василия Гладкова, 1892–1945 (?), обстоятельств и обоснованности его репрессирования можно дать лишь после комплексного изучения источников, включая следственное дело.

«Диким» приходам нарком С. Савченко посвятил отдельную директиву № 1328/с от 22 июля 1944 г. Ее стоит частично процитировать: «По имеющимся в НКГБ УССР сведениям, на территории областей Украины существуют “дикие” приходы, нелегальные монастыри и скиты Православной церкви, не подчиненные Московской патриархии и считающие себя “Истинно-Православной церковью” на том основании, что руководители патриархии “продались” советской власти». Указывалось, что в Харьковской области и в Донбассе распространение получили «подгорновцы», в Херсонской – «прокопиевцы», отказывающиеся от подчинения епископату РПЦ.

Наркомом ставилась задача органам НКГБ «через проверенную агентуру» выявлять и брать на учет подобные общины, активно вести их оперативную разработку. «Не затягивая» с агентурным изучением, «катакомбные» организации ликвидировать путем ареста их руководителей (с санкции НКГБ УССР) и актива из мирян, выявлять среди них агентуру немецких спецслужб, дезертиров, активных пособников оккупантов. При этом указывалось, что церкви и молитвенные дома закрывать не следует, «принимая меры к назначению в них наших агентов-священников», а «дикие» приходы – компрометировать перед верующими[243].

Несколько отвлекаясь, вспомним, что примерно в это же время вышла директива, строго указывавшая руководящему составу и оперативникам НКГБ на недопустимость присваивать разработкам, делам и псевдонимам агентов… «странные и оскорбительные» наименования. Разработка сионистов в Черновицкой области именовалась «Голубой воздух», в агентурном аппарате иных УНКГБ состояли негласные помощники или велись дела с псевдонимами «Бандит», «Гроб», «Петух», «Подошва», «Одесские подонки» и др., являвшимися воплощением невообразимой чекистской фантазии. Фигурантов оперативной разработки по сторонникам гетмана Павла Скоропадского в духе классового подхода обозвали «Дармоедами»[244].

«Пророки» и «Самодержцы» под колпаком НКГБ

В докладной записке от 18 декабря 1959 г. в ЦК Компартии Украины председатель КГБ республики (в 1954–1970 гг.) Виталий Никитченко подчеркивал, что в период оккупации оживились сектантские течения, «вероучение которых основывается на антисоветской платформе», – пятидесятники-сионисты, адвентисты-реформисты, свидетели Иеговы – ильинцы, а также Истинно-православная церковь, подгорновцы, иоанниты, иннокентьевцы, хлысты, мурашковцы и др.[245]

Уже в послевоенный период чекисты дали общую характеристику подобным течениям, во многом объясняющую, в контексте тогдашнего видения проблем безопасности государства, характер оперативных мероприятий по отношению к религиозному подполью: указанные группы «переросли в антисоветское подполье из религиозных формирований, построенных по специальной структуре, с наличием своих руководящих центров, нелегальных типографий, шифрами, институтами связников, курьеров и т. п.»[246].

Нелегальные псевдорелигиозные течения, прямо декларировавшие политическое неприятие «краснодраконовской власти», и в военные годы постоянно находились в поле зрения органов НКВД – НКГБ. К примеру, 14 марта 1943 г. вышла директива № 182/СН НКВД УССР областным УНКВД о противодействии «антисоветским» течениям «федоровцев» и «михайловцев». Сообщалось, что их общины, будучи разгромленными чекистами в конце 1940 – начале 1941 г., возродились на оккупированной территории, а часть участников «стала на путь предательства», занимая посты в немецкой полиции и административных органах (правда, иные сектанты проявили нелояльность по отношению к оккупантам и были ими отправлены в концлагерь в Миллерово (Ростовская область)). Ставились задачи по агентурной разработке адептов упомянутых течений[247].

В начале 1944 г. контрразведчики ликвидировали так называемую «церковно-монархическую организацию», действовавшую под видом ставропигиального монастыря под руководством архимандрита Михаила (Костюка). Себя Костюк именовал «самодержцем Всероссийским» и «Патриархом всея Руси». По делу арестовали 28 человек (в основном монахинь). Однако, как показало расследование, под видом монахов у Костюка скрывались активные коллаборационисты, удалось разоблачить нескольких оставленных «на оседание» агентов немецких спецслужб, а заодно и завербовать «ценную агентуру по церковникам», отмечал нарком госбезопасности Украины Сергей Савченко в директиве № 520/с от 23 марта 1944 г.[248]

Особое внимание чекисты обратили на катакомбную «Истинно-православную церковь», ликвидировав 13 ее групп в Киевской, Сталинской, Ворошиловградской, Запорожской областях со 178 участниками (всего численность верных ИПЦ в УССР оценивалась НКГБ примерно в 500 человек)[249]. Письмо НКГБ УССР от 14 февраля 1945 г. № 15/д обвиняло ИПЦ в том, что ее руководители «полностью перешли на службу немецким оккупантам», вели антигосударственную пропаганду и шли на сотрудничество с немецкими спецслужбами, в том числе выполняя их задания в тылу Красной армии[250].