Дьявол верхом - Виктория Холт

За столом на миг воцарилось молчание. Марго казалась обеспокоенной. Я осознала, что прерывать рассуждения графа, да еще противоречить ему было весьма необычным явлением.

– Фанатизм! – фыркнул он. – Умирая, они верили, что идут к славе. Что значат несколько часов мучений в сравнении с вечным блаженством? Но чтобы хорошо управлять, нужно быть сильным и уметь, ради целесообразности, иногда нарушать моральный кодекс. Важнейшее качество для правителя – сила.

– А по-моему, справедливость.

– Моя дорогая кузина, вы знаете историю по книгам.

– А как ее узнают другие?

– С помощью опыта.

– Для этого нужно прожить слишком долго. Разве мы никогда не выражаем мнение о деянии, которое сами не совершали?

– Если мы разумны, то будем выносить суждения с осторожностью. Я уже говорил вам о нашем короле. Он отнюдь не царственная личность, и, к несчастью, его супруга не слишком ему помогает.

– Вы слышали, как сейчас именуют королеву? – спросил Этьен. – Мадам Дефицит.

– Ее порицают за дефицит, – заговорил Леон, – и, возможно, справедливо. Говорят, что счета ее портных просто чудовищны. Ее платья, шляпы, причудливые украшения для волос, развлечения в Малом Трианоне[43], так называемая сельская жизнь в Ле Амо, где она доит коров в кувшины из севрского фарфора, повсюду служат темой для разговоров.

– А почему королева не должна иметь то, что хочет? – осведомилась Марго. – Она ведь не хотела приезжать во Францию. Ее заставили выйти замуж за Людовика. Она никогда не видела его до брака.

– Дорогая Марго, – холодно прервал ее граф, – естественно, что дочь Марии-Терезии[44] должна рассматривать как честь брак с дофином Франции. Ее приняли здесь с подобающим уважением, а покойный король был ею очарован.

– Не сомневаюсь, что он был очарован молодой и хорошенькой девушкой, – заметил Леон. – Мы все знаем о его пристрастии к ним – чем моложе, тем лучше. Примером может служить скандал в Оленьем парке.

– Это неподходящая тема для семейного ужина, Леон, – вмешался Этьен.

– Наша кузина – светская женщина и прекрасно все понимает, – возразил граф и снова обернулся ко мне. – Наш покойный король в старости обладал нередко встречающимся пристрастием к молодым девушкам, которых поставляли ему сводники. Он держал их в особняке, окруженном парком, где водились лани, – Оленьим парком.

– Неудивительно, что его называли Людовиком Возлюбленным, – заметила я.

– Он был очаровательным человеком. – Граф вызывающе улыбнулся мне.

– Очевидно, мое представление об очаровании отличается от вашего.

– Дорогая кузина, эти девушки подбирались из бедных семей. Король не мог использовать аристократок подобным образом. Никто их не насиловал и не принуждал. Они действовали по собственной воле, а иногда их даже приводили родители. Мидинетки с парижских улиц, девушки, не надеющиеся заработать честным трудом… Многих из них ожидала жизнь среди разврата и преступлений, другие трудились бы до конца дней, пока не умерли бы от чахотки или не ослепли бы от постоянной работы с иглой. Их единственное достояние – красота; ведь розы иной раз вырастают на навозной куче. Их замечали, подбирали и учили развлекать короля.

– А когда он уставал от них? – спросила я.

– Он был благородным человеком, и давал девушкам щедрое приданое. Сводники подыскивали им женихов, и они жили счастливо. Теперь скажите мне, дорогая кузина, что было лучшим для этих девушек – вянуть и умирать на навозной куче или, пожертвовать на короткое время добродетелью, получить в обмен легкую и беззаботную жизнь, а быть может, хорошую работу?

– Это зависит от того, какое значение они придают добродетели.

– Вы уклоняетесь от ответа. Должны ли они губить свое тело тяжким трудом или же предоставлять его своему царственному повелителю?

– Я могу лишь сказать, что задавать этот вопрос вам позволяет несправедливое устройство общества.

– Это устройство существует не только во Франции. – Граф пристально посмотрел на меня. – Против него и ропщет теперь народ.

– Все будет в порядке, – вмешался Этьен. – Тюрго[45] и Неккер[46] ушли. Посмотрим, чем нам сможет помочь мсье Калонн[47].

– Не наскучили ли мы мадемуазель Мэддокс нашей политикой? – спросил Леон.

– Вовсе нет. Я нахожу это весьма интересным. Мне хочется знать, что здесь происходит.

– Я убежден, – сказал Леон, – что мы сами должны уладить то, что здесь происходит. Если перемены неизбежны, то нам следует смириться с ними.

– Я бы не хотел видеть перемены, которые приведут в замок толпу черни, – проворчал Этьен и, увидев, что Леон пожал плечами, сердито добавил: – Конечно, тебе нечего особенно бояться – ты бы отлично выглядел и в крестьянской лачуге!

За столом воцарилось молчание. Граф переводил взгляд с Этьена на Леона с насмешливо-снисходительным выражением. Этьен кипел от злобы, а Леон оставался невозмутимым.

– Разумеется, – спокойно ответил он. – Я помню раннее детство. Барахтаясь в грязи, я не чувствовал себя несчастным. Уверен, что я мог бы без особого труда вернуться к прежней жизни. По счастью, я знаю оба мира.

Этьен молчал. Меня интересовало, часто ли между ними возникали ссоры. Мне казалось, что Этьен, ревностно заботившийся о сохранении своих отношений с графом, был недоволен появлением Леона, но того это мало волновало.

Граф сменил тему, и я, понимая, что он привык направлять в нужное русло застольные беседы, подумала, не испытывал ли он удовольствия, наблюдая за подобными конфликтами.

– Мы создадим у кузины Минель плохое впечатление о нашей стране, заговорил граф. – Давайте побеседуем о том, чем мы вправе гордиться. Надеюсь, кузина, вам понравится Париж – город великой культуры, который, скажу не хвастаясь, не имеет равных в мире. У меня есть там дом. Он называется "отель", но таким образом мы именовали в прошлом наши большие дома – это не отель в том смысле, в каком вы используете это слово. Дом принадлежит семье уже почти триста лет. Да, он был построен в царствование Франциска I, когда во Франции появились многие прекраснейшие образцы зодчества. Надеюсь, вы посетите великолепные замки на Луаре, а потом мы с удовольствием представим вам Париж.

Оставшуюся часть ужина граф говорил о контрастах между жизнью в деревне и в большом городе.

В целом, беседа была для меня неожиданной. Я знала, что мама была бы ею шокирована, и что подобные разговоры не ведут за столом в Деррингеме в присутствии леди. И все же она показалась мне интересной.