Тонкая нить судьбы - Лара Продан

– Извини, Надя, я не представил тебе моего друга Константина. – обратился к девушке Владимир.

Надежда только мельком взглянула на нового знакомого, он ее не заинтересовал.

«Слащавый какой-то» – подумала она. Но все-таки пригласила всех с собой на интервью с ди-джеем.

Вечер удался. Lady Waks была на высоте. Ее виртуозность в подаче музыки покорила всех присутствующих. За десять минут до окончания Надежда, сопровождаемая компанией из четырех человек, прошла в рабочую комнату ди-джея. Охранники пытались было не пустить молодежь, но удостоверение Нади в красном переплете сделало свое дело.

Когда все вышли из клуба, было скорее рано, чем поздно. Солнце готовилось к подъему. Ребята проводили девушек, договорились, что Владимир заедет, как обещал раньше, около двеннадцати часов, распрощались. Владимир украдкой поцеловал Дарью, Джейн задержала свою руку в руке Кости дольше, чем полагается. Надежда только помахала всем рукой. Уже лёжа в постели, когда Надя по своему обыкновению анализировала прошедший день, она сделала для себя некоторые открытия. Во-первых, Дарья неохотно идет на проявление нежности к Владимиру и со стеснением принимает внимание со стороны юноши. При этом Дарья не спускала своих горящих глаз с Владимира. Ее глаза светились огнем любви к юноше.

«Либо Дарья воспитана как пуританка и в силу этого не приучена открыто выражать свои интимные эмоции» – думала Надежда – либо ее чувства не настолько сильны, и она может спокойно их не проявлять, быть ровной до безразличия.» Во-вторых, от зоркого взгляда Надежды не ускользнуло повышенное внимание Кости и Джейн друг к другу. Это не могло не радовать Надю. С этой стороны она была за себя спокойна.

«Слава Богу, нашелся тот, кто завоевал внимание этой проходимки» – подумала о Джейн девушка – «А то я было начала волноваться. Мне показалось, что Джейн имела некоторые виды на Владимира. А при ее настырности и нахальстве и при стеснительности Дарьи, Джейн спокойно могла шаг за шагом завоевать Владимира. Итак, Джейн переключилась на Костю, это прекрасно. Дарья… С Дарьей не все понятно. Но что-то мне подсказывает, что здесь не все чисто, и что интересно, я в девушке не вижу преграду. Почему?. Надо выяснить…» С этими мыслями Надежда погрузилась в сон.

В двенадцать часов следующего дня Александра ждала гостей, за которыми поехал Владимир. Она волновалась. Ее мучило предчувствие какой-то новости, вот только какой – хорошей или плохой. Лежа на своем диване под уютным клетчатым пледом, женщина прислушивалась к своему внутреннему состоянию. Нет, тяжести в сердце она не ощущала, дышалось спокойно и легко. Но в то же время ей было неуютно, как будто что-то должно произойти. Любаша, домработница, накрыла стол к приходу гостей, поправила постель Александре, помогла той привести себя в порядок. Послышался поворот ключа во входной двери и тут же раздался возбужденный голос сына:

– Мама, мы пришли! Встречай нас..

Александра приподнялась с постели, широко улыбнулась и произнесла:

– Сынок проходи, приглашай гостей к столу сразу. Время обеда. Мы с Любашей уже заждались вас.

Владимир познакомил мать со своими гостьями. Войдя в комнату, девушки замялись. Они не ожидали увидеть маму Володи, бездвижно лежащей на диване. Но радушие Александры, ее добрые глаза и улыбка сделали свое дело. Смущение девушек рассеялось, поблагодарив за приглашение они сели за стол. Александра наблюдала за гостьями. Девушки были настолько разные, что она не поверила в их сравнительно близкое родство. От Дарьи веяло внутренним теплом, спокойствием, интеллигентностью. Джейн была напротив слегка развязна, неуравновешена, задёргана. Дарья сидела напротив Александры, что позволяло женщине хорошо рассмотреть девушку. Александрой стало овладевать чувство близости к Дарье. Что-то в движениях рук девушки, в повороте головы к собеседнику, даже в манере пользоваться столовыми приборами было Александре до боли знакомо. Вначале она не могла понять, откуда это. Но когда отобедав сын попросил мать рассказать об Анастасии, фотографией которой была заинтересована Дарья, Александра все поняла.

– Скажите, какая у вас фамилия, девушки? – задала вопрос Александра.

Дарья с Джейн переглянулись и ответили вместе:

– Томи.

Александра закрыла глаза и откинулась на подушки.

– Мама, что с тобой? Ты устала? – взволнованно спросил ее Владимир.

Она немного помолчала и ответила:

– Прости, сынок. Я действительно очень устала. Не обидишься, если я попрошу тебя не расспрашивать меня ни о чем? Мне надо отдохнуть.

Неожиданная слезинка покатилась по правой щеке Александры.

– Мама, может тебе что-то надо? Скажи.

– Нет, Володюшка, спасибо. Займись своими гостьями. Своди их куда-нибудь. Покажи город. А я отдохну.

Дарья с участием смотрела на женщину. Она подошла к ней и на ломанном русском языке произнесла:

– Спасибо вам большое за обед. Будьте здоровы.

Потом наклонилась и поцеловала Александру в правую щёку, где еще не высох след от слезинки.

– Спасибо, деточка. Храни тебя Бог – тихо промолвила Александра, потом она закрыла глаза, и новые слезинки потекли по ее щекам.

Джейн также поблагодарила хозяйку дома и отступила к выходу. Владимир поцеловал мать, попрощался с ней до вечера и все трое покинули квартиру.

Глава 16

– Алексей Ухтомский? Рад вас видеть. Моя фамилия Розов. Зовут Николай Иванович. А вы не похожи на своего брата. Ну что? Будем признаваться в организации убийства товарища Сталина? – голос старшего оперуполномоченного был издевательски-насмешливым и грубым.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – спокойно ответил Алексей.

– Вот-вот, твой брат тоже так говорил, и друг ваш общий Герасимовский тоже сначала ни с чем не соглашался, а потом признался, что вражина он, что хотел подорвать советскую власть, убив товарища Сталина. И где они сейчас? Не знаешь? Могу сказать… Сгинули…Их нет… А ты еще есть. – Розов с каждым произнесенным словом становился багровее и взвинченней.

Последние слова он проорал. Внутри Ухтомского все клокотало от ненависти, но внешне он оставался спокойным. Ни один мускул не дрогнул на его лице, глаза, устремленные на Розова, были сосредоточенно-внимательными. Казалось, что он не хотел пропустить ни одного слова в свой адрес. Это спокойствие и уверенность в себе не были понятны старшему оперуполномоченному. И это его злило. Розову хотелось ударить Ухтомского, избить сапогами, унизить. Но он пытался завоевать славу интеллигентного дознавателя, поэтому решил прибегнуть к услугам своего помощника оперуполномоченного Угловатого. Вместе они, действуя «кнутом и пряником», «раскололи» не одного «врага народа».

– А, князек, как дела? – с издевкой спросил Алексея Угловатый, войдя в кабинет. – Ну не верю я, что ты, как и твой брат, так любите советскую власть, что желаете ей процветания.

– Я люблю свою страну, Россию. Надеюсь, вы ее то же любите? – ответил Алексей.

Розов и Угловатый переглянулись. Они не ожидали такого ответа.

Наступила тишина.

– Конвойный! – крикнул Розов – Увести арестованного.

Когда Ухтомского увели, Угловатый недоуменно посмотрел на Розова.

– Что сейчас было? – спросил он у своего начальника.

– А ты не понял? Подумай своими мозгами… Ты любишь Россию?

– Россию?….А… Россию-ю-ю, матушку Россию! Конечно, люблю.

– Ты даже не сообразил сразу о чем я тебя спрашиваю. Ухтомский говорил о своей и нашей с тобой Родине, о России. Мы же всегда говорим о Советской власти… Понимаешь разницу? – тихо с некоторой долей сарказма спросил Розов своего подчиненного.

Угловатый странно посмотрел на Розова и ответил со скрытым умыслом:

– Понимаю, как же не понять. И вас понимаю, Николай Иванович…

– Что ты понимаешь? Что ты можешь понять? Ты понимаешь только то и только тогда, когда тебе выгодно. – Розов замолчал, посмотрел на Степана.

Тот глядел на него со злой усмешкой.

«Вот гад, по трупам пойдет, этот защитник Советской власти» – подумал Николай Иванович. А вслух сказал:

– Ладно, Степан, мы с тобой должны помнить, что Россия теперешняя – это есть прежде всего Советская власть. И все те, кто посягает на Советскую власть, посягает на нашу с тобой родину, на Россию. Вот так!

Вечером, когда Угловатый собирался уходить, в кабинет тихо постучали.

– Кто там?

Никто не входил. Степан вышел из-за стола и вальяжно подошел к двери, открыл ее и не поверил своим глазам. В коридоре у его кабинета стояла девушка, которую он видел в квартире Ухтомского.

– Проходите, проходите, садитесь вот сюда. Я сяду напротив. Поговорить со мной хотите? – слащавым голосом заговорил Степан.

– Не узнал меня? Я тебя сразу узнала. Ты не изменился. Такой же омерзительный и наглый. Ожирел, правда, на государственных хлебах.

Девушка говорила злым, негодующим голосом.

– Неужели мамзель Софья? Те же глаза, что и у княгини, тот же волевой голос! – изумленно спросил Степан.