Нарушенная клятва (ЛП) - Ларк Софи

Я предпочитаю выводить лошадей верхом, без седла. Они ненавидят ощущение седла, когда не привыкли к нему. Для них более терпимо чувствовать человека без всего, по крайней мере, для начала.

Для меня это тоже лучше. Я чувствую биение сердца лошади, чувствую, как она дышит.

Поэтому, когда я наконец забираюсь на спину Стар, я делаю это только с уздечкой и веревкой, больше ни с чем. Стараюсь сделать это как можно приятнее.

Тем не менее, она вырывается и начинает бежать. Она пытается сбросить меня с себя, хотя она еще не настолько разъярена, чтобы брыкаться или кувыркаться. Она думает, что сможет убежать от меня, если будет бежать достаточно быстро.

Я не пытаюсь ее удержать. Наоборот, я низко наклоняюсь к ее шее и шепчу ей на ухо, побуждая ее бежать все быстрее и быстрее.

Мы скачем кругом в загоне. Когда она начинает сбавлять темп, я прижимаю свои колени к ее бедрам и призываю ей бежать сильнее. Она скачет полным галопом, бежит быстрее, чем, вероятно, когда-либо прежде. Она была свободна на земле Фостера, скакала, где ей вздумается. Но у нее не было стимула, ничто не заставляло ее. Она никогда еще не бежала изо всех сил.

Скоро я почувствую, как ее сердце заколотится, а темп ослабнет.

Лошади могут скакать полным галопом только пару миль. Они могут проделать большой путь за день. Но они не неутомимы.

На самом деле, животное с самой большой выносливостью — это человек. Если бы у вас было неограниченное время и расстояние для погони, вы могли бы загнать лошадь в землю. Мы не такие быстрые, как они, и не такие сильные. Но нет существа более упорного, чем мы.

Стар устанет раньше меня. Я знал это еще до того, как мы начали. И поэтому я уже знал исход этой борьбы.

Не было битвы между мной и Стар. Я уже знал, кто победит.

Поэтому я подошел к ней с мягкостью и терпением. Я не боялся ее и не опасался, что она может победить меня.

Мне нужно было только показать ей, что я ей не враг, не противник.

Я езжу на Стар на максимальной скорости, пока она не устанет, затем пускаю ее галопом вокруг загона. Наконец она переходит на рысь, а затем на ходьбу. Она устала, не избита и не сломлена. Она просто достаточно устала, чтобы быть спокойной со мной на спине.

17. Риона

Рэйлан находится в этом загоне часами.

Меня снова и снова тянет к окну, чтобы понаблюдать за ним.

У меня есть ноутбук Бо, и я смогла получить доступ к своим личным файлам. Не к тем, что касаются «Гриффин, Брайар, Вайс», потому что они не разрешают удаленный доступ с неизвестных IP-адресов. Но все, что я отсканировала сама, я все еще могу открывать, читать и редактировать.

Так что мне будет чем заняться. Многое, что могло бы занять мое внимание.

Вместо этого я снова у окна на кухне, наблюдая, как Рэйлан скачет вокруг загона с бесконечным терпением.

Кажется, он не пытается успокоить лошадь. На самом деле, кажется, что он побуждает ее бежать быстрее. Думаю, так она быстрее устанет.

Не знаю, почему я чувствую себя такой взволнованной, наблюдая за ним.

Я впечатлена его терпением и его умением ездить на лошади верхом, безупречно балансируя, даже не сдвигаясь с места, когда лошадь резко вздрагивает или поворачивается, пытаясь сбросить его.

И все же… Я тоже чувствую какое-то беспокойство. Почти антипатию к Рэйлану. Я смотрю на эту прекрасную, дикую лошадь, и мне почти хочется, чтобы она сбросила его, чтобы она могла вырваться из загона и снова помчаться по полю.

Это незрелый порыв, я знаю.

Это всего лишь лошадь. Она была выведена и выращена для работы.

Но во мне есть упрямство, упрямство, которое хочет видеть, как эта лошадь бунтует. Я ненавижу видеть ее сломленной.

Заставляю себя снова сесть за кухонный стол, чтобы вернуться к бесконечным рядам данных в моей электронной таблице договора купли-продажи. Есть несколько цифр, которые не сходятся в столбце депозита, и я пытаюсь понять, какие цифры вызывают расхождение.

Я всегда умела замечать закономерности, особенно в цифрах. Мне не хотелось бы признаваться в этом вслух, но я испытываю жгучую страсть к электронным таблицам Excel. Мне нравятся формулы, аккуратные таблицы данных, то, как можно манипулировать ячейками, чтобы получить ответы на всевозможные вопросы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наконец, я обнаружила проблему, которая нарушает мою идеальную структуру.

Есть два участка с почти одинаковым названием, один указан как Benloch Commercial Lot 29, а другой как Benloch Commercial Lt 29. Сначала я думаю, что это просто опечатка, но потом вижу, что действительно существует договор купли-продажи на оба объекта и два отдельных банковских перевода для оплаты.

Странно. Нам пришлось приобрести почти сотню объектов недвижимости для South Shore Development. Тем не менее, я удивлена, что у двух из них такие похожие названия. Особенно с цифровым обозначением в конце. Надо будет взять в офисе оригиналы документов, чтобы проверить, так ли это.

Я быстро отправляю электронное письмо Люси с просьбой отсканировать документы и прислать их мне.

Сделав это, я снова подхожу к окну, чтобы проверить прогресс Рэйлана.

Лошадь наконец-то замедлила свой галоп. Теперь она двигается рысью по загону, явно измотанная. Однако она по-прежнему высоко держит голову. И я вижу, что Рэйлан лишь слабо держит веревку, позволяя лошади думать, что она контролирует свое движение.

Но это не так. Она заперта в этом загоне. И она не может сбросить Рэйлана, как бы ни старалась. Она сломана, знает она об этом или нет.

Я сдвигаюсь, прижимая руку к пояснице. Завтра, когда я проснусь, у меня все будет болеть. Все, что я сегодня накатала, догонит меня.

Бо заходит на кухню. На ней безразмерная мужская рубашка, возможно, доставшаяся ей от Рэйлана или Грейди. Ее черные волосы заплетены в свободную косу. Я не могу не заметить, как она красива. У нее яркие, волчьи черты Рэйлана, но в женском обличье. Ее глаза узкие и слегка подведены к внешним уголкам, губы полнее.

— Этот ноутбук тебе помог? — спрашивает она.

— Да. Спасибо.

Она подтверждает благодарность кивком.

— Ты идешь сегодня на танцы? — спрашивает она.

У нее резкая манера говорить, без всякого спокойного обаяния Рэйлана. Она выглядит нетерпеливой, как будто весь остальной мир движется для нее слишком медленно.

Я понимаю ее. Мне часто кажется, что люди думают и говорят вполсилы. Это постоянная борьба за сохранение видимости терпения.

— Я не знаю, — говорю я. — Я впервые об этом слышу.

— Ты можешь одолжить одежду, — говорит мне Бо. — Я знаю, что у тебя ее нет. Рэйлан сказал, что у тебя сгорела вся квартира.

В ее тоне есть намек на сочувствие. Не много, но достаточно, чтобы доказать, что Бо не совсем бесчувственная. Она, конечно, была щедра с одеждой и туалетными принадлежностями. У меня сложилось впечатление, что ей наплевать на вещи, но я все равно ценю это. Мне трудно принимать доброту. Я бы не выдержала, если бы она сделала из этого одолжение.

— Спасибо, — говорю я снова. — Я знаю, что все это странно. Наше появление здесь.

Бо пожимает плечами.

— Рэйлан любит неприятности. Он всегда любил их.

— Поэтому он не остался здесь? — спрашиваю я. — Ему было недостаточно приключений?

Бо сужает глаза и смотрит на меня сверху вниз, словно анализируя мотив моего вопроса.

— У него были свои причины уйти, — наконец говорит она.

Затем она резко поворачивается и уходит из кухни.

Я чувствую, что обидела ее, но не представляю чем. А может быть, она не обиделась, просто не хотела оставлять место для дальнейших вопросов.

Я снова смотрю в окно, и мои глаза неудержимо тянутся к Рэйлану.

Я чувствую притяжение к нему, не похожее ни на что, что я испытывала раньше.

Я не знаю, что, черт возьми, произошло между нами у реки. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я полностью потеряла контроль. И обычно я ненавижу это чувство. Ненавижу его больше всего на свете.