Танцующий в темноте - Т. Л. Мартин

на встречу.

Я вскидываю голову, и мой пульс учащается. Что?

Адам не колеблется.

— Нет.

Материал моих стрингов впивается в кожу, когда рука Райфа исчезает, и меня заставляют подняться на ноги. Я вздрагиваю, когда он одной рукой сцепляет мои запястья за спиной, а другой толкает меня в спину, пока мой нос не касается стола.

— Повтори? — спрашивает Райф.

Мне удается повернуть голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Адам встает и делает несколько шагов к нам. Только тогда я замечаю бумаги в его левой руке.

— Никакой сделки, — говорит Адам. — Все или ничего.

Его взгляд перемещается на меня, и мускул на его челюсти напрягается.

— Я ничего не делаю наполовину.

Теплый трепет пробегает по спине, заставляя меня дрожать. Я первая отвожу взгляд.

Адам сокращает расстояние между нами и бросает бумаги на стол Райфа, всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Я прищуриваю глаза, но слишком темно, чтобы разобрать маленькие буквы.

— Как я уже сказал, мы с Феликсом составили подробный план. Надень свои штаны большого мальчика и прочти его сверху донизу. Тогда мы поговорим.

Он поворачивается, чтобы уйти, когда Райф твердо отвечает:

— Позволь мне доказать, что ты ей нужен, тогда я прочту эту чертову штуку.

Все мое тело напрягается. Очевидно, у Адама тоже, потому что его шаги останавливаются.

Райф раздраженно вздыхает и добавляет:

— Сверху вниз, вдоль и поперёк, три раза подряд, как угодно. Хочешь верь, хочешь нет, но я не прочту ни слова без этой сделки.

Адам ничего не говорит, хотя и оборачивается. Он засовывает руки в карманы и, прищурившись, смотрит на Райфа, прежде чем перевести взгляд на меня.

— Она не была мокрой для меня, — продолжает Райф, как будто я не стою прямо здесь, полуголая, склонившись над его столом.

Я сглатываю, когда слова эхом отдаются в моей голове. Я действительно думала, что мне удалось его одурачить.

— Но она практически истекает всякий раз, когда ты открываешь свой прелестный ротик.

Он хихикает у меня за спиной, и я понимаю, что он не расстроен. В типичной для Райфа манере его тон мрачно-насмешливый, даже коварный.

Вспышка мелькает в глазах Адама так быстро, что я бы пропустила это, если бы он не поглощал каждую частичку моего внимания.

— Неужели это так.

Это звучит как утверждение, его взгляд прожигает дыру прямо в моей коже. Наконец, он поворачивается обратно к Райфу, и из моих легких вырывается вздох.

— Похоже, это твоя проблема. Не моя.

— Проблема? — Райф заливается смехом.

Его хватка на моих запястьях ослабевает, когда он убирает одну руку, чтобы взглянуть на часы.

— Я хочу увидеть, насколько я прав насчет этого.

Его кончики пальцев впиваются в мою кожу, и он сильно прижимает меня к столу, пока моя щека не оказывается на гладком дереве. Грудь сдавливает, когда я понимаю, о чем он просит, и мое дыхание становится прерывистым.

— Если ты сможешь заставить ее кончить в течение следующих пяти минут, прежде чем мой клиент подъедет ко входу, я прочитаю каждую страницу твоего чертового плана. Я даже обсужу это с Феликсом, когда вернусь. Но если ты не сможешь…

Его голос затихает, и свободной рукой он пододвигает бумаги к мусорному ведру.

Мои глаза закрываются. Я не могу позволить Адаму Мэтьюззу довести меня до края. Не перед Райфом, не тогда, когда Райфа мне нужно как-то убедить, что я хочу большего, чем другие.

Я не могу.

Когда я наконец открываю глаза, начищенные черные туфли Адама придвигаются ближе. Каждая частичка моего тела оживает при мысли о его теплых, сильных руках на мне, и я знаю, что мне крышка, если он согласится на эту сделку. Моя единственная надежда — что он откажется и уйдет. Он делает еще шаг, потом еще, и рой бабочек перепрыгивает с моего живота в горло.

— Пять минут, — бормочет он.

Кипящий жар пульсирует между ног от хриплого тона, которым теперь пронизан его низкий голос. Взгляд следует за его руками, когда он вытаскивает их из карманов, расстегивает манжеты и закатывает рукав.

— Договорились.

— Мне нужен кто-то, кто видит огонь в моих глазах

и хочет поиграть с этим.

— Неизвестно

Моя щека прижата к холодной поверхности стола, но внутри у меня все горит. Не знаю, как я собираюсь это провернуть, просто я должна. Я не могу рисковать, что Райф прогонит меня до того, как я получу ответы, и у меня нет причин полагать, что он оставит меня рядом, если не купится на мое желание к нему. Глубоко вдохнув, я извиваюсь в объятиях Райфа, пытаясь встать, но он удерживает меня на месте.

— Ты ошибаешься, — наконец говорю я, избегая взгляда Адама. — Я хочу не его. Это ты.

— О, любовь моя, — говорит Райф с хриплым смехом.

Он отпускает меня и отступает назад, затем улыбается и складывает руки вместе, как взволнованный подросток.

— Думаю, мы скоро узнаем, не так ли?

Мои руки падают вперед, и я хватаюсь за край стола, но не выпрямляюсь. Боже, я не доверяю своему телу, которое предает меня, пока Адам находится слева, достаточно близко, чтобы чувствовать исходящий от него жар. Видеть, как рубашка натягивается на широких плечах, когда он поднимает руку и расстегивает верхние пуговицы, открывая вид на скульптурную грудь. Проглатывать его чистый, мужской аромат каждый раз, когда я вдыхаю.

Я облажалась.

— Встань и посмотри на меня, — голос Адама тихий, но повелительный.

Такой тон, которому хочешь подчиняться.

Я тяжело сглатываю, затем отталкиваюсь от стола и встаю. Мой взгляд надолго опускается в пол, стук сердца отдается в ушах, прежде чем я поднимаю подбородок и смотрю прямо на Адама. Его голубые радужки темнее, чем обычно, пепельно-черные. Они такие темные, что, если я пригляжусь достаточно близко, то увижу в них отражение своей души — скрытной. Безнравственной. Греховной.

Я делаю глубокий вдох, обхватываю себя руками за талию и поворачиваю голову. Райф встречает мой пристальный взгляд, лукавый изгиб его губ, и мой пульс немного замедляется. Я не знаю, почему мне намного легче смотреть на него.

Теплые пальцы касаются изгиба моей челюсти, и моя голова поворачивается назад к мужчине передо мной. Мужчина, который держит на ладони каждый учащенный удар моего сердца, каждое неровное дыхание.

Я снова пытаюсь повернуть голову, но хватка Адама на моей челюсти опускается к шее, и я останавливаюсь.

— Я хочу Рай…

— Так