Бронзовое облако - Анна Данилова

– Возможно, Герман, услышав все это и увидев этих людей, что-то предпримет… Во всяком случае, эти люди должны напугаться: ведь вернулся мой муж, и понятно, что он не оставит все это, сделает все, чтобы вернуть деньги, Ренуара… А Юдина… быть может, она, наконец, протрезвеет и осознает, что натворила… Дело в том, что та женщина, которую она изуродовала по пьяни, не в состоянии нанять адвоката… Так пусть это сделает за нее Герман…

– И как ты себе все это представляешь, весь этот бал?

– Я все придумала. Лариса обратится к Кисловой с просьбой подыскать ей приличный загородный дом, достаточно отдаленный, находящийся где-нибудь в лесу, подальше от людей, но поближе к Прокундину… На несколько дней, для празднования Нового года. И разошлем приглашения. Но чтобы в доме не было посторонних людей, в качестве прислуги или кухарки пригласим как раз эту Юдину, ее же выгнали с работы, она сидит без денег, пьет себе потихоньку. Маша, вы с Ларисой должны постараться, чтобы все были. Понимаешь, достаточно уломать Васильеву, тогда непременно будут Бим и ее брат Семен. Бим – ее любовник, Тараса-то она бросила, а Семен вообще от нее никуда не отходит. Они теперь всегда вместе, тратят мои денежки… Машину купили, квартиру, я думаю, ведь Ирина ушла от мужа, и жить ей было совершенно негде… Словом, если согласится прийти на презентацию она, будут и Бим с Семой. Сперанского можно заманить обществом. Да даже если он и не придет, Герман его и так из-под земли достанет…

– А Герман? Ты уверена, что он примет приглашение?

– Так это же будет презентация книги о его погибшей, если верить книге, жене, обо мне! Я думаю, что Лариса сделает все возможное, чтобы он был. Уверена, что он даже поможет ей в устройстве этого бала. А чтобы всех заинтриговать, за рояль посадим куклу, как если бы это была я, понимаешь? Пусть все задаются вопросом – что это за кукла, зачем?.. И когда все немного расслабятся, выпьют, потанцуют, тут и появлюсь я, незаметно сяду за рояль… Уверена, что это произведет впечатление. Сразу на всех! Бим, Васильева и Сема сразу все поймут. Попытаются сбежать… Но двери будут заперты…

Маша, понимавшая, что идея Жени продиктована ее расшатанной психикой, ее желанием каким-то образом обратить на себя внимание мужа, никак не могла сделать выбор: или рассказать все Сергею и посоветоваться с ним относительно этого бала, или же, не предавая подругу, помочь ей все же осуществить ее бредовую затею, чтобы дать ей возможность, пусть даже и таким странным образом, напомнить обидчикам о своем существовании, призвать их с помощью Германа к ответу. Она понимала, что Женя, находясь в том состоянии, в которое ее привела разлука с Германом и тяжелые роды, не дает себе отчета в том, что собирается сделать. Она не знала, где найти такие слова, которые могли бы объяснить ей, что люди по большей своей части слишком эгоистичны и холодны, чтобы на них могла произвести впечатление встреча со своей жертвой. Бим – еще неизвестно, что у него на уме. А вдруг он вернет ей долг? Ну и пусть прошли все сроки, это еще ни о чем не говорит, мало ли какие обстоятельства не давали ему возможности быстро расплатиться… К тому же, по словам Жени, она сама предложила ему эти деньги, он у нее ничего не просил, как не мог и знать, что они у нее вообще есть… Разве что, бывая в квартире Жени, где каждая вещь дышала роскошью, он сам мог предположить, что имеет дело с небедной вдовой. Но все равно. История с Бимом в глазах Маши выглядела пока еще безобидной. Тем более что в свое время он помог Жене, взял ее на работу… На Женю произвело впечатление, что Бим стал любовником Ирины, то есть переступил грань – он, женатый мужчина, семьянин, позволил себе такую вольность, он упал в ее глазах… Так считала Женя и на этом строила свои предположения относительно того, что он не вернет ей деньги… Но ведь на самом деле все может обстоять совершенно по-другому! А что, если он несчастлив в семье, не любит жену и живет с ней лишь ради детей? Такое встречается сплошь и рядом. А вот Ирину он любит. Разве это может как-то помешать ему вернуть деньги Жене? Но Женя все связала в один узел и уверена в том, что Бим ее обманул… Звонить ему и разговаривать с ним о долге она наотрез отказывается, считает, что он сам должен ей позвонить и все объяснить, а еще говорит, что боится этих людей! Ведь он – любовник Ирины, которая, в свою очередь, – сестра Семена, и это они, Ирина и Семен, были у нее в то злополучное утро и заставили ее подписать доверенность… Ограбили ее. Значит, они трое – Бим, Ирина и Семен – заодно. Хотя Маша могла предположить, что Бим ничего не знает о доверенности… Но, может быть, Женя права и их надо опасаться?..

Сперанский. На него можно просто натравить прокуратуру (в сущности, как и на всех, кто приложил руку к деньгам и имуществу Жени). Заменить подлинного Ренуара на свежую, еще не успевшую просохнуть подделку – какая грубая, вульгарная работа, недостойная эксперта его уровня! Вряд ли он позволил бы себе такое в отношении более солидных и уважаемых клиентов. Но Женя – у нее же на лбу был написан диагноз: нервное расстройство, помноженное на отчаяние…

Юдина – это, по мнению Маши, был вообще клинический случай (как в прямом, так и в переносном смысле). Да, произошла чудовищная ошибка, и алкоголичка-гинеколог отправила на тот свет неродившегося ребенка. Но не Жениного же ребенка! Однако Женя внушила себе мысль, что на месте той несчастной беременной женщины могла оказаться она. Ведь именно в тот день она поступила в больницу с угрозой выкидыша. И теперь она собирается призвать эту Юдину к ответу. Глупость! Ничего у нее все равно не выйдет. Дело замяли, чтобы не подпортить репутацию клиники, к тому же всем известно о врачебной солидарности. Все врачи покрывают друг друга, подтасовывают факты, рисуют фантастические документы, свидетельствующие о невиновности врача… Потому что – кто знает, кем будет следующий…

Кислова. В это трудно поверить, но и с покупкой квартиры Женю обманули. Все одно к одному! Тут и здоровый человек свихнется, а что уж говорить о молодой женщине, находящейся в глубокой депрессии? Не зря же говорят, что все мошенники – неплохие психологи и видят свою потенциальную жертву насквозь. Хотя и здесь сработано грубо, цинично. Неужели эта риелторша думала, что ей это сойдет с рук? Вероятно, она предварительно навела справки, узнала, что ее клиентка потеряла мужа, а это предполагает определенное душевное состояние, опять же отчаяние и желание быстро и радикально изменить свою жизнь. И еще – женщина совсем одна…

Между тем, что бы ни думала Маша по поводу этого бала, Женя продолжала действовать. И Лариса, окрыленная выходом книги, помогала ей, сопровождая каждый ее шаг.

Как Женя и предполагала, Герман, вернувшись в Москву и не обнаружив своей жены, ударился в панику, приехал к Сергею, рассказал, что квартира пустая, какая-то нежилая, что все вещи практически на месте и только в кухне на столе рассыпаны таблетки фенобарбитала… Сергей, ожидавший такой реакции Германа, подтвердил, что и ему, прилетевшему в Москву раньше, тоже не удалось повидаться с Женей и что соседка их, Лариса, сказала, что Жени давно уже нет, что она либо куда-то уехала (но тогда бы она непременно сообщила об этом Ларисе), либо – мужайтесь – она умерла, ушла из жизни по собственной воле. У Ларисы были ключи от квартиры, и последнее, что она видела, это рассыпанные на столе таблетки… Нет, милицию она не вызывала, посчитала, что это не ее дело, тем более что трупа-то нет, то есть Жени нет… Еще она рассказала Герману, что однажды вечером, когда Лариса зашла к Жене, чтобы поработать над рукописью… Какой рукописью? «Как, вы ничего не знаете? Я же написала книгу о вашей жене, Герман… Я не знаю, где вы были и почему не давали о себе знать (конечно, кинооператор, снимающий львов в Африке, – профессия экзотическая, но не до такой же степени, чтобы забывать своих близких!), но ваше долгое отсутствие, как бы это полегче выразиться, убило вашу жену… Она долго болела, знаете ли, а потом все чаще и чаще стала поговаривать о самоубийстве… Так вот, однажды, когда я позвонила в ее дверь и она не открыла, хотя я прекрасно знала, что она должна быть дома, я воспользовалась своими ключами…»

Эту сцену (Герман, слушающий сказку о пропавшей принцессе) Лариса по просьбе Жени пересказывала ей несколько раз, в красках, эмоционально, чуть ли не заламывая руки, и каждым словом, каждым жестом она словно обвиняла Германа, причем искренне. И Женя всякий раз спрашивала ее: как ты думаешь, он поверил, поверил? Но Лариса всякий раз пожимала плечами: откуда мне знать? Может, и поверил, а может, и нет.

Маша, присутствующая при этих разговорах, не находила себе места и едва сдерживалась, чтобы не поговорить с Ларисой откровенно. Она хотела выяснить, действительно ли Лариса верит в затею Жени с балом или же она слепо повинуется ей исключительно как человек, зависящий от Жени материально, из чувства благодарности за изданную книгу. Но всякий раз ее попытка завести разговор заканчивалась неудачей: Лариса всячески избегала оставаться с Машей наедине, словно чувствовала, о чем пойдет речь.