Конан-варвар. Час Дракона - Роберт Ирвин Говард

Хемса, отчаянно взмахивая руками, потом все исчезло под лавиной, с грохотом сползающей в бездонную пропасть.

Четыре мага сосредоточенно смотрели на потрескавшийся край пропасти, потом вдруг обернулись. В это время Конан, сбитый с ног внезапным землетрясением, вставал и помогал подняться Жазмине. Ему казалось, он двигается очень медленно и столь же медленно соображает. Он был ошеломлен. Знал, что должен немедленно посадить Деви на черного жеребца и помчаться как вихрь, но его телом и мыслями овладела непонятная тяжесть.

Потом чернокнижники повернулись и посмотрели на него, подняв руки, и Конан с ужасом увидел: их фигуры расплываются, становятся туманными и невыразительными, затем исчезают в пурпурном дыму, который вдруг стал клубиться. Пурпурное облако скрыло магов… И вдруг Конан сообразил, что алый туман окружает и его, услышал крик Жазмины и пронзительное ржание жеребца. Страшная сила вырвала Деви из его объятий, а самого Конана швырнула о камни, когда он наугад стал разить кинжалом. Наполовину оглушенный, он увидел, как конусообразное облако возносится над вершинами, быстро удаляясь. Жазмина исчезла вместе с четырьмя колдунами в черных одеяниях. На выступе скалы остались только Конан и испуганный конь.

7. По дороге на Имш

Со страшными проклятиями Конан вскочил на спину брыкающегося жеребца. Посмотрел на склон, поколебался и двинулся в том же направлении, в котором намеревался ехать до того, как его задержал Хемса. Но теперь он пришпорил жеребца. Конь помчал, словно только так мог избавиться от страха. Они неслись сломя голову по выступу, где вилась вдоль скалы узкая дорога над пропастью. Дорога бежала зигзагом, лепилась к неровной скале, и в какое-то мгновение далеко внизу Конан увидел то место, куда упала лавина: огромная груда разбитых камней и валунов у края гигантского обрыва.

До дна долины было все еще далеко, когда он домчался до длинного и широкого ребра, ведущего на другой склон, словно мостик. Он поехал по нему. По обе стороны лежали почти вертикальные склоны. Он видел перед собой тропку, а где-то внизу тропа спускалась со склона на дно долины и, сделав огромный крюк вдоль русла высохшей реки, возвращалась под скалу, на вершине которой сейчас находился Конан. Киммериец проклял необходимость делать крюк, но спускаться вниз напрямик было бы самоубийством.

Киммериец пришпорил измученного коня и вдруг услышал где-то внизу стук подков. Придержав коня, осторожно подъехал к краю пропасти и заглянул в ущелье, образовавшееся, когда здесь протекала река. По сухому руслу ехали пятьсот крепких, вооруженных до зубов бородатых мужчин на полудиких конях. Наклонившись над краем тридцатифутовой пропасти, Конан окликнул их.

Всадники приостановились, задрали головы, и по каньону пронеслось глухое ворчание. Конан не терял времени.

— Я еду в Гхор! — крикнул он. — Не рассчитывал встретить вас, псов, на этой дороге. Езжайте за мной, поедем на Имш и…

— Предатель! — хором завопили афгулы.

— Что такое? — свирепо прорычал он.

Увидел искаженные ненавистью лица и вытащенные из ножен сабли.

— Предатель! — дружно отозвались они. — Где семеро вождей, схваченных в Пешкаури?

— В губернаторской тюрьме, — ответил Конан.

В ответ услышал вой сотен глоток, звон оружия и крики, из которых никак не мог понять, чего от него хотят. Ревя, как буйвол, перекрывая шум, он гаркнул:

— Тысяча демонов! Пусть кто-то один скажет, чтоб я мог понять, в чем дело!

Худой, старый вождь взял на себя эту задачу: сначала погрозил саблей, потом бросил Конану обвинение:

— Ты не позволил нам напасть на Пешкаури и отбить наших братьев!

— Вы глупцы! — рявкнул разъяренный киммериец. — Даже если бы вам удалось взобраться на стены, в чем я сильно сомневаюсь, то пленников повесили бы раньше, чем их удалось бы освободить!

— И ты сам поехал торговаться с губернатором! — завыл афгул, кипя злобой.

— И что с того?

— Где наши вожди? — кричал старый вождь, махая саблей. — Где они? Их нет в живых!

— Что? — Конан чуть не упал c коня от изумления.

— Их нет в живых! — подтвердили пятьсот жаждущих крови глоток.

Старик завертел саблей над головой.

— Их не повесили! — кричал он. — Вазул в соседней клетке видел, как они погибли! Губернатор прислал чернокнижника, который убил их своим колдовством!

— Ложь! — ответил Конан. — Губернатор не осмелился бы. Когда я разговаривал с ним прошлой ночью…

Эти слова прозвучали очень некстати. Остервенелое вытье и проклятия взвились под небеса.

— Да! Ты поехал к нему один! Чтобы предать нас! Это правда! Вазул удрал через дверь, сломанную чернокнижником, и все рассказал нашим разведчикам, которых встретил в Забаре. Мы послали их искать тебя, когда ты вовремя не вернулся назад. Когда они услышали рассказ вазула, то вернулись на Гхор, а мы оседлали коней и пристегнули мечи.

— И что вы хотите делать, глупцы? — спросил Конан.

— Отомстить за наших братьев! — завыли они. — Смерть кшатриям! Убить предателя!

Рядом с Конаном посыпались стрелы. Он поднялся на стременах, снова пробуя перекричать шум, после чего, злой и разочарованный, повернул коня и поскакал назад. Бросившиеся за ним афгулы, изрыгающие проклятия и угрозы, были слишком разъярены и не сообразили, как попасть на то ребро, по которому ехал Конан. Им следовало направиться в противоположную сторону, обогнуть поворот и кропотливо взбираться крутой дорогой наверх. Когда они наконец повернули назад, их бывший вождь уже почти достиг того места, где ребро переходило в горный уступ.

Оказавшись над обрывом, Конан не пoexaл дорогой, которой сюда добирался, а направился по еле заметной тропке, покрытой валунами. Он не проехал по ней далеко: конь фыркнул и бросился в сторону, увидев тело, лежащее на дороге. Конан удивился, что в изувеченном человеке еще теплится жизнь, он даже пытался говорить, с трудом шевеля губами. Одни боги тьмы, управляющие судьбами чернокнижников, знали, каким образом Хемса смог выбраться из-под огромной кучи камней и подняться по крутому склону на дорогу.

Ведомый странным побуждением, киммериец слез с коня и склонился над колдуном. Хемса поднял окровавленную голову, а в его странных глазах, подернутых мукой и мраком приближающейся смерти, появились проблески сознания.

— Где они? — просипел он.

— Вернулись в замок, на Имш, — буркнул Конан. — Забрали с собой Деви.

— Пойду! — бормотал несчастный. — Пойду туда. Они убили Гитару, а я убью их… аколитов. Четверых из Черного Круга… и самого властелина! Убью… всех убью!

Он попробовал протащить дальше свое искалеченное тело, но даже его непобедимая сила воли была уже не в состоянии оживить переломанные кости, держащиеся только на порванных сухожилиях и изодранных мускулах.

— Иди за ними! — бормотал Хемса, из его рта шла кровавая пена. — Иди!

— Я и намерен это сделать, — сказал Конан. — Хотел созвать