Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

- Пока мне все нравится, - ответила она, сияя глазами. – Но я хочу, чтобы ты гладил меня выше… и сильнее… - и она выгнулась, показывая, где хочет прикосновений.

- Слишком торопишься, - улыбнулся он, но исполнил ее просьбу и нырнул пальцами в разрез ее нижних штанишек – коротких, обшитых белоснежными кружевами, пахнущих лавандой и ее телом – запах горьковатый и сладкий одновременно, заставляющий сердце биться быстрее.

Едва он коснулся ее, Дьюлла застонала и непроизвольно подалась вперед, требуя более глубокого проникновения, но Рик не позволил ей этого. Поглаживая ее, он следил, чтобы не продвинуться слишком далеко, хотя кузина ворчала, обзывая его жадным и сетуя, что она-то была с ним смелее.

Она бесстыдно раздвинула колени, сползла на самый край кресла, уперев ладони в сиденье, и ритмично двигала бедрами, инстинктивно двигаясь к своей цели – к наслаждению.

- Мне нравится, - шептала она, - мне очень нравится… Рик, мне так хорошо! Только не останавливайся! Я как будто горю изнутри! Твои пальцы обжигают!..

Сначала она томно вздыхала, потом начала подстанывать, а потом закусила губу, сдерживая крик. Голова ее запрокинулась, и теперь Рик видел белое горло и краешек груди, высунувшийся из выреза платья. Не прекращая движения пальцами, он потянул вырез платья Дьюллы вниз, обнажив девичьи груди полностью. Он уже не раз видел их и сходил с ума, вспоминая их сладостную прелесть, а теперь они были совсем рядом – маленькие, округлые, с розовыми напряженными сосками.

Он положил ладонь на одну из грудей, слегка сдавил, и Дьюлла не смогла удержать сладострастного крика:

- Да, мне нравится!.. Еще, Рик, пожалуйста!

Он приласкал и другую грудь, пощекотав сосок, и это вызвало новую бурю – Дьюлла изогнулась дугой, вжимаясь грудью в его ладонь и умоляя о ласке еще и еще.

Чуть приподнявшись, Рик поцеловал ее в грудь – сначала в одну, потом во вторую, и был вознагражден новыми стонами, сладкими всхлипываниями и вскриками. Пальцы его стали мокрыми, и он несколько раз испуганно проверял – не кровь ли? Но крови быть не могло, потому что он ни на секунду не забывал о ее девственности. Просто Дьюлла сильно хотела – безумно, так же, как он ее.

- Я сейчас… сейчас… - зашептала она исступленно. – Рик!..

Он припал к ней особенно страстно, покрывая груди девушки быстрыми поцелуями, касаясь ее сосков языком, и ускорил движения. Она сама уже бешено прыгала, потираясь о его пальцы, а потом к ней пришло блаженство. Он понял это, потому что она сдавленно ахнула, дернулась всем телом и разом обмякла, упав на спинку кресла.

Рик тоже вынужден был отдышаться, чтобы придти в себя. Несмотря на то, что свою порцию наслаждения он получил, его тело не осталось безучастным к той буре чувств, что сейчас показала ему Дьюлла. Уперевшись лбом в ее колени, он тяжело дышал, стараясь позабыть, каким прекрасным было ее лицо в момент пика наслаждения, и какой горячей и нежной была она под его руками.

- Теперь надо привести в порядок тебя, глупышка, - сказал он чужим, незнакомым голосом, который и сам не узнал, поднялся и намочил в тазу с водой еще одну салфетку, а потом вернулся к креслу.

- Холодно! – со смешком взвизгнула Дьюлла, когда он начал вытирать ее.

- Потерпи немного, - не удержавшись, Рик поцеловал белую кожу, видневшуюся повыше подвязки и пониже кружев штанишек. – Спасибо тебе.

- Это тебе спасибо, - она завозилась, пытаясь сесть, но он положил руку ей на живот, продолжая орудовать салфеткой. – Сейчас в теле такая приятная усталость, и легкость… Сначала меня потянуло в сон, но теперь я готова летать!

- Только не улетай слишком далеко от замка, - пошутил Рик, приводя в порядок ее одежду.

У него самого дрожали колени, и хотелось выпить, чтобы подкрепить силы. Но вина в комнате не было, а идти за ним или звать слуг он не стал. Потому что не хотел так быстро отказываться от Дьюллы.

Она вспорхнула из кресла – легкая, как птичка, и так же радостно защебетала, обняв его со спины.

- Нам обязательно надо будет это повторить!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Нет, такого мы никогда больше делать не будем, - охладил он ее радость.

- Но почему? Тебе ведь понравилось?

Он промолчал, не желая отвечать.

- Понравилось, - промурлыкала она, дергая его за ухо. – И мне тоже очень понравилось, Рик. Теперь целуй меня, и я ухожу. Страшно хочу есть!

То, что она не спросила, голоден ли он, придало Рику сил повернуться к ней и поцеловать самым целомудренным образом - в пробор на макушке.

Дьюлла убежала, напевая что-то, а он остался.

«Вот так она улетит от тебя, если ты захочешь поймать эту пташку, - сказал он себе, опускаясь в кресло, где его златокудрая фея только что стонала от страсти. – Она утолит свою страсть с тобой, и ее начнет терзать иной голод. Ей захочется испытать новые ощущения, проверить свои чары на других. На что ты надеешься? Сейчас она не видит твоего уродства, потому что не видела нормальных мужчин. Завтра ты представишь ее королю, и твоя фея поймет, что ее обманули, скрыв все прелести мира. Простит ли она тебе этот обман? Нет, не простит. И ты будешь жить, чувствуя ее ненависть и слушая обвинения».

Такого не должно произойти.

Рик сжал кулак, словно сжимал свое сердце, приказывая ему замолчать навсегда. Дьюлла никогда не сможет принадлежать ему. И он должен приложить все усилия, чтобы она это тоже поняла. Как можно скорее поняла.

27. Бегство от себя

Весь день после того, что произошло в кабинете, Дьюлла была весела и порхала, как бабочка, кидая на Рика ласковые и многозначительные взгляды, от которых его бросало и в жар, и в холод.

Стоило только представить, чем они занимались с милой кузиной средь бела дня, как кровь закипала. Раньше Рик всегда считал, что только ночь - время для плотских утех, но Дьюлла умудрилась перевернуть его мир с ног на голову.

Только так дальше продолжаться не могло, и Рик чувствовал, что еще немного, и он не устоит перед чарами этой феи. Рядом с ней все казалось неважным – даже муки совести и страх вечного проклятья. Жить с Дьюллой под одной крышей и делать вид, что ничего не происходит – это было выше человеческих сил. Поэтому в этот же вечер он заперся в кабинете, избегая даже смотреть на кресло, в котором утром стонала и захлебывалась от страсти Дьюлла, и написал королю письмо, где очень подробно изложил историю появления кузины. В конце письма он выражал надежду, что его величество, учитывая заслуги Босвелов, отнесется к бедной девушке отечески и объявит ее, как законнорожденного члена семьи, скрыв тайну.

Запечатав письмо четырьмя печатями, Рик приказал позвать Адалмера, и когда секретарь явился, велел написать письмо его величеству.

- Какого рода письмо, милорд? – деловито спросил Адалмер, усаживаясь за стол, расстилая пергаменты с вензелями и расставляя письменные принадлежности, которые притащил с собой в деревянном плоском ящике.

- «Вашему величеству… - начал надиктовывать Рик, и секретарь проворно засновал пером, - … покорнейше прошу принять подателя сего послания лично, без свидетелей, так как сведения, что он вам сообщит, касаются семейства Босвелов, и чрезвычайно важны».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Адалмер взглянул на Рика, и тот кивнул:

- Догадался правильно, поедешь ты.

- Что-то случилось, милорд? – спросил юноша, хмуря брови. По нему было видно, что он так и горит желанием помочь.

- Ничего не случилось, - ответил Рик, думая о своем. – Но я надеюсь на твою преданность…

- Можете не сомневаться, - пылко заверил Адалмер. – Только прикажите – и я все выполню.

Рик посмотрел на него с улыбкой и спросил:

- Почему ты служишь мне с таким рвением?

Юноша смутился, а потом вскинул голову – горделиво, словно был принцем крови, а не секретарем на посылках.