Принципы и несчастная гордость (СИ) - Дубинская Анна

– Вот и хорошо! Спасибо, – Надежда Андреевна тепло улыбается.

И всё-таки я не до конца понимаю свое отношение к ней. Она милая и добрая и действительно переживает за сына. Но в то же время мне обидно за Ромку. И эта ноющая какая-то колючая, неуютная обида искажает все восприятие и портит общее впечатление.

Рома не обязан жить по уставу своих родителей, и он имеет полное право выбрать свой путь. Задача родителей помогать своему чаду и защищать его. А не навязывать свои морали. Статус военного – это не только: квартиры и льготы, но и особый образ жизни. И далеко не каждый готов его принять. И здесь я на стороне Ромки.

Мы сидим ещё немного в молчании и допиваем чай. Сомнения в том, чтобы остаться на ночь испаряются без следа под натиском нахлынувшей на меня информации. Утро для Ромы будет точно нерадужным. И возможно ему понадобиться союзник.

Глава 26 Ответь на два вопроса

Рома

Из крепкого сизого мутно-расплывчатого сна меня вырывает тихое шевеление рядом. Я лежу всё ещё с закрытыми глазами и балансирую на грани сна и яви. Просыпаться не хочется, я желаю снова нырнуть в глубокий сон. Но воспоминания вчерашнего вечера уже возвращают меня в реальность и не дают мне этого сделать.

Вечер, цветы, виски, Аня, дом, отец. Черт, Аня привезла меня домой.

Ладно, фиг с ним, с домочадцами разберемся по факту. Видимо так легли карты, и теперь разговора не избежать, хотя мне до жути этого не хочется. Сам виноват, что не успел сообщить ей адрес съемной квартиры. Расклад паршивый, но как ни странно, не это заботит меня больше всего.

Меня волнует то, что со мной рядом лежит спящая Анютка. Она плотно прижимается ко мне. Ее близость непозволительно привлекательная, греховная, и от этого у меня кажется медленно едет крыша.

Правой рукой я чувствую голый нежный шелк ее кожи. И улавливаю запах ее волос. Аня…. Аня у меня в постели. Причем легла сама, по доброй воле.

Я совсем тихо глажу ее живот и медленно поднимаюсь выше. Мне до безумия хочется проверить, что у нее под просторной футболкой, и сняла ли она верхнюю часть белья. Я знаю, что не имею права ее лапать, но возбуждение нарастает с неимоверной силой и затуманивает мозг.

Понимая, что соблазна не перебороть, я подбираюсь все выше и выше.

– Стоп! Рома, ты не офигел? – шипит хриплым голосом Аня и хлопает своей ладошкой по моей наглой руке.

– Прости, ты сама меня провоцируешь… – шепчу ей и с неохотой убираю от нее руку.

Девушка ёрзает и отодвигается от меня подальше, но не поворачивается. Я открываю глаза и вижу бархатно-белые плечи, которые ярко выделяются на фоне моей черной майки, жемчужно-нежную линию шеи и золотистую россыпь блестящих волос.

– Я провоцирую? Я спокойно лежала, – ворчит Аня и снова отодвигается к стене.

Не поворачивается, боится встречи наших глаз.

– Спокойно лежала и прижималась своей очаровательной попкой ко мне, – усмехаюсь я, представляя, как алеют ее скулы от моих слов.

Я продолжаю смотреть на нее. Молчит. Мягко сводит лопатки, приглаживает и без того красивые волосы, немного потягивается. Но смущённо и очень осторожно, будто бы боясь сделать лишнее движение.

И правильно. Бойся. Одно неосторожное движение, и я наброшусь на тебя, не отдавая отчёт своим действиям.

– Это получилось машинально, неосознанно. Прости, – неловко произносит она, прикрываясь одеялом и закрывая мне обзор на свое тело, но тем самым ещё больше разгоняя мое желание по венам.

Я ложусь на спину и кладу руки под гудящую голову, стараясь больше не пялиться на нее. Может получится успокоиться. Наивно, но попытка не пытка.

– Это ты прости, не каждый день я просыпаюсь с тобой. Не удержался. Почему ты осталась? – говорю медленно, сдерживая свою прыть и молодость в зубах.

– Мне твоя мама предложила, ну я и осталась… Я все знаю про вашу ссору. Захотела тебя поддержать. Я думала, тебе будет легче, если я буду рядом.

– Легче? – снова поворачиваюсь к ней.

Она лежит и упрямо смотрит в стену. Совсем не двигается, замерла.

– Угу.

– Ну скажем так. Мне как бы сейчас совсем не легко ощущать стояк и знать, что разрядки не будет, – ремарку про ссору с родителями нарочно игнорирую.

– Ро-ма, ну ты все о своем. Я к тебе серьезно, а ты…

– Я тут не причем. Нечего было оставаться.

– Значит, ты не рад? – грустно спрашивает.

Я пододвигаюсь ближе и ощущаю ее тепло, ее нежность, ее невинность.

– Рад, – я не выдерживаю и беру за краешек одеяла.

Тихо стягиваю его вниз и буквально дышу ей в шею, зарываясь в мягкие волосы.

– Рома, я не разрешала, – ерзает она.

– Знаю, – продолжаю стягивать одеяло с нее.

– Знаешь, но делаешь по-своему.

– Да. Я всегда так поступаю. Делаю как хочу. Разве ты нет?

– Расскажи про шоколад….

– Что!? Какой еще шоколад?

– Тот самый. Белый. В коробке… – тихо произносит Аня.

– Ах ты про это… Ничего не было, если быть кратким.

– Зачем тогда ты его подарил?

– Просто так. Подарок решил сделать. Знаю, что ты любишь шоколад, – я касаюсь ее руки и начинаю гладить голую кожу.

– Но ведь спор…

– Если честно, ты так и не согласилась на спор. Забыла? А на самом деле это была небольшая проверка. И если бы ты не выкинула ее, то прочитала бы письмо от меня, – шепчу ей в шею, продолжая ее наглаживать.

– Письмо?

– Да. Письмо. Может дам позже почитать, – я легко касаюсь губами ее шеи.

– Рома, перестать. Ты меня смущаешь… Честно…

– Отстану, если ответишь на два вопроса, – говорю ей, хотя до конца не уверен, что сдержу глупое обещание.

– Хорошо.

– Ты веришь мне? Про Ритку, про шоколад, про видео это чёртово? Веришь?

– Верю, – слишком быстро отвечает она, будто и не думала ни секунды. – А второй вопрос?

– Ты сейчас в лифчике?

– Что? Ну ты и…. Пошлый, – Аня дёргает плечом, стряхивая мои настойчивые прикосновения.

– Ты обещала ответить…

– Не скажу. Зачем тебе это знать? Все равно необрыбится.

– Отвечай, иначе я сам проверю, – я медленно перебираюсь на ее живот.

– Не посмеешь! Ты обещал меня не трогать, – ахает она от неожиданности и перехватывает мою ладонь.

– Ответь, инопланетянка – иначе пожалеешь.

– Отлипни уже. Без него. Доволен? Без него! В нем неудобно спать.

– Теперь доволен, – смеюсь я и снова перекатываюсь на свою половинку, не без сожаления отпуская Аню.

– Почему ты не сказал про армию… – наконец, она поворачивается на спину. И теперь мы оба изучаем потолок.

– Не успел. Хотел на встрече все рассказать. А что? Мои предки уже поделились с тобой? Все рассказали?

– Да. Наверное все. Теперь я знаю, что ты живёшь отдельно, и про то что летом тебя заберут служить. Вот.

– Ммм… Да, это так. Летом меня заберут. Так что можешь выдохнуть. Скоро я от тебя отстану, – с досадой сообщаю ей. – Все. Надо собираться.

Я сажусь в кровати и потираю шею. От собственных слов саднит в душе. Да, скоро я уеду, и непреступная Анька станет довольной.

– Ром, прости… – внезапно она касается моей руки. – Прости, ты не надоел мне. И… Ты мне нравишься. И я правда хотела пойти с тобой на свидание. Правда.

Ого! Вот это признание? Неожиданно замирает под ложечкой. Аня играет или говорит правду? Когда мы успели поменяться ролями?

– Хм. Но ты до сих пор не веришь мне… – говорю, чтобы услышать ещё раз приятные слова.

– Верю. Клянусь, я верю. И про шоколад тоже.

В горле пересыхает. Ее слова натянутые и добрые и до умопомрачения нужные в данный момент. Я смакую их, но не спешу что-то сказать в ответ.

– Черт, пить охота, – я замечаю на столе стакан сока. Кто-то заботливо поставил его на стол.

Я встаю и только сейчас понимаю, что спал в джинсах. Вот же ж. Не удобно. Но раздеваться уже смысла нет. Скоро поедем домой. Я подхожу к столу и жадно выпиваю половину.

– Будешь сок? – предлагаю Ане и поворачиваюсь к кровати.

Аня поднялась. И теперь сидя и слегка прищурив взгляд, смотрит на меня.