Месть и любовь - Эмбер Кей

– Но все равно это не изменит вынесенного тебе приговора, – ее голос был едва слышен, но в нем чувствовалась сила и… роковая правда.

Он сбросил руку Фионы и отвернулся.

– Если бы я мог вспомнить ту ночь. Заходил ли я куда-нибудь перед тем, как вернулся на корабль, и если заходил, то куда? Спал ли я вообще с той проституткой?

Фиона чуть не вскрикнула от неожиданного прозрения. И как это она раньше не подумала о том, что у Найла и до нее были женщины. Много женщин. Какой же она была дурой! Неужели можно было хоть на секунду предположить, что здоровый и красивый мужчина вел монашеский образ жизни? И у него наверняка будут еще любовницы после того, как он ее отпустит. Осознание этого причиняло графине невыносимую боль, но она ничего не могла изменить.

Однако сейчас, в данный момент, ему нужна именно она. Она должна помочь ему, удержать от поступка, о котором он потом горько пожалеет. И ее собственные переживания не должны этому мешать.

– Как это ты не можешь вспомнить? – спросила Фиона, совершенно запутавшаяся в этих перипетиях.

– Да вот так, – зло сказал Найл, – я очнулся в своей каюте и о прошедшей ночи ничего не мог вспомнить. Не могу вспомнить и сейчас и не вспомню, видимо, уже никогда.

– Ты много выпил, – участливо подсказала девушка, пытаясь помочь ему вспомнить тот злополучный вечер. Она надеялась, что если Найл получит необходимые ответы, то ему уже не нужно будет никому мстить.

– Конечно, я выпил, – рявкнул он, – но не так много, чтобы не соображать, что я делаю. Напиваться мне случалось и до того, но я всегда помнил, где был и чем занимался.

– Тогда почему же в тот раз у тебя отшибло память? – безжалостно продолжала Фиона свой допрос.

Его губы скривились в злой ухмылке.

– Я не могу помнить каждую женщину, с которой ложился в постель, их было слишком много, – издевательским тоном произнес Найл. – Большинство женщин и не заслуживают того, чтобы о них помнили.

О, он очень хорошо знал, как побольнее ранить ее самолюбие. Фиона задохнулась от гнева, но, кажется, начала уже кое-что понимать.

– Не стоит валить с больной головы на здоровую. Несчастные женщины не виноваты в том, что у тебя такая плохая память.

– А ты не заговаривай мне зубы. Я сделаю то, что задумал, и ни твои слова, ни твои поступки не смогут меня удержать, – он взял шляпу и, уже взявшись за ручку двери, сказал: – А когда я убью Уинтера, я брошу вызов твоему брату.

Он развернулся на каблуках и вышел, прежде чем Фиона успела что-либо сказать. Девушка оцепенела. В его последних словах содержалась не только угроза, но и обещание ее выполнить.

Оставшись одна, графиня глубоко задумалась. Она пыталась разобраться в себе и понять: за кого же она больше беспокоится, за брата или за Найла? В глубине души Фиона уже знала ответ – ее волнует только Найл. Как жаль, что он никогда не поверит ей. Он всегда будет думать, что ею движет лишь желание уберечь своего брата от гибели.

От отчаяния и бесплодности своих попыток остановить его у девушки поникли плечи и она бросилась на кровать, вцепившись пальцами в покрывало. Слезы уже наворачивались у нее на глаза, когда она вдруг поняла, что Найл не связал ее! Уходя он был так зол, что забыл об этом и оставил ее свободной на всю ночь.

Девушка вскочила и бросилась к двери. Может быть, он и ее забыл запереть? Фиона уже потянулась к ручке, но остановилась, так и не дотронувшись до нее.

Если она сейчас уйдет, то Найл решит, что все, что она делала или пыталась сделать, было сплошным притворством. Он, конечно, подумает, что она сбежала, чтобы предупредить Дункана, и окажется прав.

А что, если ей остаться? Сможет ли она убедить Найла отказаться от смертоносных планов? До сих пор ей это не удавалось, но теперь у нее будет доказательство ее преданности, и он не сможет игнорировать ее советы.

Если же она все-таки уйдет, то Найл еще больше озлобится и тогда-то уж наверняка доведет свое дело до ужасного конца. И никто, кроме Митчелла, никто и не побеспокоится о его судьбе. Нет, она не может сейчас покинуть любимого человека.

Приняв решение, Фиона вернулась к кровати, так и не проверив, заперта ли дверь. Едва она успела лечь, как услышала в холле торопливые шаги. Ее лицо осветила радостная улыбка. Найл вернулся! Он передумал и отказался от своего плана. Но вместо Найла вошел Митчелл.

– Найл прислал меня связать тебе руки, – безразличным голосом произнес он.

Хорошее настроение Фионы сразу же улетучилось. В присутствии Митчелла она всегда начинала нервничать. Вот и сейчас, чем ближе он подходил к ней, тем сильнее она начинала дрожать. Почему так происходит, девушка не могла понять, она знала только, что его аура окрашена в черный цвет. Когда этот страшный человек был рядом, кровь застывала у нее в венах.

Графиня поднялась с кровати, чувствуя себя крайне неуютно, и пошла к Митчеллу, протянув вперед руки.

– Нельзя ли остановить его? – спросила она. Мужчина, связывая ее, ответил:

– Вы же знаете, какой он упрямый.

– Но ведь он не убивал ту женщину. Пальцы Митчелла на миг замерли.

– Нет, он этого не делал, – сказал он после секундного замешательства.

– Тогда почему же его осудили? Я хорошо знаю своего брата и не верю в то, что он обвинил человека, не имея для этого веских доказательств. Дункан очень честен, – запальчиво проговорила Фиона.

Митчелл молча продолжал связывать ей руки.

Когда неприятная процедура была окончена, графиня быстро отступила назад, радуясь, что ее и Митчелла разделяют хоть несколько шагов. Несмотря на то, что этот мужчина был ближайшим другом Найла, она все-таки не могла избавиться от неприязни к нему. Может быть, он хороший человек и верный друг, но он ей решительно не нравился. Присутствие Митчелла угнетало Фиону.

Митчелл подошел к двери и остановился.

– Разве Найл не сказал вам, что его талисман был обнаружен в руке той женщины? – не глядя на девушку, произнес он.

– Должно быть, настоящий убийца подложил его туда, чтобы опорочить Найла и свалить на него свою вину, – шепотом сказала она.

– Да, должно быть, так оно и было, – он поднял на Фиону свои бледно-голубые глаза. – Я всегда именно так и думал и всегда верил ему, – ласково проговорил Митчелл и выскользнул за дверь.

Фионе стало плохо. Неужели кто-то из ближайшего окружения Найла мог до такой степени ненавидеть его, что не погнушался даже убийством? Какая низость – подставить его, использовав для этого его же собственный талисман! Девушка задумалась. Самое ужасное в этом деле то, что убийца все еще не свободе. Кто знает, каких дел он может еще натворить?

Еще графине не давала покоя мысль о том, почему Найл не может ничего вспомнить о событиях той злополучной ночи? Она собственными глазами видела, что он может выпить огромное количество эля и оставаться при этом трезвым и рассудительным. Значит, выпитое тогда спиртное никак не могло повлиять на его память. Вот если бы это было наркотическое опьянение, тогда странная забывчивость была бы понятна, но Найл не употребляет и никогда не употреблял наркотики. А что, если ему подсыпали это одуряющее зелье? У Фионы волосы стали дыбом. Ведь если ее догадка верна, значит, настоящий убийца – это близкий Найлу человек, раз сумел подсыпать наркотик ему в пищу или питье. Трапезу обычно делят с друзьями, а не с незнакомыми людьми, к тому же Найл очень подозрителен и не подпустил бы к себе чужака. Руки девушки похолодели.