Дневник Ноэль - Эванс Ричард Пол

Вернувшись из Феникса, я тем же вечером навел справки о том, где жила Рейчел. Айвинс, штат Юта, находится к северо-западу от Сент-Джорджа, это четвертый по величине город в Юте. Раньше на территории Айвинса жили индейцы-пайюты, и поселение именовалось Санта-Клара-Бенч, но позже местные жители отказались от этого названия и решили переименовать город в Айвинс, в честь сторонника мормонов Энтони Айвинса, который просил только об одном: не коверкать его фамилию.

Климат в Айвинсе, как и в Сент-Джордже, характерен для пустынных районов Юго-Запада и значительно теплее, чем на остальной территории штата.

Примерно без четверти десять я свернул от Сент-Джорджа в сторону Айвинса и приехал в город уже в одиннадцатом часу ночи. Пейзажи больше напоминали Седону, нежели Солт-Лейк. Спустя двадцать минут я уже был у дома Рейчел.

Как она и говорила, дом был самый старый в округе. Его вид и благоустройство прилегающей территории были выдержаны в едином, очень сдержанном стиле, что неудивительно. Дом одноэтажный, облицован светло-коричневой штукатуркой. Двор засыпан гравием и с обеих сторон огорожен красным забором на шлакоблоках.

Хотя на часах было только начало одиннадцатого, все вокруг уже погрузилось в темноту, только над крыльцом светила одинокая лампа да вдоль дорожки возвышались солнечные фонарики. Через большое панорамное окно, на котором не было ни штор, ни занавесок, можно было разглядеть дом изнутри. К счастью, на подъездной аллее стояла машина Рейчел.

Я подошел, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Дважды. В коридоре зажгли свет. Я услышал, как кто-то прошаркал к двери. Замешкался на мгновенье, потом отодвинул дверной засов. Над крыльцом загорелись еще две лампы, и дверь открылась, за ней оказался пожилой мужчина в коричневом махровом халате. Он был ниже меня ростом, лысый, на огромном клюве сидели очки в металлической оправе, а черные, лохматые брови напоминали дикий разросшийся кустарник. Ему бы вилы в руки, и он вполне сошел бы за старика из «Американской готики».

Мужчина демонстративно взглянул на часы и сердито проворчал:

– Чего надо?

– Я к Рейчел.

– Ты кто?

– Друг.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Рейчел уже спит.

– Простите, но я из Кер-д’Алена. Там на час меньше, чем здесь.

Мое оправдание не произвело на него никакого впечатления.

– Сэр, я приехал сюда из Солт-Лейка специально, чтобы увидеться с вашей дочерью.

– Можешь смело езжать обратно.

– Она не преувеличивала, – пробубнил я себе под нос.

– Что ты сказал?

И вдруг я услышал голос Рейчел.

– Пап, кто там?

Мужчина глянул через плечо, потом опять на меня. Я пожал плечами.

– Простите. Похоже, разбудил вашу деточку.

Рейчел подошла ближе и, увидев меня, застыла от изумления.

– Он говорит, что знает тебя, – промямлил старик.

– Это друг.

Я посмотрел на нее.

– Джейкоб, – добавила она чуть слышно.

– Тот самый?

Я уставился на нее.

– Тот самый?

– Нам с ним надо поговорить, – обратилась она к отцу.

Мужчина бросил на меня презрительный взгляд и проворчал:

– Вернулся, как пес к своей блевотине.

Я посмотрел ему в глаза.

– Вы только что обозвали меня псом, а свою дочь блевотиной?

И снова каменное лицо. Он развернулся и прошаркал прочь.

Я перевел взгляд на Рейчел.

– Тот самый?

– Что ты здесь делаешь, Джейкоб?

– Вопрос в том, что делаешь здесь ты?

– Я здесь живу.

– Ты здесь живешь или содержишься?

Она не ответила.

– Я видел твою мать, – сообщил я.

Лицо ее вмиг стало сердитым.

– И я видела. Она знать меня не хочет.

– Знаю, она рассказывала. И ей очень жаль. У нее сердце разрывается.

– Правда? А у меня сердце не разрывается? Ты не представляешь, как это, когда от тебя отказывается собственная мать.

– Вообще-то, представляю.

Она умолкла. Потом, чуть смягчившись, сказала:

– По крайней мере, мой отец-надзиратель не избавляется от меня, как от ненужной вещи.

– Она была всего лишь испуганным подростком, Рейчел. Никогда не поверю, что тебе ни разу в жизни не приходилось делать что-то вопреки своей воле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Рейчел глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

– Чего ты хочешь, Джейкоб?

– Ты знаешь, чего я хочу.

– И что же это?

– Ты ушла, не попрощавшись.

– Я попрощалась в записке.

– Вот тут-то я и запутался, потому что все, о чем я пишу, люди, как правило, искажают и манипулируют моими словами, но если я говорю кому-то, что люблю его больше, чем кого бы то ни было, и думаю, что мой жених…

– Я обручена, Джейкоб.

– …думаю, что мой жених не любит меня…

– Я была пьяна.

– Иногда для честности как раз не хватает чуточку алкоголя.

– Я помолвлена.

– Помолвлена или нет, но я знаю правду. И ты знаешь. Ты не хочешь быть с ним. Ты хочешь быть со мной. А я хочу быть с тобой.

Она заплакала.

– Разве я неправ?

Слезы душили ее. Взяв себя в руки, она выдавила:

– Не важно, чего я хочу.

Я открыл рот от изумления.

– А что тогда важно?

– Делать то, что правильно.

– Выходить замуж за нелюбимого человека – это правильно?

Она промолчала.

– Да брось ты, – нежно произнес я. – Я же тебя люблю. Я буду относиться к тебе так, как ты того заслуживаешь.

И снова в ответ тишина. Наконец я не выдержал.

– Ладно. Ответь тогда мне на последний вопрос, и я оставлю тебя в покое. Если бы тогда, три года назад, ты не сказала ему «да», сказала бы ты это «да» сегодня?

Она молча продолжала смотреть на меня. Затянувшуюся паузу прервал я сам.

– Вот и ответ.

– Я ничего не отвечала.

– Если ты задумываешься о том, хочешь ли выйти замуж за человека, с которым обручена вот уже три года, то ответ очевиден.

Глаза у нее снова наполнились слезами.

– Я взяла на себя обязательство.

– Нет, ты всего лишь пообещала взять на себя обязательство.

– Это одно и то же.

– Нет, не одно и то же. Если бы вы были женаты, я бы здесь не стоял, и ты это знаешь. Ты знаешь, что я бы уважал твой выбор.

Рейчел начала всхлипывать.

– Рейчел…

И вдруг она закричала:

– Да!

– Что да? – оторопел я.

– Да. Я бы и сейчас сказала ему «да».

Казалось, эти слова удивили ее не меньше, чем меня. У меня перехватило дыхание. С таким же успехом она могла бы ударить меня в живот бейсбольной битой. Через мгновение я медленно выдохнул.

– Хорошо, – тихо сказал я. – Хорошо.

Боль от ее отказа пронзила все мое тело. Будто я снова стал тем беззащитным ребенком, который стоит на обочине с чемоданом в руках. Меня замутило.

Рейчел вся затряслась.

– Джейкоб…

Я не мог смотреть на нее. Не мог говорить.

– Джейкоб.

Через силу поднял на нее глаза.

– Прости. Мне пора.

Я развернулся и неспешно пошел к машине. Рейчел продолжала стоять в дверях, вытирая слезы и провожая меня взглядом.

Несмотря на поздний час, я поехал прямо в Солт-Лейк. И до дома матери добрался только к трем часам ночи.

Глава тридцатая

24 декабря 1986 г.

Дорогой Дневник!

У меня день рождения. Сегодня мне восемнадцать. Об этом никто не знает. А тем, кто знает, – родителям и Питеру – наплевать. Я призналась только маленькому Джейкобу. Только Джейкобу. Он улыбнулся. Сегодня канун Рождества. Вечером я читала о Марии. В этом году история воспринимается по-другому, потому что у меня тоже будет ребенок. И рожать я буду тоже среди чужих мне людей. И они тоже заберут у меня малышку. Нет, я не сравниваю себя с ней – на мне слишком много грехов. Я сравниваю наше с ней горе. Мне так больно. А этот дом, где я живу, мой милый Джейкоб – что станет с ним? Миссис Черчер нездорова. Она совсем перестала выходить из спальни, только по ночам. Она так исхудала. Даже не представляю, кто же теперь будет заботиться о Джейкобе. Я молюсь, чтобы его отец понял, что нужно его сыну, потому что матери у Джейкоба больше нет. Может, нельзя мне ее судить. Но я тоже теряю своего ребенка – правда, моя малышка останется жива, и кто-то другой будет смотреть, как она растет. Ноэль