Приди в мои сны - Татьяна Корсакова

– А скажи-ка мне, хорошая из тебя работница? – спросил Виктор неожиданно ласково.

– Марья Кузьминична, царствие ей небесное, не жаловалась. – Ксения глянула на него искоса. – Да и стала бы она меня при себе с дитем держать, если бы я с работой своей не справлялась? Я все могу: и сготовить, и прибраться, и с иголкой управляюсь, и с гребнем. – Женщина перевела взгляд на молчащую Анастасию, и в глазах ее зажегся огонек надежды: – Барыня, а вам, никак, горничная нужна? – заговорила снова скороговоркой. – Так вы меня возьмите. Обещаю, не пожалеете. А Венечка у меня приученный к порядку, тихий и спокойный, он вам не помешает. Христом Богом клянусь! – И она опять перекрестилась, а младенец Венечка что-то тихо агукнул во сне.

– Ну, Анастасия Алексеевна, – спросил Виктор, – что скажете? Мне кажется, она определенно не Глашка, а горничная вам нужна, особенно сейчас, когда мы попали в это затруднительное положение.

– Со мной будет тяжело. – Она повернула лицо к затаившей дыхание Ксении. – Я слепа.

– Ой, божечки! Да для меня это совсем даже не затруднение! Марья Кузьминична, царствие ей небесное, под старость тоже почти ничего не видела, и ничего – как-то управлялись. А я знаете что, я грамоте обучена. Я вам книжки могу читать или, как Марье Кузьминичне, газеты. Вы только возьмите меня, нас с Венечкой возьмите! Я вам за заботу верой и правдой стану служить, вернее самой верной собаки. – Она схватила руку Анастасии, попыталась поцеловать.

– Да что вы! – Девушка в смущении выдернула руку. – Не надо так. Я беру вас.

– Вот и порешили! – Трофим выглядел хоть и хмурым, но довольным. – А теперь мне подумать надобно, как нам всем дальше быть. Мы же теперь вроде как погорельцы.

– Вместе решим, – сказал Виктор и посмотрел на Трофима твердо, чтобы тот даже не подумал отказываться от его помощи. – Женщины, младенец, собака… – добавил многозначительно.

– Зачем нам собака? – Трофим удивленно приподнял брови. – Тут кинем. Обуза только… Ладно бы что-то серьезное, а то недоразумение какое-то.

При этих словах Ксения сжалась, посмотрела на Виктора жалобно.

– Он хороший, – сказала шепотом. – Умный щеночек. И дорогой. Его Марья Кузьминична из-за границы, из Гамбурга выписала, родители у него какие-то чемпионы.

– Никого мы бросать не станем, – объявила Анастасия твердо и погладила заграничного щенка по голове. – Как его зовут? – обернулась к Ксении.

– Теодор. Это ежели торжественно, а по-домашнему – Тео.

Услышав собственное имя, щенок вскинулся, замотал хвостом.

– Вот видите, барыня, какой умненький.

– Вижу. – Анастасия улыбнулась.

– В деревню пойду, – сказал Трофим, которому от разговоров о всяких глупостях хотелось перейти к вещам сугубо практическим. – Здесь деревня есть поблизости. Я видел, когда курить выходил. Недалеко, пару верст всего.

– Зачем тебе в деревню, Трофим? – всполошилась Анастасия.

– Телегу найду. На телеге-то в город сподручнее будет добираться. У нас же теперь дите и Теодор. – Он сплюнул себе под ноги, а Ксения съежилась.

– До какого города? – спросила Анастасия и успокаивающе сжала руку Ксении.

– Да хоть до какого. – Трофим пожал плечами. – Вам после всего этого отдохнуть надо. Одежи опять же у вас нету. Вот до города доберемся, а там решим, как быть. Ну что, Виктор Андреевич, – впервые он обратился к Виктору по имени-отчеству, – присмотришь тут, пока я в деревню схожу?

В этот момент он понял, что добился не только Трофимова признания, но и уважения, коль уж он доверил ему заботу о своей хозяйке.

– Присмотрю, иди.

– Трофим, а если ты лошадь не найдешь? – спросила Анастасия.

– Я найду, не тревожьтесь, – заверил Трофим и исчез в темноте.

Он вернулся на рассвете. К тому времени охваченные пламенем вагоны уже выгорели дотла и огонь перекинулся на соседние. Тушить пожар было нечем, поблизости не нашлось ни реки, ни ручья, и к светлеющему небу поднимались черные столбы дыма, на которые обессиленные и измученные люди взирали почти равнодушно. К составу больше никто не подходил, не нашлось такого смельчака, да и затея эта являлась бессмысленной. Всех, кого можно было спасти, спасли, а о пропавшем багаже если и горевали, то молча. Трофим пришел не один. К железной дороге двигалась целая процессия из телег.

– Вот, привел. – Трофим переглянулся с невысоким, бойкого вида мужичком, правившим крупным вороным, спрыгнул на землю, велел: – Садитесь! Я с Митричем, – он кивнул на мужичка, – договорился. Он нам баньку истопит, покормит перед дорогой. Передохнем маленько и дальше в путь.

Митрич кивал в ответ на каждое его слово, и по хитрому прищуру было видно, свою выгоду он от постояльцев непременно поимеет, если уже не поимел. Да и разве можно его в этом винить?

Телегу уступили женщинам и детям. Кроме Анастасии и Ксении, в ней поместились еще пять человек. Мужчины шли пешком. Немецкий дог Теодор тоже предпочел пешую прогулку и теперь вертелся у ног Виктора, преданно заглядывая в глаза, махал хвостом. А солнце поднималось все выше и выше, обещая погожий денек.

* * *

Тайбек ушел, не дожидаясь, когда Август проснется, исчез в наползающем с озера тумане, словно его и не было. Август во сне вздрагивал, бормотал что-то жалобное, неразборчивое. Будить его было жалко, но пришлось. Им еще предстояло поговорить о том, что случилось на утесе. Пусть не обо всем, но о том, что Шрам мертв, Август должен знать. Вот только о том, кто его убил, Игнат рассказывать не стал. Не его это была тайна. И про встречу с Айви промолчал. Не мог он об этом говорить. Даже с Августом. Очень уж больно…

– И ты не видел, кто тот нож метнул? – Озябший со сна Август приседал и размахивал руками, чтобы согреться.

– Не видел.

– А если бы нож в тебя попал?

– В кого целились, в того нож и попал.

– Значит, кто-то из своих на тот свет отправил, из тех, кто ночевал на острове. Но зачем им было тебя спасать? Эти бы тебя вслед за Шрамом отправили. Странно…

В этом деле все странно. И страшно. Албасты, женщина-демон… Его любимая жена… И не верить Тайбеку Игнат не мог, потому что чувствовал, не врет старый лис. Может, в чем другом и врет, но не в этом. И знает он об острове больше, чем рассказывал, хоть и говорит, что не бывал на Стражевом Камне раньше. Расспросить бы. Если придется – выбить правду силой. Но не выйдет. Тайбек не тот человек, от которого можно добиться правды силой. Если не хочет, то и не расскажет.

– Или, может, еще кто-то по острову бродит? – Август поскреб редкую щетину.

– Может, и бродит.

– А со мной вот тоже странное приключилось, – сказал Август задумчиво и добавил: – Во сне. Приснилась мне пещера, да не та, что мы уже видели, а другая – с подземным озером. Знаешь, круглое такое озеро, и вода в нем ледяная. Или это я просто замерз во сне, вот мне и показалась, что ледяная? Одно знаю, эту пещеру с озером нужно найти.

– На карте показать сможете, мастер Берг?

– Смогу, наверное. – Август достал из-за пазухи карту, с которой в последнее время не расставался, разложил на камне и, почти не раздумывая, ткнул пальцем: – Вот она! И озеро есть, видишь?

– Вижу. – Мало того, Игнат даже знал, где эту пещеру искать. Это была их с Айви пещера, та самая, в которой они встречались в Нижнем мире.

– Как думаешь, есть она на самом деле?

– Есть, мастер Берг. А теперь вы скажите, зачем она нам?

– Не знаю. – Август выглядел растерянным. – Знаю только, что это как-то связано с маяком.

– На этом острове все с чем-то связано.

Игнат запрокинул лицо к утреннему небу – хмурому, грозящему разразиться ледяным дождем. День накануне полнолуния так же опасен, как и ночь. Вот и вода в озере беспокоится, закручивается водоворотами, а подземная дрожь усиливается. Прав Тайбек, не стоит Августу оставаться на острове будущей ночью, но вот день нужно как-то продержаться.

– Пойдемте в лодку, мастер Берг. Пора.

В лодке Август сидел, обеими руками вцепившись в борта и зажмурившись. Лодку качало, а качку он не переносил. Ничего, им бы только остров обогнуть, не расшибиться о прибрежные камни.

Кое-как доплыли, вытащили лодку на берег, и Август тут же бросился в кусты. Вернулся минут через десять, бледный до зелени, но вполне живой.

– Мерзость какая, – сказал раздраженно и отхлебнул из фляги.

Игнат знал, во фляге – травяной чай, заваренный Евдокией. Как знал он и то, что Август не отказался бы сейчас, чтобы вместо чая там оказался коньяк.

Когда подходили к замку, начал накрапывать мелкий дождь, и Берг совсем сник. Из сторожки навстречу им вышел один из надсмотрщиков, рыжий, косматый. Свои называли его Гришкой. Судя по его изрядно помятой роже, ночью он, вместо того чтобы стеречь хозяйское добро, беспробудно пил.

– Шрама видели? – спросил он, не здороваясь и зевая во всю пасть.

– Не сподобились, – проворчал Август и сунул руки глубоко в карманы пиджака.