Из прошлого - Патриция Вентворт

— Как раз об этом я и хотела сказать, мистер Хардвик.

Я совершенно уверена, что стоявший там человек был не убийца. Тому, кто убил Элана Филда, необходимо было как можно скорее скрыться. Единственное, что могло его задержать, — это то, что он не успел скрыться, потому что по тропинке на пляж кто-то спускался. Это могло вынудить его или ее притаиться внизу под скалой, пока не освободится путь. Не могу себе представить, чтобы убийца задержался на вершине скалы. Поэтому у меня есть основания предполагать, что это были вы. Вы стояли там и наблюдали. Ваши показания могут иметь чрезвычайную важность.

— Мисс Силвер, у вас очень богатое воображение.

— Я говорю то, что думаю. Но разрешите мне продолжить. Наверное, после того, как Пеппи Мейбери вышла из дома, вы пошли следом за ней. Но на пляж спускаться не стали, не желая вмешиваться в ее дела. Однако и в дом не вернулись, не захотев оставить ее одну на пляже. У нее ветреный характер, она способна на необдуманные поступки. К тому же Пеппи — давняя подруга вашей жены. В общем, вы чувствовали ответственность за нее.

Джеймс Хардвик испытывал то, что нередко чувствовали клиенты мисс Силвер, — удивление, возмущение, уважение и еще странное ощущение, что тебя разглядывают в увеличительное стекло, и никуда от этого не деться.

Мисс Силвер подробно описала не только его поступки, но и мотивы, двигавшие им. Джеймс не нашелся, что сказать, и продолжал слушать.

После короткой паузы мисс Силвер заговорила вновь:

— Благодаря месту, где вы стояли, — вблизи пересечения двух тропинок, — любые ваши показания могли бы иметь исключительную важность. Человек, стоявший на скале, мог видеть, кто поднимался с пляжа. Если этим человеком были вы, — а я не сомневаюсь в этом, — то только вы, вы один можете сказать, сколько человек поднялось по тропинке. Судя по тому, в каком виде было платье мисс Мейбери, кровь еще не успела свернуться, да и по другим показаниям ясно, что убийство было совершено незадолго до появления Пеппи в пляжном домике. Вполне возможно, что убийца затаился, услышав, что кто-то спускается по тропинке. Но после того как подруга вашей жены вошла в пляжный домик, путь освободился, и убийца не стал бы терять время. Поднимался ли кто-то еще по тропинке до ее возвращения?

Джеймс не видел другого выхода, как только промолчать.

— Это все чистейшей воды догадки, — наконец сказал он.

— Мистер Хардвик, если вы не последовали за Пеппи Мейбери, где тогда вы были? Не думаю, что в доме. Ваша жена довольно долго отсутствовала. Она и миссис Мейбери избавлялись от улик. Почему она не предложила позвать вас на помощь? Не выказала опасения, что вы можете проснуться? Я думаю, она знала, что вас нет в спальне.

— В доме было полно людей, которые не проснулись.

— Комната Треверов расположена в конце коридора слева от лестничной площадки, комната миссис Филд — там же справа, поэтому они могли ничего не слышать. А леди Кастлтон, чья комната рядом с комнатой миссис Мейбери, приняла снотворное.

— Разве?

— Она жаловалась на головную боль. Ваша жена проводила ее наверх и видела, что она приняла две таблетки.

Потом, когда все разошлись, Кармона снова заглянула к леди Кастлтон, чтобы убедиться, что та заснула.

Джеймс Хардвик промолчал, и мисс Силвер продолжила:

— Я не буду больше вас мучить. Какие бы причины для молчания у вас ни были, я прошу вас взвесить их перед лицом следующих фактов. Пеппи Мейбери была бы арестована сегодня же вечером, если бы не открылись некоторые обстоятельства, которые полиции пришлось принять во внимание. Но если больше ничего не обнаружится, боюсь, арест неизбежен. Прошу вас, подумайте о последствиях. Если бы это была даже не Пеппи, а другой невинный человек, которого бы арестовали, что это означало бы для него? Несчастье… гибель! И в конце концов вам все равно пришлось бы все рассказать. Есть и еще одно обстоятельство, о котором вы, возможно, не знаете. Элан Филд, я полагаю, был убит тем, кого он шантажировал.

У меня есть некоторые подозрения, что этот человек снова подвергся шантажу. Подумайте, может ли он, уже готовый на все, сдержаться при повторной угрозе? Умоляю вас, подумайте о том, что я вам сказала.

Мисс Силвер повернулась и пошла к дому. Разговор был окончен.

Джеймс Хардвик слегка растерялся. Фрэнк Эбботт однажды сказал, что для мисс Мод Силвер человечество сделано из стекла. Не очень-то приятно, когда все твои мысли и поступки, будто в Судный день, лежат как на ладони, перед испытующим оком. Да, есть от чего прийти в замешательство.

Они молча дошли до садовой калитки. Мисс Силвер вдруг повернулась к Джеймсу Хардвику:

— Вы, случайно, не поклонник лорда Теннисона?

Джеймс понял, что тема их разговора исчерпана, и живо откликнулся:

— Мне думается, что да.

Мисс Силвер кашлянула:

— Великий поэт, незаслуженно забытый. Мне хотелось бы прочесть вам несколько строк из одного его стихотворения:

Не это ли высшая мудрость —

Истине верно служить,

Деянья с законом сверяя?

И снова Джеймс Хардвик обнаружил, что ему нечего сказать. К счастью, от него, кажется, и не ждали реакции.

Последнее слово должно было остаться за лордом Альфредом Теннисоном. Они молча прошли через сад.

Перед стеклянной дверью они задержались и взглянули в освещенную комнату. Там было все по-прежнему, будто они и не уходили. Джеймсу Хардвику это показалось странным. Когда в сознании человека происходит сдвиг, он невольно ждет, что и в окружающем мире что-то тоже должно измениться. Но комната и ее обитатели, казалось, замерли в том же положении. Сверху струился все тот же мягкий свет. Полковник Тревер, без сомнения, дремал, укрывшись за газетой. Мейзи Тревер зевала над журналом. Леди Кастлтон по-прежнему сидела за пасьянсом.

Эстер Филд трудилась над своим вышиванием. На жестком викторианском диване сидели рядом две молодые женщины. Красное платье и пепельные распущенные волосы Пеппи резко контрастировали с темными локонами и белым струящимся платьем Кармоны.

Сцена изменилась в один момент. Бистон открыл дверь, и в комнату стремительно вошел крепкий мужчина с квадратным загорелым лицом.

— Не дал мне даже доложить, — пожаловался Бистон, — сказал только: «Меня зовут Мейбери, здесь должна быть моя жена», — и сразу вошел.

Пеппи подняла голову, и у нее перехватило дыхание.

Она вскочила, и, пролетев через всю комнату, бросилась в его объятия.

— О, Билл! Билл! Билл…

Глава 33

Наступила ночь. Земля дышала теплом. Море и небо, звезды и вода перемешались, и люди заснули. Но были и такие, кто не мог сомкнуть глаз из-за тяжести на сердце, из-за беспокойных мыслей, нескончаемой чередой проплывающих в усталой голове. Иные и уснули бы, но боялись ночных кошмаров. Другие не спали, потому что их ждали дела, которые требовали покрова ночи.

Мари Боннет не спала. Она была очень довольна и горда собой. Понятно, что такие дела должны совершаться в тайне. Их нельзя обсуждать на улице, на пляже, в кафе.

И она сумела проявить должную ловкость, ум и осторожность. Самое главное — сохранить в тайне встречу двух заинтересованных лиц. Тайна — вот главное условие безопасности. С Хосе просто. Встреча с любовником может грозить девушке лишь небольшими неприятностями, но с этим человеком все обстоит иначе. Ведь в Клифтоне любая встреча порождает массу толков.

Так что свидание должно быть тайным. Но если тот человек ожидает, что Мари Боннет, осторожная Мари Боннет встретится с ним, к примеру, на скале, где достаточно легкого толчка — и полетишь вниз, или на пляже, а то и в самом пляжном домике, где уже погиб один человек… Нет, пет и нет! Она не малое дитя! Знает, как обезопасить себя. Из дому пи на шаг! Можно поговорить через окно. Да и о чем особенно говорить? Она видела то, что видела. Либо ей заплатят, либо она пойдет в полицию. Купюрами по фунту стерлингов, и не позже чем через неделю. А как и где — об этом они договорятся при встрече.

Часы на церкви Святого Марка пробили двенадцать.

Через полчаса в окно столовой постучат. Мари откроет его.

Не широко, конечно, в этом нет необходимости. Слегка приподнимет старинную раму, немного поговорит, и все будет в порядке. Комната миссис Эннинг выходит на море, мисс Эннинг — на другую сторону. А на эту — только одна занятая сейчас комната. Ее снимает старая мисс Крауч, которая, хоть дом рухни, ничего не услышит.

Двадцать пять минут первого Мари в одних чулках спустилась вниз. Шторы в столовой не были задернуты, и в темноте комнаты отчетливо выделялись два больших окна.

Мари обошла стол, подошла к левому окну и отодвинула задвижку. Она проделывала это не раз и научилась открывать ее бесшумно. Бесшумно отодвинула задвижку, бесшумно потянула за шнур, подняла раму — не сильно, чуть больше фута от подоконника. Достаточно, чтобы поговорить.