Из прошлого - Патриция Вентворт

— Надеюсь, что не будет, Фрэнк.

Инспектор Эбботт ушел. Мисс Силвер смотрела ему вслед. Догадки и подозрения — еще не доказательства.

Мисс Силвер взяла розовую кофточку, довязала последний ряд и закрыла петли.

Глава 29

Мари Боннет пребывала в нерешительности. Нужно было выбирать — но что? Когда подворачиваются сразу два выгодных дела, очень трудно решить, какое из них предпочесть. Разумеется, выбирать нужно, что повыгоднее. Глупо упустить свой шанс, а потом ругать себя за это. Значит, так. С Кардосо все более или менее ясно. Ему придется поплясать под ее дудку, иначе он может оказаться в тюрьме.

Стоит ей дать слабину, пустить слезу и сказать полиции, что да, это правда, они провели вечер вместе… Но ведь правда и то, что она заснула на траве. Она не знает, сколько проспала. Возможно, у Кардосо было время, чтобы спуститься на пляж и вернуться обратно. Стоит ей сказать об этом, и его арестуют за убийство. Но она будет молчать, если ей заплатят. Вопрос только, сколько просить. Он добыл бумажку, за которой охотился, бумажку, как он клянется, украденную Эланом Филдом у его брата. В тот ужасный момент, когда, обыскав тело, он выпрямился, торжествующе держа в руках бумажник, он не удержался и сказал, что теперь у них в руках целое состояние, а еще доказательство, что Филиппе Кардосо убил Элан. Он был в таком волнении, что ей с трудом удалось увести его, пока кто-нибудь не пришел. Но состояние, которое должна была принести эта бумажка, было журавлем в небе. Для того чтобы бумажка обернулась состоянием, Хосе необходимо было поехать в Южную Америку. А как только он окажется за несколько тысяч миль отсюда… Мари рассудила, что она вряд ли сможет получить хоть что-нибудь от Хосе, если он будет по другую сторону Атлантического океана.

Ну а если смотреть на вещи трезво и не витать в облаках, она вполне может рассчитывать на… фунтов пятьдесят, может, сто. Сто фунтов — это же ерунда. Чего еще она может потребовать от пего? Ну, может, женитьбы. А что, если он не получит состояние? Ей надо хорошенько подумать, прежде чем решиться на что-то.

Надо тщательно обдумать и другую возможность. Пока она не предпринимала никаких шагов в этом отношении.

Это дело требовало величайшей осторожности, и нужно было время, чтобы все обдумать. Вначале ей казалось, что надо выбрать что-то одно, а это было нелегко. Но потом она решила, что вовсе не обязательно выбирать. Можно получить и с Хосе, и с другой стороны. Если учитывать все обстоятельства, отказа быть не может.

Мари не спеша брела по жаркой улице, останавливаясь время от времени перед витринами магазинов модной одежды. Она подошла к телефонной будке на углу улицы и набрала номер. Ей пришлось подождать, пока человек, которому она звонила, подошел к телефону. Разговор был коротким.

— Я видела вас в среду ночью, — сказала она. — Могу сказать, где это было и что вы делали. Пока я никому об этом не говорила, но меня мучает совесть.

Ответа не последовало. Нетерпеливо поведя плечом, Мари продолжила:

— Было бы лучше встретиться.

— Да, — еле слышно произнесли на том конце провода.

— Где? — спросила Мари и тут же поспешно добавила:

— Ни на скалу, ни на пляж я не пойду! И из дому не выйду! Так что только тут.

Наступило молчание, показавшееся Мари очень долгим. Наконец голос произнес:

— Пусть будет так.

Встреча была назначена.

Глава 30

— Ну, и что мы в результате имеем? — спросил инспектор Эбботт.

После двух часов, проведенных в пансионе «Морской пейзаж», инспектор Кольт признался:

— Если бы я знал, черт возьми!

— Что-то, кое-что, ничего — выбирайте что хотите.

Но эту миссис Мейбери лучше оставить в покое. Не думаю, что это сделала она.

Кольт был мрачен. Он считал, что дело миссис Мейбери не вызывает сомнений.

— Ручаюсь, девять из десяти присяжных признали бы ее виновной.

— Ну, до присяжных еще далеко. Сейчас мы имеем дело лишь с подозреваемыми. Итак, подведем итог. Сколько же их у нас? Это запросто мог быть Кардосо, если бы не показания Мари. Пеппи Мейбери, которая идет на встречу с Филдом и возвращается вся в крови. Миссис Эннинг, которая не перестает твердить, что Филд должен быть наказан, и он-таки оказался наказанным. Она, несомненно, видела его убитым.

— Вы думаете, она действительно видела нож, торчавший у него в спине?

— Что еще можно подумать после того, что она сказала мисс Силвер? Филд отправился на встречу с Пеппи или с кем-то другим, с кем он решил встретиться пораньше. Она увидела, что он покинул дом, и пошла за ним. С этим все ясно, какую бы чепуху она ни молола. Она и сама могла ударить его ножом, чтобы осуществить наказание, а могла увидеть, как это сделал кто-то другой.

— Этой другой могла быть мисс Эннинг.

— Если так, то она пошла за своей дочерью, а не за Филдом. Да, пожалуй, это вероятнее. Миссис Эннинг видела, как уходил Филд, видела, что Дарси пошла за ним, и отправилась вслед за ней в пляжный домик. Там произошла ссора, и она увидела, как Дарси нанесла Филду удар ножом. Может быть, так все и было, только свидетелей все равно нет. А призвать в свидетели выжившую из ума старуху… нет уж, извините!

Инспектор Кольт, разумеется, согласился, что вряд ли можно полагаться на показания миссис Эннинг.

— А вот дочь се, мне кажется, будет настаивать на своей версии.

— На той, что она высказала мисс Силвер. Ее мать не могла уснуть и вышла в сад подышать свежим воздухом.

Дарси пошла за ней, чтобы привести обратно в дом. Никто не выходил из сада, не говоря уж о том, чтобы спуститься по крутой тропинке на пляж. А ее заявление «Моя мать — больной человек, инспектор» выглядело вполне внушительно, впрочем, как и ее объяснение, почему ее мать так ненавидит Филда. «Видите ли, я была помолвлена с ним, и мама винит его в том, что помолвка расстроилась. На самом деле все кончилось с обоюдного согласия по той простой причине, что ни у него, ни у меня не было средств». Далее она сказала, что причин для ненависти не было, просто миссис Эннинг перенесла в то время тяжелую болезнь, и у нее все смешалось в голове. Как видите, Кольт, объяснение вполне убедительное.

— А что, скажите мне, выглядит в этом деле неубедительно? — мрачно спросил Кольт.

Остаток дня мисс Силвер посвятила беседам. После ухода Фрэнка Эбботта пришла миссис Филд. Разговор о муже и пасынке облегчил ей душу и принес утешение.

— В некотором отношении они были очень похожи. Я не имею в виду все то дурное, что делал Элан. Надеюсь, вы меня правильно понимаете? Я хочу сказать, что они были похожи по характеру. Оба любили красивые и приятные вещи. Но Элана эта любовь погубила. Не обладая артистическим даром отца, он тем не менее был артистичной натурой. Для таких людей характерна непрактичность и небрежное отношение к деньгам. Поэтому я считала, что одалживать деньги ему нельзя. А еще он не умел отказывать людям. Пен — это мой муж — тоже не умел. Поэтому иногда возникали неловкие ситуации. Женщины были от него без ума. Он был так же красив, как Элан, да еще и талантлив!

Ему не хотелось обижать их, поэтому он попадал в неловкие ситуации. Вот почему я так расстроилась, когда Элан заявил, что хочет опубликовать письма отца.

Мисс Силвер сворачивала розовую кофточку.

— А он собирался это сделать? — спросила она, внимательно глядя на Эстер.

— Меня это так расстроило, — продолжала миссис Филд. — Понимаете, я была больна, и все бумаги мужа пришлось разбирать Элану. Там оказались письма от одной глупенькой девчушки. Она, кажется, вообразила себе, что влюблена в Пена, а он не сумел поставить ее на место. Он всегда говорил, что у девушек влюбленность — все равно что корь. Они должны переболеть ею, и все встанет на свои места.

— Значит, это случалось не раз?

— О да, — спокойно ответила Эстер. — Это было просто поклонение кумиру. Но я не могла убедить Элана, что публиковать эти письма жестоко. Люди всегда готовы поверить худшему. Элан не сказал мне, кто эта девушка, но я догадываюсь. Это было бы очень, очень жестоко. И зачем только Пен сохранил эти письма? Это было очень неосмотрительно с его стороны. Эти письма, будь они опубликованы, причинили бы ужасную боль ее… ее семье.

— Вы сказали «ее семье». А ей самой?

— Дело в том, что она погибла. Десять лет назад. Для Пена это было тяжелым ударом.

— От несчастного случая? — спросила мисс Силвер.

— О, я не знаю… кажется, это был несчастный случай. Она купалась и заплыла слишком далеко. Говорят, это была судорога… она утонула. Такая трагедия!

— Да, действительно! — отозвалась мисс Силвер.

Миссис Филд вздохнула:

— Не стоит сейчас думать о прошлых горестях. Дай бог перенести настоящие. Бедный, бедный Элан!

После этого разговора мисс Силвер поднялась в свою комнату, чтобы переодеться. Она надела черные чулки, которые носила летом, шелковые туфли, расшитые на носках бусинками, и темно-синее платье из искусственного шелка. Платье украшал массивный золотой медальон с рельефными инициалами ее родителей. Тугой пучок был забран в сетку, на лоб спадала длинная челка. Мисс Силвер не подозревала, что являет собой живую картинку из семейного альбома.