Пылающие сердца - Джоанна Линдсей

– Бога ради, что ты здесь делаешь, Олден? - требовательным тоном спросил Ройс.

– Я?! - Олден сел и нерешительно потряс головой - Ты посмотри на меня! Разве похоже на то, будто это я что-то делал?

– Нет, и я желаю знать почему! Если ты собираешься сообщить мне, что женщина дважды одержала над тобой верх…

– Помилосердствуй, Ройс! - Олден поморщился. - Я еще слаб, как ребенок, а ее вовсе не назовешь хрупкой женщиной. Попробуй побороться с ней и сам увидишь.

– И все-таки она всего лишь женщина, - презрительно проговорил Ройс. Сказав это, он с силой отшвырнул Кристен от себя, рассчитывая, что она рухнет на пол, но девушка всего лишь споткнулась, быстро восстановила равновесие и, гордо вскинув голову, мрачно уставилась на него.

– Всего лишь женщина, а? - Олден покачал головой. - Что ж, пусть так, но она невероятно ловко владеет оружием, поэтому не говори мне потом, что я не предупреждал тебя, хотя, похоже, она лелеет кровожадные замыслы лишь в отношении меня.

– Почему?

– Спроси у нее.

Ройс повернулся к Кристен.

– Почему? - повторил он.

Она скрестила руки на груди, отказываясь отвечать. Ройс, окончательно потеряв терпение, рявкнул на Олдена:

– Что она сказала тебе?

– Что я убил какого-то Селига. Она говорит, что намерена отомстить за него.

– Любовник, скорее всего.

– Вовсе не любовник! - выкрикнула Кристен, и ее глаза потемнели от бешенства.

– Тогда кто он такой?

– Этого ты никогда не узнаешь, сакс!

– Клянусь Богом, я заставлю тебя говорить! - разъярился он и, схватив ее за руку, рванул к себе.

– Ты уверен? - насмешливо протянула она. - А как ты сможешь меня заставить? Ты станешь бить или пытать меня? Ты можешь это сделать, но и тогда я скажу лишь то, что захочу, и ни слова больше. И я никогда не стану просить пощады, сакс, поэтому можешь убить меня прямо сейчас, чтобы покончить со всем этим.

– Ступай вниз! - зарычал Ройс, снова отталкивая ее.

Она медленно вышла из комнаты, но ее осанка и походка были воистину королевскими. Ройс еще долго, хмурясь, смотрел ей вслед, даже после того, как Кристен скрылась из виду. А потом он повернулся к своему кузену, который как раз пытался подняться на ноги.

– Ох, только не кричи на меня больше, Ройс! Господи помилуй, я услышу достаточно воплей, когда Дарель увидит эти новые раны.

– Тогда поди сам обработай их и не говори ей ни слова. Ты не сильно пострадал?

– А я уже начал думать, что ты никогда не поинтересуешься этим, - улыбнулся Олден. - Нет, всего несколько царапин - хотя, видит Бог, еще немного, и мне перерезали бы горло. Она дерется как дьявол и даже не предупредила, что собирается напасть на меня.

– Иди, перевяжи свои раны, Олден, - с раздражением сказал Ройс.

– Я и так намерен это сделать, прежде чем Дарель снова уложит меня в постель и запрет в комнате. Для любящей сестры она действует на меня несколько угнетающе.

– Олден?

– Да? - Он обернулся, стоя уже на пороге.

– Держись от нее подальше.

Олден улыбнулся.

– Твое предупреждение совершенно излишне. Мне хватит общения с этой женщиной на всю оставшуюся жизнь!

Глава 16

Ройс откинулся в кресле, поджидая, пока Олден сделает свой ход. День выдался самый жаркий за все лето, и, хотя столик, за которым они играли в кости, стоял у открытого окна, ни малейший ветерок не проникал внутрь.

Большинство людей Ройса собрались вокруг огромной бочки с медом, хотя до ужина было еще далеко. Все утро они провели, обучая керлов воинскому делу, но невыносимая жара очень рано загнала их обратно в дом. В такой день невозможно было заниматься ничем, кроме самых необходимых дел.

Сегодня Олден впервые рискнул спуститься в зал после того злосчастного дня, когда в их владениях высадились викинги. Прошло двое суток с той неудачной стычки, в результате которой он снова очутился в постели. Одна из полученных им на этот раз ран оказалась серьезнее, чем он думал, и без конца кровоточила. К тому же он потерял слишком много крови из-за собственного упрямства, долго сопротивляясь, прежде чем послать за Эртой, чтобы та оказала ему необходимую помощь. От потери крови он так ослаб, что перспектива провести какое-то время в постели стала казаться ему весьма заманчивой. Единственным утешением было то, что он уговорил Эрту молчать, и Дарель так ничего и не узнала о его втором злополучном столкновении с дочерью викингов.

Когда чуть позже в тот день Ройс увидел зияющую рану на груди Олдена, он пришел в ярость. И тут же приказал надеть на Кристен дополнительную цепь. Один ее конец закреплялся на стене возле кухни, а второй - на ее кандалах, и длины ее хватало лишь на то, чтобы девушка могла свободно перемещаться вокруг большого рабочего стола, за которым проводила большую часть дня.

Но когда его гнев улегся, он пожалел о своем решении. Как она должна негодовать из-за этой новой цепи, еще больше ограничивающей ее свободу! С тех пор у него не хватало духу даже взглянуть на нее. Он боялся увидеть страдание на ее прелестном лице. Еще больше он боялся увидеть ненависть, которую она теперь, несомненно, должна была питать к нему.

Ройс не знал, что ему делать с Кристен. Он впервые столкнулся с подобной дилеммой, и ему не с кем было обсудить создавшееся положение. Прежде он мог поговорить обо всем с Олденом, но сейчас ему не хотелось показывать ни ему, ни кому-либо другому, насколько эта женщина беспокоит его.

Как бы он ни пытался отвлечься, мысль о ней постоянно преследовала его. Он не мог найти забвения даже ночью, потому что она появлялась и в его снах. Она не была похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Он ни разу не видел, чтобы она плакала или жаловалась на обстоятельства, в которых оказалась. Она ненавидела кандалы, но ни разу не попросила его снять их, как сделала бы любая другая на ее месте. Она не ждала ни жалости, ни снисхождения. Она ничего не просила, совсем ничего - за исключением его самого. Она сказала, что хочет его.

Господи, как эти слова перевернули все у него внутри и почти сломили его сопротивление, едва лишь она произнесла их! Он сказал ей тогда, что она умышленно хочет околдовать его. Но, умышленно или нет, он уже был околдован ею, с той самой минуты, когда она предстала перед ним во всем блеске своей красоты, которую перед этим так удачно скрывала под толстым слоем грязи.

Эта женщина ухитрилась пробудить в нем такое страстное желание, подобного которому он еще не испытывал. Даже Рона, которую он любил больше всех женщин на свете, не вызывала в нем такую бурю чувств. Стоило ему лишь взглянуть на Кристен, и он полностью терял самообладание. Кровь закипала у него в жилах. Его тело горело, как в лихорадке.

Той ночью ей удалось побороть его сопротивление. Ему не следовало смотреть в ее сторону, когда он вернулся с улицы в дом, собираясь направиться к себе в спальню. Он был застигнут врасплох, зачарован ее медлительными, чувственными движениями. Он смотрел, как она подняла руку, чтобы откинуть со лба непослушную прядь волос, как она потянулась, выгнув спину, как при этом движении четко обозначилась линия ее высокой груди. Казалось его поймали в невидимую сеть, потому что он двинулся к ней совершенно безотчетно, и ничто на свете не могло остановить его и помешать ему попробовать на вкус манящую сладость ее губ.