Универсальное средство (сборник) - Сергей Трищенко

– Вы хоть звездолёт почините! – взмолился капитан.

– Этим занимаются.

Где? Кто? Мы никого не видели. Тем не менее звездолёт становился как новенький прямо на глазах, даже ещё лучше.

– Оказывается, они тоже ищут, – выразил общую мысль повар, когда их представитель исчез.

Нам удалось выбраться и немного побродить по их вселенской станции. Да, скажу я вам – это вещь! Нам до такой техники расти и расти.

Походили мы, походили, посмотрели-посмотрели – а спросить ничего не сумели: не у кого. Все в поисках. И поняли мы, что здесь ничего не добьёмся: надо лететь дальше. Искать такую высшую цивилизацию, которая готова поделиться с младшими братьями.

Неужели же среди высших цивилизаций не сохранилось никакой, которая бы согласилась нам помочь?

Совсем мы лететь собрались – отвели корабль подальше от их системы слежения, подготовились к старту… Но сначала следовало определить координаты – узнать местоположение суперцивилизации. Определили. Потом перепроверили. Раз, другой…

И все дружно взялись за головы: координаты точь-в-точь те самые, с которых мы начинали путь! Это наша планета, наша цивилизация – только через те миллионы лет, которые мы пространствовали в космосе.

Мы вернулись. И потомки поместили нас в музей – для лучшей сохранности. А сами продолжили поиски высших цивилизаций…

Запах

Пит проснулся. Не совсем проснулся – почти проснулся. Можно сказать, «собрался проснуться»: он боролся с собой и со сном, пытаясь переступить ту зыбкую грань между сном и бодрствованием, которую каждый человек обычно преодолевает дважды в сутки – засыпая и просыпаясь.

Он в нерешительности колебался, как бы размышляя, неосознанно, проснуться ли ему окончательно, или попытаться уснуть снова.

Так он долго балансировал между сном и явью, и, наверное, вернулся бы в сон, если бы не запах.

Тонкий, едва уловимый запах, который вполне мог быть порождением сна, если бы не был столь реален. Казалось, он доносится откуда-то далеко-далеко – настолько был лёгок и неуловим – и в то же время близок. Близок ещё и потому, что хорошо знаком, но ни за что на свете Пит не смог бы сказать наверняка: чем же так хорошо пахнет?

Пит принюхался, не открывая глаз – чтобы легче сосредоточиться на запахе. Нет, запах был решительно не называем. Узнаваем, но не называем. Слово вертелось рядом, знакомое-знакомое, оно определяло запах, но вспомнить его Пит не мог. Не мог – и всё тут.

Что же это может быть? Что-то такое, что он и видел и встречал неоднократно. И… и даже ел. Очень вкусное. Но что?

Пит почувствовал, что ещё немного, ещё одно усилие – и он вспомнит. Неужели у него так плохо с памятью? Пит напрягся, пытаясь вспомнить… В этот же самый момент – конечно, совершенно случайно – запах чуть усилился, и Пит с облегчением понял, чем пахнет.

Бананы! Ну, конечно же, бананы! Пит удивился себе: как он мог забыть? Ведь он любит бананы больше всего на свете!

Глубоко вздохнув, Пит наполнил лёгкие ароматом бананов, он дышал ещё и ещё, и всё не мог надышаться, дышал, не открывая глаз, наслаждаясь приятным запахом бананов.

Запах усилился.

Пит блаженно улыбнулся: что может быть лучше запаха бананов? Только сами бананы, – ответил Пит самому себе, но открывать глаза не торопился: он ведь не проснулся как следует. А вдруг ему всё снится? Но ветерок реально обдувал, пробуждая сонное лицо, и нёс с собой приятный запах бананов.

"Откуда он? – подумал Пит. – Из банановой рощи? Или с базара… большого восточного базару, где на огромном прилавке лежит здоровенная куча бананов!"

Пит вспомнил, как впервые попробовал банан. Он был тогда очень маленьким и шёл по большому базару. И незнакомый запах привлёк его. Он остановился перед прилавком – огромным прилавком, – на котором лежала здоровенная куча бананов – для маленького мальчика всё казалось огромным. И торговец спросил его: "Хочешь банан?" И Пит пожал плечами – он ведь не знал ещё, хочет ли того, чего не знает. "Никогда не пробовал?" – удивился хозяин. Пит покачал головой. И тогда человек взял с прилавка банан, очистил и подал маленькому мальчику. Так Пит в первый раз попробовал бананы, и сразу же навеки полюбил их. Странно, что он сразу не узнал запаха… Но сначала тот был такой слабый…

Запах усилился ещё больше. Казалось, воздух понемногу густел, приобретая консистенцию банана. Питу почудилось, что начал дышать бананами. Или банановым суфле – иногда он покупал и его. Но бананы, конечно, лучше.

Воздух всё густел, застывая. Точь-в-точь банановое суфле. Пит уже мог бы, наверное, откусывать от него куски. А запах продолжал усиливаться.

Пит подумал – робко, нерешительно, – что не всегда ему попадались одни спелые бананы, были ведь и немного подгнившие… трудно иногда понять, спелый банан или уже перезревает. Почти невозможно уловить переход между спелым и переспелым…

Запах крепчал. Воздуха почти не оставалось. Пит дышал сплошными бананами. И не только дышал. Бананы были всюду – они лезли не только в нос, но и в уши, тыкались под мышки, елозили по животу, пятки скользили на бананах… И только глаза Пит предусмотрительно держал закрытыми.

"А может, мне всё снится?" – с надеждой подумал Пит, с трудом преодолевая тошноту: бананы прошлого подступали к горлу. – Может, стоит открыть глаза – и всё исчезнет? Ну откуда, в самом деле, может взяться такой мощный запах? Даже тогда, на базаре, они пахли гораздо слабее. А сейчас…" – Пит открыл глаза.

Он стоял в огромном контейнере, полном перезревших бананов и на их поверхности торчала одна голова. Глаза удивлённо хлопали.

На тебе – клеймо!

Как я попал в тот мир – лучше не спрашивайте, всё равно не отвечу. Это до сих пор остаётся государственной тайной. И, боюсь, обычные сроки давности по отношению к ней действовать не будут. Недаром вся операция проводилась под грифом «Абсолютно секретно» и отменять его не собираются, хотя прошло немало времени. Секретность была по-настоящему абсолютной: все, абсолютно все соблюдали её. Наверное, потому, что были лично заинтересованы в сохранении тайны.

Поэтому я с лёгкой душой опускаю все подробности, начиная от момента перехода (разумеется!) и стану рассказывать с той минуты, когда, устав от долговременного мельтешения по улицам города, зашёл в один из баров. Я успел установить, что тот мир практически не отличим от нашего, и настало время поближе познакомиться с обитателями. Узнать, насколько подобны наши мыслительные способности. Внешне-то нас практически не отличишь: ни на первый взгляд, ни на, как мне думалось, на последующие. Но оказалось совсем иначе…

Человек, к которому я подсел (или он подсел ко мне – честно говоря, не помню, да это и неважно), ничем не отличался от тех, кого я в массовом количестве наблюдал и у нас, и в том мире.

За одним-единственным отличием: у него на лбу стоял отчётливый синий штампик: "Хороший человек". И он пил молоко. Собственно говоря, потому я к нему и подсел: меня заинтересовало, что в алкогольном баре человек пьёт молоко. А затем я увидел штампик.

До этого момента, бродя по улицам, я подобного не замечал. И ничего удивительного: погода была мерзопакостной, дождь со снегом, многие шли, надвинув шляпы на глаза и повязавшись косынками. Последнее, как вы понимаете, относится к женщинам. Но теперь, анализируя произошедшее, мне начинает казаться, что не погода была тому виной…

А он, едва взглянув на меня, пробормотал:

– Я вижу, вы нездешний. Не из нашего мира.

– Как вы догадались! – ахнул я, внутренне холодея. Хорошо, что я сидел, иначе упал бы – я физически ощутил, как ослабели ноги. На такой прокол после нескольких часов пребывания в их мире я не рассчитывал.

Я ожидал, что сейчас взвоют сирены, послышится рёв моторов, и меня окружат стражи порядка с автоматами наизготовку. А затем – стальные браслеты, каменные стены тюрьмы, свет в лицо и неожиданные допросы по ночам. К этому я был готов, и на этот случай у меня имелось несколько хороших заготовок, которые помогли бы быстренько установить контакт с правящей элитой того мира. Но произошло иное.

Мой визави лишь слабо улыбнулся.

– У вас же нет штампа! – и он прикоснулся к своему лбу.

– И что это означает? – осторожно спросил я.

– То, что вы не из нашего мира, – просто ответил он и отхлебнул глоток молока. – Всего-навсего.

– Вам приходилось встречаться с такими? – вопрос был неожиданным и для меня самого. Не это меня просили разузнать!

Но разговор тёк сам собой. И вопрос мой был проигнорирован. Но так, что у меня не осталось ни малейшего сомнения: он знает. И от этого стало чуточку обидно: стало быть, до меня здесь побывал не один путешественник между мирами. А я-то надеялся…

– У вас нет штампа, – повторил он, снова отхлебнув молока.

"И что это означает?" – вторично хотел спросить я, но вовремя прикусил язык: могло быть так, что в этом случае я попал бы в ловушку во времени. Меня предупреждали относительно подобных вариантов. А также о возможном коварстве обитателей того мира. Откуда об этом узнали? Секретно… Вместо этого я спросил: