Без пяти минут беременна - Амалия Март

сказала одеться теплее? Я подготовился, какого черта она в таком виде?

Возвращаю взгляд дороге, но перед глазами уже вовсю простираются сцены из вчерашнего вечера. И как пальцы очерчивали эти бедра под платьем, и как зубы впивались в ее тонкую шею. Интересно, там остался след? Все подернуто поволокой, я не помню, насколько контролировал себя в процессе. Будто захмелел от поцелуя, будто глотнул рома, так горько-сладко стало на языке. И пьяно. Снова кидаю короткий взгляд в сторону умиротворенной Лизы, но кроме блаженного лица, укрытого очками – ничего не разглядеть. Даже не понять, закрыты глаза, или открыты. Волосы рассыпаны по плечам, прикрывая шею и ключицы, которые запомнились моему языку солоноватым привкусом. Пальцы выстукивают ритм на острых коленках.

Черт. Опять это неконтролируемое желание топит волной безрассудства.

Совсем как там, на крыльце отчего дома, в опустившемся сумраке. Постыдное желание найти удобное место и… Совершить глупость. Только волей судьбы до этого не дошло. До съема трусиков дошло, до главного – нет, спасибо сестренке с даром появляться в нужное время в нужном месте.

Даже ее пьяное «шах и мат, братишка» вызвал не привычное раздражение, а облегчение. Что хоть и в своей тупой манере, не дала случится огромной ошибке. Которая сейчас ведет себя как ни в чем не бывало.

Прочищаю горло, в надежде найти правильные слова для разговора. Об этом же надо поговорить.

«Что бы даже ты поверил, что всё по-настоящему» - это же не серьезно?

- Что, музыка не нравится? – чувствую обращенный ко мне взгляд и крепче впиваюсь в руль пальцами.

- Нормально.

- А чего напряженный тогда такой? Не выспался?

Поспишь тут. Она, в отличие от меня, отрубилась вчера, едва мы сели в машину и продрала глаза только к самому дому, лишив таким способом нас диалога. Мне так и не удалось погрузится в достаточный для перезагрузки мозга сон. А сегодня с утра, как я не подбирал слова, стоило ей впорхнуть в машину горьковатым вишневым ароматом – все пропало. Из мыслей и с языка.

- Почти приехали, - киваю на навигатор, ведущий меня в незнакомый район.

- Сейчас скажу сестре спускаться, - оживает она. Тянется к телефону на панели, щелкает по экрану и прикладывает к уху.

Спустя секунду тишину салона прерывает ее низкий голос:

- Мы подъехали, выходи.

Не знал, что она умеет быть краткой.

- Так, я должна тебя предупредить, - прерывая разговор, поворачивается ко мне корпусом, пока я паркуюсь. – Эля слегка… мужененавистница. Ну не прям ярая. Феминистка на лайте. Будет провоцировать – не ведись, окей?

Ожидать, что у нее окажется среднестатистическая семья было верхом глупости. Так что я готов. Глушу мотор и облокачиваюсь на руль, вглядываясь в лобовое. Интересно, они похожи? Или яблоко от яблоньки, как и у нас с Алёнкой – из разных садов?

- Расслабься, - на спину ложится ладонь и мягко проходится от лопатки вниз в успокаивающем жесте.

Хотя какое там! Тревожащем, выбивающем колкий озноб вдоль позвонков.

Ядерное оружие, а не женщина. С минуту на минуту меня расщепит на атомы.

Киваю, откидываясь на спинку сиденья, чтобы у нее не было возможности продолжать свои пытки. Лиза хихикает. Я бросаю на нее недовольный взгляд. Смеется надо мной?

- Я думала, мы прошли стадию, когда ты шарахаешься от меня, как от прокаженной. Помнишь, мы говорили вчера, придется быть поубедительнее, - наклоняется чуть вперед и кладет ладонь на мою руку.

«Вчера» ассоциируется теперь ни с чем иным, как с ее губами, на которые и сейчас падает мой взгляд. И немного черным бельем, что почти оказалось в моих руках. А вовсе не словами, хоть я их и помню. И эти губы сейчас гораздо убедительнее. Это, черт возьми, решающий фактор.

Корпус подается вперед прежде, чем предупреждающий о диком решении сигнал попадет в мозг. Поэтому я сначала целую вишневый рот, а потом осознаю, что увяз по самые яйца. Ни к чему хорошему это уже привести не может. Вчера еще был шанс выбраться отсюда без потерь. Теперь – только на дно и пробить его головой. Потому что как бы я не слушал свои мозги, что-то гораздо сильнее и настойчивее уже занимает место у руля.

И плевать на обстоятельства.

«Убедительнее»

Эта нехватка кислорода выглядит убедительнее? А рука, скользящая от колена до бедра и выше, под ткань ничего не весящих шорт? А сердцебиение, отбивающее в ее ладонь, как заведенный механизм?

Сейчас поверил даже я.

– Отвратительно. Ты бы ему еще на колени забралась, – доносится из приоткрытого окна, прерывая нас.

Мы громким хлопком отклеиваемся друг от друга, чтобы обернуться на звук. Со стороны пассажирской двери на нас взирает недовольная девица. В первое мгновение даже хочется послать ее по своим делам со своим морализмом, ибо рука все еще в шортах, а мозг уже в кружевном белье.

Но громкое цоканье Лизы и протяжное «Эля-я-я», немного возвращает в сознание. Совсем забыл о цели нашей остановки. Черт. Отвратительная ситуация, и рука застряла…

– Лу! – закатывает глаза короткостриженая копия Лизы.

Цокает ничуть не тише сестры, отрывается от окна и дергает заднюю дверцу машины. Пока недружелюбная девица устраивается на заднем сидении, попутно понося на чем свет стоит тесный салон моей Хонды, я пытаюсь выбраться из плена хлопковой ткани. Но коварная Лиза зажимает мою руку и тянет на себя, чтобы еще раз коснуться губами губ. Показушница.

– Фу-фу-фу. Мы едем или как? – чуть не в ухо мне выдает «сестренка».

Лиза, наконец, выпускает меня из своего плена, я возвращаюсь на место и пытаюсь утроиться так, чтобы тело не выдало, какие мысли посещали меня последние пару минут. «Закинуть на заднее сидение, разложить, поблагодарить продавца, что затонировал окна».

Когда наплыв гормона спадает с ущемленного мозга, рой мыслей, что не давал спать накануне, возвращается. И самобичевание в придачу, раз уж опять поплыл.

Но как от такой не поплыть?

Завожу двигатель, кидаю взгляд на голые ноги рядом, а затем перевожу в зеркало заднего вида, еще раз оценивая беспардонную девицу. Недовольное лицо делает ее менее схожей с сестрой. И это хорошо, наверное. Две таких я бы не снес.

– Хоть бы предупредила, – скрещивая руки на груди, бухтит унылая версия Лизы. – Я сорок минут вчера слушала, как мать обесценивает мои достижения, потому что ты вовремя залетела.

– Эля! – Лиза поворачивается и гневно выпускает воздух.

– Сорян, – приподнимает та