Расскажи, чтобы победить - Питер Губер

Слушатель в роли героя

– Я не ваш герой.

Вот это новости. Я разговаривал с далай-ламой, высшим и наиболее почитаемым из духовных буддистских лидеров, величайшим из всех героев на поприще политики для сотен тысяч тибетцев, и живущих на родине, и пребывающих в изгнании. На самом деле далай-лама имел в виду, что он не подходит на роль героя в той конкретной истории, которую мне нужно было рассказать.

В 1996 году мы столкнулись с проблемой: правительство Китая выражало осуждение по поводу снимаемого нами фильма «Семь лет в Тибете» – одного из первых совместных проектов моей компании Mandalay и Sony. Фильм воспевал смелость и гуманизм тибетского народа в основанной на реальных событиях истории о Генрихе Харрере, который познакомился с Его Святейшеством далай-ламой, тогда еще мальчиком, во время Второй мировой войны и служил ему учителем до и во время китайского вторжения в Тибет в 1950 году. Мы даже не приступили к основным съемкам, но в руководстве Китая прослышали о наших намерениях показать жестокость военного вмешательства и в то же время проявить почтение к их врагу, Его Святейшеству. Китайцы пришли в бешенство.

У китайского правительства не было прямых способов давления на нас. Наш режиссер, Жан-Жак Анно, создатель фильмов «Борьба за огонь» и «Имя розы», уже тайно съездил в Тибет и заполучил документальный видеоматериал. Остальное мы планировали снимать в Индии, где теперь жил и руководил Правительством Тибета в изгнании далай-лама и где мы могли легко найти и тибетских актеров, и фактуру. Мы уже истратили несколько миллионов долларов на подготовку там съемочных площадок и взяли с Брэда Питта обещание сыграть главную роль, Харрера. Китайцы ждали до последней минуты, пока мы полностью не подготовились к началу съемок, а затем стали давить на правительство Индии с требованием запретить нам работу над проектом, считая, будто это не позволит фильму вообще появиться на свет.

Невзирая на все наши лоббистские усилия, индийское правительство уперлось, вначале отказавшись выдать лицензию на производство фильма, а затем приказав нам покинуть страну. Ситуацию усугубляло еще и то, что на хвосте у нас висел Мартин Скорсезе со своей картиной «Кундун», фильмом-биографией Его Святейшества. За предыдущие 50 лет не вышло ни одного фильма о далай-ламе, и вдруг сразу два. Зная, что Скорсезе преспокойно снимает в Марокко, мы решили найти такое же место – подальше от сферы влияния Китая. И вот мы пошли ва-банк и переместили съемки в Аргентину.

Хотя мы все еще на несколько месяцев опережали Скорсезе, оторваться от китайцев нам, похоже, не удалось. Успешно принудив к повиновению Индию, они приободрились и выбрали себе новую цель: гиганта в сфере электроники, корпорацию Sony, чьей дочерней компанией была Sony Entertainment. Китай пригрозил, что независимо от места съемок Sony перекроют возможность вести в стране бизнес, связанный с электроникой, если кинокомпания выпустит в прокат «Семь лет в Тибете». Вот тогда-то я и попросил далай-ламу стать нашим героем.

...

Мне выпала удача несколько раз при различных обстоятельствах встречать Его Святейшество, и я был уверен, что, если он выскажется в нашу защиту, СМИ сделают из этого такую историю, которая вынудит Китай пойти на попятный. Но у далай-ламы была идея получше.

– Вы должны сделать своим героем Sony, – сказал он.

Я обратился к Джону Кэлли, тогдашнему главе киностудии Sony, и изложил ему суть проблемы, призвав его, слушателя, принять на себя роль героя. И затем поведал историю о предстоящем его герою путешествии.

Он и Sony стоят перед тяжелым и неизбежным выбором, сказал я, и любое решение предполагает риск. Империя электроники Sony – источник гордости всей нации и по значимости сильно превосходит подразделения корпорации, отвечающие за шоу-бизнес. Как же Sony может рисковать таким важным торговым партнером, как Китай ради какого-то кино? С другой стороны, предположил я, если Келли не убедит Sony вступиться за фильм, будет подорвана ее репутация в мире искусства, возникнут сомнения в ее честности и художественной непредвзятости. Как главе киностудии, ему должно быть известно, что правильный выбор, конечно, – встать на защиту пламени чистого творчества и не допустить, чтобы оно угасло под давлением политических интересов китайцев или кого бы то ни было.

Затем я пересказал Келли услышанную от Жан-Жака Анно историю о его фильме «Борьба за огонь». Картина повествует о племени, живущем в доисторические времена и еще не научившемся добывать огонь. Когда люди из чужого племени похищают у них последнее горящее бревно, три воина отправляются на поиски огня. По пути они сталкиваются с саблезубыми тиграми, мамонтами и прочими опасностями, но судьба их народа зависит от того, смогут ли они найти и сохранить огонь. Точно так же, заключил я, японская корпорация, чей дочерней структурой является «Сони Пикчерз», ответственна за поддержание творческого огня. Невзирая на угрозы Китая, Sony может показать себя непреклонным защитником прав людей искусства, тем самым превратившись в настоящего героя для всех современных и будущих производителей музыкальной, теле– и кинопродукции. Я заверил Келли, что нынешний кризис на самом деле предоставляет Sony шанс превратить неприятности в преимущество.

Джон расслышал в моем рассказе призыв к действию, и он побудил его выступить в нашу защиту перед главами корпорации. Прислушавшись к его доводам, Sony решила не уступать. Наш фильм был выпущен в 1997 году, на три месяца раньше картины Скорсезе. И хотя бизнес-отношения Sony с Китаем, особенно в сфере электроники, потерпели некоторый ущерб, руководство корпорации твердо стояло на своем. Репутация Sony в международных художественных кругах выросла до небес. Мой слушатель и вправду стал героем: именно ему мы были обязаны решением своих проблем.

Можно ли изменить мир, рассказывая людям истории их собственного героизма? Билл Хабер был в этом уверен и потому был готов оставить компанию, в основании которой участвовал 20 лет назад, чтобы это доказать. Компания, о которой идет речь, Creative Artists Agency, – одно из ведущих агентств по поиску талантов в индустрии развлечений. Я сам входил в число первых клиентов Билла. Но в 1995 году он покинул компанию, решив стать агентом по изменению мира. Отныне он хотел посвятить себя помощи наиболее уязвимой части населения – детям. Таким образом он и стал лидером некоммерческой организации Save the Children («Спасем детей»).

Проблемой, с которой он сразу столкнулся, были масштабы организации и широкий спектр потребностей, которые она должна была удовлетворять.

– У нашей структуры 41 подразделение по всему миру, и у каждого свое направление, – рассказал мне Билл. – Это крупнейшая в мире негосударственная, нерелигиозная организация, оказывающая помощь детям, после ЮНИСЕФ. Под нашей ответственностью 35 миллионов отчаявшихся детей. Но как вызвать к ним интерес потенциальных жертвователей? Если сказать, что нужны деньги на зарплату 4000 сотрудников, на 5000 обедов или 6000 карандашей, это их не тронет....

Люди инстинктивно закрываются, когда цифры становятся такими огромными и безличными. Мы запрограммированы на эмоциональный отклик только в условиях личного общения.

Значит, необходима история, которая превратит слушателя в героя именно для одного конкретного ребенка. Наше послание должно быть таким: у каждого ребенка – своя история. Если вы спасете одного ребенка от смерти или сделаете жизнь всего одного ребенка лучше, вы уже повлияете на ситуацию. Спасая одну жизнь, вы измените весь мир.

По словам Билла, этот подход к искусству рассказа помогает ему в разговорах с жертвователями, правительственными спонсорами, а также с сотрудниками и волонтерами самой организации. Чего бы он ни хотел добиться: собрать денег, найти работников, повлиять на государственную стратегию или получить поддержку политиков, – его лучшей историей всегда было «вы можете спасти одного ребенка». Вы можете стать героем.

– Дело не в 35 миллионах детей, – сказал Билл. – Дело в том, чтобы стать героем истории, которую я рассказываю. Например, истории о 9 летней девочке, которую я встретил в Триполи. Она не могла пойти в школу, потому что у ее семьи не было пяти долларов на форму. Или о мальчике из Хорватии. Он был вынужден все время носить шапку, потому что вырвал себе все волосы после того, как его сестру прямо в комнате убило зарядом шрапнели. Обращаясь к людям из моей организации, я говорю им: «В других местах вы можете больше заработать, вы можете вести более легкую жизнь, вам не придется попадать под пули или бомбы, как это было в Сараево. Вы могли бы найти другую работу и жить нормальной жизнью, но вы избрали именно этот путь, чтобы спасти одного ребенка».

Однако подходит не каждая печальная история о ребенке. Когда общая цель так серьезна, как у «Спасем детей», приходится выдерживать тонкую грань между трогательным и шокирующим.