Приключения бывшего мичмана - Алексей Ловкачёв

— Пойдем… выйдем… — на связную, а тем более на развернутую форму своего предложения у него не хватило ни ума, ни сил, ни даже слов.

Хотя лично для меня смысл этой лаконичной и уже ставшей сакраментальной фразы известен с детства, поэтому ее перевод с рабоче–крестьянского диалекта на интеллигентский не требовался. С другой стороны, как противника я его не представлял, поэтому сказал что–то успокаивающе–угрожающее:

— Давай, ты лучше присядь…

И пока вел его как маленького, поглаживал по пузику, как утихомиривают разбушевавшиеся газики в животике младенца, затем почти бережно усадил в кресло. Впрочем, это не помогло, так как «газики в животике» продолжали бушевать и «наш малыш» куражился, и всех, в том числе нашу компанию, утомил, и мы вышли на улицу прогуляться с неприятным осадком в настроении.

Дабы отвлечь и развлечь своих друзей, я рассказал озорной случай из бесконечной коллекции про Алексия. Алексий по женским судьбам проносился ураганом или тайфуном, сметающим все на своем пути, сквозняком или легким ветерком, проникающим во все щели. Иногда женщины устраивали разборки между собой, претендуя на полное и безраздельное обладание Ветром. Но невозможно поймать воздушный эфир и удержать в ладонях песок или воду. Поэтому Алексий буквально летел вперед по жизни. И проказником, не ведающим меры, невидимой пылью, отцветшими лепестками или сухим листом завихрял вокруг себя всех, кто ему попадался, подхватывал и нес их в пространства. А потом, переменившись или все забыв, забрасывал неведомо куда, неизвестно где оставлял. Тут уж кому как повезет или кто на что нарвется. К разным людям Ветер оказывался повернутым той или иной стороной — доброй или злой, равнодушной, а то и совсем никакой. Он был безжалостным или щадящим, заинтересованным или безразличным, хамоватым или предупредительным. Это зависело не только от его отношения к человеку, от личности того, с кем свела судьба, но и от его настроения, даже от погоды, как и бывает у пострелов. Как атмосферный ветер дует и перемещает воздушные массы по своим природным законам, так и Ветер имел свои тайные законы, принципы и установки, например, он не мог тронуть девушку друга или обидеть ребенка.

Алексий в период взросления с целью развития в себе творческих наклонностей вольного художника, для реализации жизненных устремлений поступил в высшее учебное заведение — художественное училище, где учился премудростям работы со светом и тенью, вырабатывал вкус. Вольного художника от вольного ветра разделяет лишь стена дома. Так было и у него: пока он корпел в студии, на занятиях — это был студент, а вылетел на улицу — Ветер. Зато летом, на природе, он не менял своего ветреного качества. На время летних каникул, как его отец, мать, сестра и муж сестры, он работал в пионерском лагере физруком. Что такое руководитель по физкультуре в пионерском лагере? Если он молодой красавец с фигурой Аполлона, то это стоящая на тумбочке или торчащая в виде закладки в очередном любовном романе икона Георгия Победоносца, поражающего своим копьем прямо в язык всех соперниц. Пионервожатые и воспитатели женского пола и, разумеется, приемлемого возраста являлись той самой целиной, что сама просилась быть возделанной лагерным ловеласом. Деятельность физрука у всех на виду: соревнования, конкурсы, игры — ну как тут не поиграть рельефной мускулатурой. А мускулатура у Алексия была в порядке: регулярные тренировки по восточным единоборствам, увлечение культуризмом принесли свои плоды. Ни одна девушка не могла устоять против животной мощи и культурной архитектуры его тела. С учетом того что среди педагогического состава преобладали девушки, да и в обслуге тоже, то бегущему по ветрам Ветру было где погулять и развернуться.

И вот однажды среди обслуживающего персонала лагеря появилась юная особа, которой еще не исполнилось семнадцати лет. Возраст нежный и деликатный, юное создание уже стремилось повзрослеть и в то же время не успело оторваться от детства. Девушка по имени Алена жила в одной из ближайших деревень, и на должность посудомойки была взята по знакомству. Застенчивый взгляд голубых глаз, скромная и приятная славянская краса выделяли ее из довольно однообразной череды других обольстительниц. С роскошно–длинной светло–русой косой, вся тонконогая и стройнотелая, она напоминала хлебный колосок, тянущийся к солнцу. Ну, колоску — солнце, а для Алены светилом стал Алексий, который посматривал на нее, да не засматривался, так как его железным правилом было — не обижать детей. Не ведала подрастающая красавица, что Алексий был не добрым солнцем, а безжалостным Ветром, вот и получалось, что тонким колоском тянулась к неуловимому потоку воздуха, желая бурь, потрясений и волнений.

Ареной несбывшихся надежд была столовая, куда Алексий приходил по нескольку раз на день не только для еды, но и для проведения спортивных состязаний по настольному теннису, шахматам и шашкам. Томные взгляды, глупые вопросы, случайные разговоры, смущение от обычного внимания со стороны Алексия, нечаянные прикосновения доводили Алену до дрожи в коленях и паралича всех мышц. Она накапливала свои впечатления, как неопытный охотник накапливает скромные и непритязательные трофеи, превращала их в инструмент грез и надежд. Сколько раз, проходя по территории лагеря и завидев Алексия, она меняла направление движения, чтобы оказаться к нему поближе! Сколько раз придумывала предлоги, чтобы лишний раз к нему обратиться с вопросом и ощутить оплавляющий волю жар его холодных глаз.

Однажды Алене изменили выдержка и терпение. Ноги сами привели к Алексию, когда тот в кладовке разбирался со спортивным инвентарем. Разговор для влюбленной девушки оказался неожиданным, с ее стороны был порывист и горяч, а с его — выдержан и даже холоден, как бодрящий душ.

— Здрасьте…

— Привет! — сказал он, не оборачиваясь к ней. — Хотя мы уже встречались сегодня.

— Вы же знаете, как я к вам отношусь, — неожиданно выпалила Алена.

— Скорее, догадываюсь. А в чем дело?

Алексий, понимал состояние девушки.

— Как в чем? Неужели вы не видите, что я люблю вас! — Алексия признание озадачило, поэтому он не нашелся с ответом, зато Алена продолжила наступление: — Делайте со мной что хотите! Я хочу вам принадлежать!

— Но ты для этого молода…

— Какая разница! — воскликнула девушка, теряя терпение. — Главное, что я хочу вас, а вы меня! Я же вижу, какими глазами вы на меня смотрите.

Алексий был бы не против так повернуть отношения, однако возраст девушки являлся серьезной преградой.

— Прости, Алена, я не могу переступить через свои принципы. Посмотри на себя, ты же еще дитя…

— Это не имеет значения. Вы мне нужны, мне без вас очень плохо. Что мне делать?

— Приходи, когда повзрослеешь, — пошутил Ветер и поставил точку в разговоре.

Но кто бы мог подумать, что тонкий колосок окажется выкованным из стали и настойчивым в достижении цели?!

Прошло пять лет. Алена повзрослела и еще более расцвела, стала настоящей прелестницей. И опять явилась в ту же кладовку, где колдовал Ветер над спортивным инвентарем, и припомнила ему последние слова. Отпираться от них было сложно.

И Ветер не устоял.

Да, бывают в жизни огорчения…

Мы ходили по центральной дорожке туда–сюда и фотографировались, пока к нам не присоединился Анатолий. Он хромой от рождения, и мне было его по–человечески жалко. Однако кому–то из наших нимф он, неприкаянный, мешал, и они его прогоняли от себя.

От большой компании в конце концов остались Лена, Галя и Анна, что жила в соседнем номере. Анна — привлекательная девушка восточного типа, со стройной фигурой и роскошным бюстом, который я нечаянно оценил в одном из вчерашних танцев. Как она сказала, именно тогда Сергей ее слегка приревновал ко мне. Правда, оснований к этому никто из присутствующих не заметил, однако был момент, когда я на Анну смотрел, как на весьма даже привлекательную особу противоположного пола. Но это было настолько кратковременно и даже мимолетно, что меня удивил Сергей, сумевший это заметить. Впрочем, он мог меня заподозрить просто так, на всякий случай. Вот в таком коленкоре полулюбовных треугольников, если так можно выразиться, на тот момент мы пребывали.

Другие замеченные треугольники я для ясности опущу. Хотя, как будут развиваться события в дальнейшем, неизвестно. И кто знает, может быть, некоторые их углы и стороны еще и обнаружатся в более явном виде.

Впрочем, вернусь к трем упомянутым нимфам, а заодно и к себе. Вчетвером мы поднялись на третий этаж, в 42‑й номер, где обитали Лена и Галя. Это было в двух шагах от библиотеки. Удачно позаимствовав из соседней лоджии недостающий стул, мы уютно устроились за столом и продолжили совместное времяпрепровождение. И так это было всем приятно, что незаметно для себя мы выпили бутылку ликера, впрочем, у нас была еще одна неоконченная пьеса (бутылка коньяку) для механического пианино (приятная компания). Однако для кого–то этого оказалось недостаточно, и юная сумасбродная нимфа по имени Анна послала меня, вы просто не поверите, зачем — за духмяной колбасой. И так восточной красавице понравилась эта идея, что ею заразились другие участницы вечернего «марафона».