Спаси нашего сына (СИ) - Магдеева Гузель

С парковки выезжаю чересчур резко, оставляя следы от покрышек на плавленом жарой асфальте. Сразу домой не еду, нужно прийти немного в себя, прежде чем заваливаться к Еве и пугать ее своим бешеным видом — я морду лица свою в зеркале видел, оскал на губах, зрачки расширены, точно под кайфом.

Останавливаюсь черт пойми где, беру телефон в руки. Игнорирую десятки рабочих сообщений в чате, на звонки даже не смотрю. Нахожу ее имя в мессенджере и пишу тупое и банальное:

«Как дела? Это Егор»

Напротив имени тут же появляется синий круг, показывающий, что Ева теперь онлайн. Она отвечает почти сразу же:

«Все хорошо».

Вот и поговорили, отлично просто. А что ты еще ждал, Егор? Вы знакомы с ней без году неделя, ее, что того зайца, выгнали из избушки, сегодня ей чуть не пришлось осматривать чужой труп.

Все действительно очень хорошо.

Закрываю лицо ладонью, под веками темные вспышки от переутомления. Сижу так еще немного, пока телефон снова не оживает. Смотрю на всплывшее уведомление, — это Ева.

«Ужин будет готов через пять минут. Я подожду тебя, поедим вместе».

И темная дыра, зияющая пустотой внутри моей грудной клетки, начинает потихоньку стягиваться, заживая.

Глава 39. Ева

Смотрю на пакеты, разложенные на диване, и улыбаюсь.

Казалось бы, повода для счастья нет никакого, тетя еще не нашлась, квартира до сих пор принадлежит чужим людям, но я не могу сдержаться.

Поднимаюсь, подхожу к зеркалу, разглядывая платье, купленное Егором. Ткань нежная, приятная к телу, и я провожу ладонью, разглаживая несуществующие складки.

Давно забытое ощущение праздника, такое, как в детстве, когда в день рождения или новый год просыпаешься с предвкушением чего-то приятного, оно такое сладкое, это чувство, что физически ощущается на языке.

Я никогда не стремилась быть зависимой от мужчины, не искала спонсора, даже этот поход в магазин с Егором казался чем-то неприличным.

Разве обязан он тратить свои деньги на меня? Я до последнего собиралась отказаться этой затеи, но потом сдалась, решив, что от одного платья не случится ничего страшного. Тем более оно такое удобное, а главное, комфортно животу — кожа на нем стала чувствительной, и любое трение грубой ткани раздражает, оставляя красные следы.

Я улыбаюсь, снова проигрывая в памяти сцену, как выхожу к Егору из примерочной. Его взгляд — такой мужской, обволакивающий, он охватывает каждую клеточку моего тела. А у меня в ответ — мурашки и щекотно в затылке, я хоть и не опытна в общении с мужчинами, но здесь понимаю, ему все нравится.

И мне внезапно хочется быть красивой в его глазах. Не просто беременной, слегка неуклюжей девчонкой в теткиной обуви. Наверное, поэтому я и соглашаюсь на все остальные вещи, что Егор мне покупает.

Чтобы еще раз увидеть этот его пронзительный взгляд.

Хочется отблагодарить Егора, и я не придумываю ничего лучше, как сделать ужин. Открываю холодильник, придирчиво разглядывая продукты, где-то отголоском мелькает мысль о Вике. Готовила ли она ему? Покупал ли он ей вещи?

Я видела ее сегодня, но предпочла сделать вид, что не заметила. Женское лицо не выглядело счастливым, и как бы некрасиво не звучали мои рассуждения, но это не может не радовать. Если он расстался с Викой из-за нас с малышом…

Я застываю, боясь даже думать дальше. Боясь представлять, что могу стать Егору настолько дорога, что ради меня он готов оборвать предыдущие отношения. Готов принять своего сына, готов начать жить вместе.

Сердце бьется отчаянно, стоит лишь на секунду поверить.

— Пожалуйста, пусть так и будет! — не знаю, к кому я обращаюсь, быть может ко Вселенной, скрещивая пальцы на обеих руках на несколько секунд, а потом приступаю к готовке.

Процесс увлекает настолько, что я теряю счет времени. Кухня у Баринова большая, удобная, с современной техникой, с которой я еще не разобралась. Поэтому готовить приходится по-старинке. Ощущаю себя ведущей какой-нибудь утренней программы, где по выходным показывают видеорецепты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мое хрупкое счастье такое пленительное, что я все еще продолжаю улыбаться, напеваю даже, пока режу тонко овощи, натираю сыр, отбиваю молоточком мясо.

Скоро Егор приедет домой, туда, где прямо с порога витает ароматный запах только что приготовленного ужина.

Туда, где его ждут.

Убрав все за собой и протерев столешницу, я, наконец, присаживаюсь на высокий стул. Тянет спину от усталости, ноги гудят — сегодняшний день нескончаемо-длинный, и меня, как на эмоциональных качелях, штормит из стороны в сторону: то в животный ужас, то в дикий восторг.

Сейчас я чувствую себя немного опустошенной, но очень довольной. Кухня сверкает, еще немного и можно будет ужинать, на мне нарядное платье, которое я смогла не заляпать во время готовки.

Еще бы Егор вернулся домой скорее.

Беру подаренный им телефон в нерешительности. Я еще не привыкла к его ощутимым размерам и увесистости — мой старый телефон был в половину меньше, со стертыми от давности лет кнопками.

Осторожно, боясь выронить, захожу в список контактов мессенджера, смотрю на одно-единственное сохраненное имя. Егор был онлайн больше часа назад.

Он сказал, что уехал на важную встречу. Бросаю взгляд на стрелку часов — наверное, в такое время деловые встречи уже должны подойти к концу? И можно написать ему, не побоясь потревожить, звонить я все еще не решусь.

Но пока я раздумываю, что лучше написать, Баринов объявляется первым. Телефон оживает, показывая на экране всего четыре простых слова, а я улыбаюсь, как идиотка, счастливая идиотка.

Егор точно почувствовал, что мне это необходимо, и я, закусив губу от волнения, пишу ему, что у меня все хорошо.

Просто не знаю, что еще добавить, эмоций так много, но боги, как же сложно обличить их во что-то приличное.

А дальше — дальше Егор молчит, и моя улыбка тускнеет, потому что он снова не в сети. Может, я ответила что-то не то? Или он собирается с духом, чтобы сказать, что не приедет домой?

Поднимаюсь чересчур резво, отчего внизу живота неприятно простреливает. Держусь одной рукой за болезненное место, потирая его, а второй быстро-быстро набираю следующее сообщение.

«Ужин будет готов через пять минут. Я подожду тебя, поедим вместе».

Пожалуйста, Егор, заклинаю, не говори, что не приедешь, не заставляй меня снова рассыпаться на куски.

«Накрывай на стол, я успею».

Без смайликов, скобочек, картинок, так просто — и прямо в сердце, до самого нутра. Я бегу на кухню, ощущая недовольные пинки сына, наверное, слишком резко для беременной, но меня прет от бурлящей внутри энергии. Расставляю тарелки, приборы, нахожу в шкафу накрахмаленные салфетки. В центр стола воодружаю запеканку, от которой пахнет настолько аппетитно, что у меня, как у собаки Павлова, слюни скапливаются во рту. Оглядываю стол критическим взглядом и остаюсь довольной.

Егор успевает вовремя. Слышу звук замка, его шаги и иду встречать.

Мама всегда встречала папу с работы, во сколько бы он не пришел, мы с ней наперегонки бежали в коридор, чтобы броситься к нему на шею. Сейчас я испытываю подобное ощущение, только кажется, что это неуместно вовсе, потому и застываю, не дойдя пару шагов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я вижу, что и для Егора сегодняшний день прошел не просто. На уставшем лице заметнее морщины, губы поджаты, но взгляд ощупывает меня с ног до головы, как всегда задерживаясь на животе.

Будто все еще не может поверить, что это по-настоящему, и там внутри — его сын.

Наш сын.

— Все накрыто, — говорю банальности, лишь бы избежать длительных пауз, молчание разъедает ощущение праздника, тяготит.

Егор тянет ко мне руку, и я протягиваю свою в ответ. От наших прикосновений снова искры, легкое покалывание статического электричества, но я все равно вздрагиваю.

Не понимаю, что с Егором, но ему будто требуется касаться меня, так сильно он сжимает запястье — не больно, но ощутимо. Притягивает ближе, зарываясь носом в мою макушку, от его дыхания тепло разливается по всему телу, до самых кончиков пальцев.