Ледниковый щит и люди на нем - Джемс Скотт

Заиндевелые стены гулким эхом отражали звуки его голоса. Он замолк. Все чаще он ловил себя на том, что говорит громко, подсознательно ощущая потребность нарушить гробовую тишину. Он разговаривал с кухонной посудой, с примусом, упрекал несчастные пальцы за причиняемую ими боль, то называл их ласковыми именами, то бранился.

В полном мраке отчетливее, чем обычно, всплыло дорогое, улыбающееся лицо, каким оно запомнилось ему в момент прощания.

- Клянусь тебе всем, что свято, что уже никогда, никогда больше не отправлюсь ни в какую арктическую экспедицию. Если только... вернусь из нынешней, - добавил он торжественно, как бы давая присягу.

С горечью вспоминал он момент, когда ему сказали: "Беру тебя в Арктику, поедешь с нами". Каким счастливым он почувствовал себя тогда. После долгой ночной беседы Джино Уоткинс [8], завзятый полярник, решил включить его в свою экспедицию, поставившую перед собой смелую цель: основать метеорологическую станцию в самом сердце материковых льдов Гренландии.

- Нашу экспедицию финансируют авиационные компании, ее результатов ожидают гляциологи всего мира. Нас, молодых ученых, упрекают в том, что у нас нет идеалов. Мы ответим им действиями, - постоянно слышал он от Уоткинса.

Часто в его памяти ясно и отчетливо вставало, словно это было лишь вчера, то ясное летнее голубое утро, когда перед форштевнем судна экспедиции "Квест" неожиданно всплыла из тумана ослепительная панорама ледников Гренландии. Как и многие другие молодые люди, он мечтал увидеть эти ледники. Медленно приближались они к фьорду, находившемуся всего в нескольких километрах от Ангмагссалика [так] на восточном побережье острова. В застывшей, похожей на озеро глади отражались высокие, ослепительно белые стены ледников и темный гранит нунатаков [9].

Их было четырнадцать - молодых, здоровых, хорошо тренированных, исполненных страстного желания совершить нечто необыкновенное.

Накануне их отплытия из Лондона вся английская пресса с беспокойством отмечала, что средний возраст участников гренландской экспедиции не достигает и двадцати пяти лет, а ее организатору и руководителю, студенту-геофизику, всего двадцать три года от роду. Это именно он увлек ровесников своим энтузиазмом, своим стремлением разрешить одну из бесчисленных загадок, которые ставит перед человеком крайний Север, своим смелым проектом создать исследовательскую станцию, которая бы действовала не только во время короткого арктического лета, но - впервые в истории - на протяжении всей долгой суровой зимы.

- Увидеть, что происходит во мраке ночи на этих проклятых богом и людьми пустынных просторах! Бросить на алтарь науки плоды ежедневных, регулярных, непрерывных наблюдений и измерений. До сих пор никто еще не делал ничего подобного. Вот задача, достойная человека, наша задача! зажигал всех своим энтузиазмом Уоткинс.

Молодым ученым было достаточно сознания, что еще никто, никогда не добивался цели, которую они поставили теперь перед собой. Они самозабвенно боролись за право принять участие в необычной экспедиции, за предоставление им этой чести.

Желание проникнуть в тайны природы - извечное желание человека. Оно не давало покоя и этим сильным, полным энергии молодым людям. Они отнюдь не были новичками, не лезли, как говорят, напролом. Каждый из них мог похвастать недюжинной спортивной, альпинистской, а некоторые даже полярной закалкой. Огастин Курто - товарищи звали его просто Ог - одолел несколько нелегких вершин в горах канадской Арктики, жил долгое время среди трапперов, постиг трудное, но ценное в каждой арктической экспедиции искусство управлять собачьей упряжкой.

Увлеченные идеей выдающейся полярной экспедиции, они, наверное, удивились бы и почувствовали себя задетыми за живое, если бы кто-либо сказал им, что этот пионерный замысел принадлежит отнюдь не Уоткинсу, а зародился под влиянием проекта профессора Альфреда Вегенера, который уже несколько лет назад начал в Германии кропотливую подготовку к созданию метеорологической станции в самом сердце материковых льдов Гренландии, именуемом в науке датским термином "Инландсис". Вегенер решил организовать две исследовательские станции: "Эст-пойнт" и "Вест-пойнт", на восточном и западном побережье, чтобы получить таким образом полную картину климата этого малоизведанного острова.

Веки Ога Курто опухли от бессонницы. В памяти его возникали полузабытые уже картины.

Пока хоть искра жизни будет тлеть в нем, он не забудет этого первого изнурительного перехода по почти отвесной круче ледника, находящегося у порога внутренней части Гренландии. Упряжка из четырнадцати сильных собак, которая вихрем неслась по равнине, не могла взять этот подъем. Собаки изо всех сил цеплялись когтями за гладкий, крутой склон и беспомощно соскальзывали назад, как будто разверзшаяся под их лапами пропасть тянула, засасывала их вниз. Пришлось впрячься самим и на четвереньках, вместе с собаками тащить сани вверх.

Переход на расстояние 225 километров при ослепительном сиянии незаходящего солнца под блеклым безоблачным небом запомнился ему как мучительная борьба с нагруженными до отказа нартами. Они все время переворачивались, падали в ямы, становились дыбом перед каждым препятствием, цеплялись за снежные заструги [10], которые, словно каменный лес, вырастали у них на пути.

С высотой нарастала усталость. Трудно было перевести дыхание, каждый шаг, почти каждое движение требовали неимоверных усилий. Сердце колотилось в груди, рот с трудом ловил морозный воздух, в ушах шумело. Когда стрелка анероида достигла наконец отметки 2700 метров над уровнем моря, Уоткинс остановился. Здесь, в 500 километрах к югу от станции Вегенера, будет заложена "Айскап" - английская исследовательская станция.

Базой станции стала круглая палатка с двойными стенками. В полу было сделано отверстие, от него отходил шестиметровый туннель, через который люди выбирались из палатки наружу. Из этого туннеля два коротких лаза вели в два вспомогательных иглу. Работали энергично, с подъемом, не чувствуя усталости. Ни мороз, ни ветер, поднимавший тучи снега, ни разреженный воздух - ничто не было им помехой. Все, как в детстве, казалось легким. Никто не допускал даже мысли о неудаче.

Могли ли они предвидеть, что эта легкость на самом деле обманчива?

Возвращение с "Айскап" на береговую базу, где ожидало стоявшее на якоре судно экспедиции "Квест", казалось ее участникам прогулкой. Да и как иначе назвать форсированный переход, занявший всего лишь двенадцать суток? Всех охватило чувство радости. Они победили.

Первая пара наблюдателей осталась в "Айскап" на десять недель. Джино Уоткинс велел им тщательно обложить за это время палатку снежными плитами, наподобие эскимосского иглу. От береговой базы одна за другой пойдут партии людей, которые будут доставлять по частям съестные припасы зимовщикам. План казался в принципе простым и логичным. Молодые люди забыли, однако, что не они, не человек является хозяином на этом удивительном, безлюдном полярном плоскогорье, что испокон веков полновластная хозяйка здесь - Арктика, которая диктует всем и всему свои суровые, беспощадные законы, развеивая в прах все замыслы людей. Они забыли, что на материковых льдах, расположенных на высоте 3000 метров над уровнем моря и простирающихся на 2000 километров в одном направлении и на 1200 в другом, существуют только два времени года, что здесь нет растений, расцветающих весной и увядающих осенью, нет переходных периодов.

В те памятные дни внезапно, точно шторм в открытом океане, грянула снежная, ветреная, морозная зима.

Еще дважды к станции "Айскап" добирались партии, однако доставить припасы, предназначенные на все время полярной ночи, не удалось. К концу октября из береговой базы вновь отправился большой караван упряжек. На нарты были погружены продукты, рассчитанные на несколько месяцев, научное оборудование, радиостанция - все, что было необходимо для трех зимовщиков. Однако путь оказался чрезвычайно трудным и полным неожиданностей.

Собаки первыми почуяли надвигавшуюся опасность, которую человек, следивший за барометром и за блеклым, безоблачным небом, не в состоянии был предвидеть. Отдохнувшие и хорошо накормленные, псы тем не менее тащились нехотя, при всяком удобном случае останавливались, тревожно сбивались в кучу или упорно прижимались к снегу. Ничего не могло заставить их тронуться. Ни окрики, ни удары кнутом.

Пурга разразилась неожиданно. Налетела с ледяного плато, пронеслась над караваном снежной стеной, отгородив его от всего мира. Вслед за пургой нагрянули трескучие морозы. 40°, 45, 50...

После пятнадцати суток изнурительной борьбы с метелью караван сумел продвинуться лишь на 22 километра. Черепашьи темпы перехода грозили катастрофой. С саней сбросили тяжелые аккумуляторы, всю аппаратуру радиостанции, ветряной двигатель с генератором и часть ящиков с продовольствием. Четыре человека, и среди них радист, который должен был зимовать, вернулись на береговую базу. Остальные только через пять недель, в начале декабря, добрались до "Айскап".