Метод Нестора - Яна Розова

Золотова еще пару раз пропустила свою догадку сквозь логические и интуитивные фильтры. Кажется, я права! Ах, если бы можно было позвонить Калачёву и спросить — знают ли в милиции, что дело роженицы и дело врача — из одной серии? Скорее всего — да. Вот бы узнать, что они там надумали. А еще лучше бы поговорить с кем-нибудь, кто в курсе этой лабуды.

Но в чем связь между роженицей, бабой-маргиналкой, и Заслуженным Врачом России? А что, если шеф Семенова делал такие дела не для себя? Это интересно! Надо додумать. Вот Антон как-то сказал, что шеф странно делами фирмы занимался. Дескать, вроде бы крутил чего, что правоохранительные органы бы не одобрили. И отсутствовал в фирме подолгу, отчего запускались дела и потом случались авралы.

«Кстати, что я за дура такая? — укорила себя журналистка. — Почему же не спросила, как фирма называлась, где располагалась. Может, кого поприличнее Семенова, спросить об их шефе удалось бы?»

Вдруг он такой интересный наемник? К нему обращаются те, кто не может правды добиться по закону. Вот Горника, к примеру, могли бы «заказать»! Кто? Да хоть мать Кати! Или этот ее жених. Может, встретиться с ним? Вряд ли он признается, конечно, но попробовать-то можно!

Золотова с явным усилием заставила себя отвлечься от этих мыслей. Вот и здание редакции «Алхимика», надо приниматься за текущие дела, которые она легкомысленно подзабросила за последнее время.

1993 год

Калитка, прорезанная в металлических воротах, распахнулась передо мной, как только я сказал, невидимому собеседнику о принесенных от Масленки деньгах. В те времена даже наркобароны не имели возможности устанавливать камеры на входе в свои владения. Собственно, мне это было на руку — меня осматривали лично, но и я видел противников вживую.

Калитку мне отпер высокий, но какой-то неустойчивый парень. Вряд ли он очень силен физически, а судя по осоловелым глазкам, и меткостью не отличается. На случай, если у него есть пистолет, конечно. Рядом с ним стоял второй — такой, маленького роста, с быстрым взглядом. Мной он был классифицирован как «опасный» и больше я с него глаз не спускал.

— Давай бабки, — жуя слова распорядился высокий парень.

— Только Сивому, — ответил я нарочито сухо.

— Ага, щас! Ты не наглей, а то нарвешься!

Парень просто, как это у них говорят, понтовался. Опасный же молча разглядывал меня и ждал продолжения.

— Мне Масленка сказал самому Сивому отдать, — повторил я тем же тоном, не сдобренным никакой эмоцией.

— Козел, бля, щас нарвешься! — парень начинал возбуждаться. Я на это и рассчитывал: при таком нервном аккомпанементе я выгляжу круче, а значит, внушаю больше доверия.

— Если денег не надо — так и базарь! Я пойду к Масленке и скажу, что шестерка Сивого его денег не взял. Кроме того, я должен лично Сивому пару слов сказать. Сами знаете, каких. Так что, недоносок, пропускай!

— Кто шестерка, козел? — взвился неустойчивый, — Кто недоносок? Да я тут сейчас тебя, на хрен, размажу и...

— Эй, Андрюша, — раздался спокойный голос из-за плеча разбушевавшегося парня, — потише! А ты лучше деньги покажи!

Я молча достал приготовленный сверток и издалека показал его ребятам в калитке. Тот, что был повыше, продолжал недовольно сопеть и бычиться, а Опасный глянул на деньги, раздумчиво покусал губу и властно отстранил своего младшего коллегу с прохода.

— Заходи, — сказал он мне с какой-то особенной интонацией. Такими как у него голосами разговаривают уголовники в советских фильмах про милицию. — Ты постой здесь, на видном месте, а Андрюша сбегает, скажет, что ты пришел. Как тебя зовут-то?

— Меня зовут Нестор, — ответил я.

Длинный недовольно произнес: «Я вам что, девочка на побегушках?», но, подчиняясь быстрому взгляду прищуренных глаз, повернулся спиной и вразвалочку пошел к дому.

— Как тебя зовут, не понял я? — удивился Опасный, повернувшись ко мне. — И не слыхал такого имени никогда!

— Я твоего тоже не слыхал.

— Да мое и не важно.

«Как хочешь! — подумал я. — В принципе, всегда труднее убить человека, чье имя ты знаешь. Хотя с Веней я ничего такого не почувствовал».

Мы стояли посередине голого большого двора. Перед нами высился добротный, двухэтажный дом из белого кирпича. Тогда собственный дом был большой редкостью, а вот Сивый жил в таком доме и горя не знал! До моего появления здесь.

По моим сведениям, полученным от Вени и от мамаши тоже, проблема у Сивого образовалась совсем недавно в лице некоего неясного типа по прозвищу Масленка. Новенький тоже оказался крупным поставщиком наркоты и всего такого. Не вдаваясь в отвратительные уголовные дела, скажу только, что два торговца наркотиками регулярно цапались из-за рынка сбыта. Потом они сумели договориться о разделе владений и, как казалось, воцарился мир. Однако мир этот был очень шатким: постоянно случалось нечто, подрывающее взаимное доверие и накалявшее и без того непрочное терпение партнеров. В последний раз случилось следующее: один из дилеров Масленки влез со своим товаром на территорию Сивого. Его поймали и хорошо проучили, но теперь с его босса полагался штраф. Однако, Масленка заартачился, не желая платить. Он аргументировал свое поведение тем, что за каждым своим глупым продавцом уследить не может, да и не должен. А вот мамаша считала, что у Масленки появилась какая-то новая, особо крепкая, крыша и он теперь ничего и никого в районе не боится.

У Сивого тоже была кровля что надо! Я на нее и рассчитывал.

— Смотри-ка, — сказал Опасный, указывая на окно во втором этаже дома. — Тебя зовут!

Я глянул вверх. Из окна нам махал Андрюха. По-видимому, как я решил при разборе полетов, в этом махании заключался некий тайный знак — команда, поскольку я ощутил свирепый удар в спину. Я был не готов к нападению, поэтому вполне естественно упал лицом вниз на землю и выгнулся в позвоночнике, стараясь ослабить боль. Но этого у меня не получилось: на меня уже навалился Опасный, которого я благополучно проворонил, хоть и заранее знал, что за ним надо следить. Противник попытался заломить мне за спину руки. Левая уже попала в удивительно крепкие тиски его пальцев. Если бы он схватил и вторую руку — это был бы конец! Поэтому я заставил себя забыть про боль в отбитых почках и резко вывернулся под Опасным. Мне удалось лишь перевернуться на левый бок, причем потянулись мышцы и чуть не сломался локтевой сустав, но и это было хорошо.

— Ах ты, какой ловкач, — шипел все еще сидящий на мне мужик, — щас я тебя...

Он стал пытаться совладать с моей правой дланью, но я и сам не заметил, как в ладони оказалась деревянная ручка моего любимого ножа. Я всегда ношу его с открытым лезвием, но в кожаном чехле. И чехол и деревянная ручка уже успели впитали в себя кровь разных людей, напьются они и сегодня.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});