Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова - Преподобный Феодор Студит

Итак, когда в надписи поставлена какая-нибудь буква[362], то она показывает, чье именно это письмо; например, а – отца нашего, и каждая точно так же. Опять, когда я спрашиваю, как здравствует β, то, очевидно, надобно разуметь, что вопрос касается архиепископа. Подобным образом, когда я снова спрашиваю, как здравствуют находящиеся при β, то очевидно, что вопрос касается находящихся при нем; точно так же и с другими буквами. Еще другой вопрос: что слышите о π, или о ρ, или о ψ? Ответ – относительно каждой из этих букв. Опять я спрашиваю: кто пришел от внешних? Вы должны отвечать по буквам: или η, или ο, или из прочих; или: не пришел η или ο, но бывшие при η или ο, столько-то числом; случилось то-то и то-то с такою-то буквою. Также когда приключится смерть: «умерла такая-то буква», или «больна», или «скорби» и прочее. Если что-нибудь случится с кем-либо из находящихся при букве, то, указав имя, скажите, например, о Христофоре, что он убежал от г, как и случилось.

Таким образом, когда вы будете получать посылаемые нами письма, то письмо будет иметь в надписи букву, конечно, в том случае, если оно от лица из числа букв. (122) Так и вы сами, посылая письма от тех же букв, ставьте в своем письме эти буквы. Если посылающие не знают этого, то вы стирайте надпись и ставьте букву писавшего [письмо]. Если же он не из числа букв, то пусть остается надпись, как и в моих письмах. Если [адресат] не из числа букв, то пусть остается надписание [имени] того, к кому письмо. Еще надобно заметить, что в каждом моем письме к тем, которые означены буквами, надпись будет такая: ω к а, и так далее. И присылаемые ко мне письма пусть имеют а или ω или какую-либо из других букв.

Надобно знать и следующее: [Col. 1061] так как есть еще три буквы, которые стоят вне двадцати четырех букв, а именно: ς [сигма], _ [копа] и _ [сампи], то ς будет означать всех братий наших, совершивших некогда прегрешения, прежде или после; _ [копа] – патриарха, _ [сампи] – императора. Итак, когда нужно будет или спросить меня, или известить нас об одном из этих троих, то пусть будет обозначено одною из этих букв.

42. К монахине Анне (I, 42)[363]

Я думал, что блаженная мать моя уже умерла, а она, оказывается, еще находится на земле. Подлинно, можно ли сделать больше того, что сделала ты, побуждаемая материнской заботливостью обо мне, смиренном? Хотя я и грешник, однако верую, что Господь воздаст тебе за наше недостоинство немалую благодать и получение того, чего ты желаешь и просишь. Впрочем, сделанного достаточно. Об этом я говорил и в прежнем письме. Но ты, напротив, еще более сделала издержек на пожертвования. Как же и ныне мы могли бы не помнить о твоем благочестии? Одеждами, священным приношением, пищею и питием и всем ты привела нас в изумление. Поэтому положи конец дарам и будь в благой надежде на Божественное воздаяние. Ибо неложен сказавший, что Он воздаст награды и за (123) чашу холодной воды (Мф. 10:42).

Ты говоришь, что огорчаешься заботой о [своем] чаде (του τέκνου), которая отвлекает тебя от надлежащего попечения о душе. Бог силен – и дела прекрасного чада устроит, и тебе доставит досуг всецело заниматься душеполезным, чтобы с готовым сердцем встретить исшествие из тела. Ты не можешь поститься и трудиться, имея болезненное тело, и это переноси без скорби, принося Господу возможное и избытком смиренномудрия восполняя недостаток подвижничества.

Как подобает молиться.

Ты желаешь научиться, как следует тебе молиться. Этому Сам Господь научил словами Отче наш (Мф. 6:9), заповедав и о том, чтобы не просили ничего временного, но – Царствия Его и правды вечной. Кроме того, отцами заповедано, во-первых, благодарить Бога, потом исповедовать пред Ним грехи, а затем просить прощения их и достижения других средств ко спасению[364].

Порядок совершения молитвы: благодарение Богу.

Исповедание Богу.

Итак, когда ты намереваешься молиться, то благодари Господа и Владыку за то, что Он привел тебя из небытия в бытие[365], что избавил тебя от всякого заблуждения, призвав и удостоив быть причастницей ведения о Нем Самом от заблуждения языческого, от заблуждения еретического; потом за то, что Он приготовил тебя начать монашескую и равноангельскую жизнь после наслаждения общественной жизнью; размышление об этом достаточно расположит душу к сокрушению и пролитию слез; отсюда просвещение сердца, услаждение духа, стремление к Богу, а когда это пребывает в сердце, то прогоняется всякий порок. Когда таким образом вознесешь благодарность Богу, исповедуйся пред Ним, говоря: «Ты знаешь, [Col. 1064] Владыка, сколько я грешила пред Тобою и сколько грешу каждый час», – припоминая тот или иной грех и «яже ведением и неведением», впрочем, не перечисляя без разбора то, что усиленным припоминанием может причинить вред душе. Отсюда произойдет у тебя благодать смиренномудрия с сокрушением сердца и страхом воздаяния Божия. После того проси, вздыхай, (124) умоляй Господа твоего о прощении их и укреплении тебя на будущее время для угождения Ему, говоря: «Более, Господи мой, Господи, не буду прогневлять Тебя, более не буду любить ничего другого, кроме Тебя, поистине достойного любви; а если опять прогневаю, то, припадая к милосердию Твоему, молю даровать мне силу, чтобы я могла угождать Тебе». Если у тебя явится мысль совершить что-нибудь другое доброе, усердно проси о том. После того призывай Святую Богородицу, чтобы она помиловала тебя; святых Ангелов, того Ангела, которого имеешь хранителем жизни твоей, чтобы он охранял тебя и покровительствовал тебе; Предтечу, апостолов, всех святых и тех, кого ты особенно имеешь обыкновение призывать, и того, которого память совершается в тот день.

Прошение к Богу.

В этом, кажется мне, состоит сила молитвы, и хотя каждый может молиться иными словами, а не совершенно одними и теми же, – ибо и молящийся сам к себе не всегда говорит одно и то же, – но сила [молитвы] необходима одна и та же для всех, по моему мнению. Бодрствуй, молясь о должном, постоянно усовершаясь и строгой жизнью представляя всю себя угодной Господу.

43. К Иосифу, брату и архиепископу (I, 43)[366]

И первое письмо братской и отеческой святости твоей было исполнено глубины, хотя по количеству слов оно было мало; и второе исполнено всякого ведения и смиренномудрия, имея один только недостаток – незаслуженные похвалы мне, бедному. А я не для красоты речи, нет, но по истине сказал, что ты сияешь среди нашего поколения в архиепископском сане, подобно святым отцам. И не погрешил бы я, назвав тебя столпом и утверждением Церкви, прекраснейший брат мой. Ибо всякий, заступающийся и страждущий за истину, есть основание и вершина ее.

(125) Хорошо, что ты просмотрел тетради (τετράδας)[367]. Ибо твое напоминание или, лучше, приказание послужило для нас поводом к рассмотрению и разрешению этого предмета, которое вместе с другими приложениями, по совету отца нашего, в вышеупомянутых тетрадях я послал твоей святости, не привнеся от себя самого никакого суждения во всем сочинении (потому что нельзя быть законнее закона и справедливее правила), а только выбрав и соединив, хотя и неискусно, мнения и заповеди божественных отцов, как того требовало содержание противного учения. Если ты не откажешься от труда прочитать, то, я уверен, это будет полезно.

Но так как мир (ειρήνη), несомненно, есть прекрасное дело (я люблю его, хотя и грешник) и так как надобно [Col. 1065] склоняться к нему, то мы и делали это, пока было возможно, удалив значительное бремя, по выражению божественного Кирилла, частью тем, что по общему совету хранили молчание, когда еще раньше объявили невинным сочетавшего прелюбодеев (тогда я находился там), а молчание есть отчасти согласие, за которое ухватившись, противники, как ты знаешь, старались отклонить нас от противодействия, частью тем, что когда объявлено было второе оправдание его от поправших законы Божии, мы говорили: пусть он перестанет только священнодействовать, продолжая пользоваться почетом[368], по правилу святого Василия[369], тогда как он служил уже два года вместе с патриархом, что было страшно и выходило за пределы икономии. Не стану говорить о ложных суждениях относительно того, почему мы удалились от него, и о том, как принимали участие в благословениях от пресвитера на пиршествах и в поминовении патриарха. Но между тем как мы по икономии столько уклонялись, они, напротив, с упорством возрастали во грехе; Бог же прозревал нечто лучшее, чтобы и мы, смиренные, не напрасно переносили первую ссылку, и вторгшееся в мир прелюбодеяние как-нибудь не признано было маловажным от излишнего снисхождения к сочетавшему его.

(126) Поэтому теперь, возлюбленный, настало время говорить нам: доколе ты будешь применять икономию? Покажи свою готовность когда-нибудь и наставлять[370]. Согласно с божественным Василием, нам нужно в точности следовать правилам, ибо иные речи – прежде войны и иные – после войны; в терпении проводить дни наши, как ты внушал, и молиться за гонителей. Я соглашаюсь и с радостью принимаю три твои почтенные изречения: не вводить в Церковь раскол по поводу падения одного человека, не принимать участия в разрешении его и иметь общение со всяким неосужденным священником. Таков, конечно, смысл их.