Третья мировая война. Какой она будет - Ричард Кларк

Однако нельзя от нас ожидать, чтобы мы знали, как защититься от кибервойны в государственном масштабе. Затем они добавляют что-то вроде: «Защита от вооруженных сил других стран — задача государства, за это мы и платим налоги».

На заре эпохи стратегических ядерных вооружений Соединенные Штаты развернули тысячи ракет ПВО наземного базирования, чтобы защитить население и промышленность, а не только военные объекты. Каждый крупный город окружало кольцо ракетных баз Nike, готовых сбить советские бомбардировщики. На заре эпохи кибервойн американские власти предлагают населению и организациям защищаться самостоятельно.

Один мой друг спросил: «Вы можете представить, чтобы в 1958 году Пентагон посоветовал U.S. Steel и General Motors прикупить ракеты Nike, чтобы защититься? А ведь, по сути, именно это сегодня и рекомендует нам президент Обама».

По фундаментальному вопросу — в чьи задачи входит защита американской инфраструктуры в кибервойне — власть и промышленность никак не могли прийти к взаимопониманию. В результате никто не защищает потенциальные мишени, по крайней мере, никто в Соединенных Штатах. В других странах, которые однажды могут стать нашими противниками, оборона, возможно, окажется несколько лучше нашей.

Прорыв в киберобороне

Как мы уже отмечали, Соединенные Штаты, возможно, обладают самыми совершенными и комплексными возможностями для ведения кибервойны, за нами следуют Россия, Китай и, вероятно, Франция. Они находятся во втором эшелоне и отстают совсем немного, и еще около 20 государств, включая Иран и Северную Корею, тоже имеют киберпотенциал. Верен данный рейтинг или нет, ему доверяют сами кибервоины. Можете даже представить, как сидят после работы американские гики, попивают свой «Рэд Бул» и скандируют «Сэ-Шэ-А! Сэ-Шэ-А!», как на Олимпиаде, или «Мы са-мы-е пер-вы-е!», как на футболе. Но верно ли, что мы самые первые? Разумеется, это зависит от того, какие критерии принимать в расчет. В том, что касается наступательного киберпотенциала, Соединенные Штаты, скорее всего, действительно занимают первое место. Но кибервойна не ограничивается одним лишь наступлением. Существует такой показатель, как киберзависимость, — степень зависимости страны от киберуправляемых систем. В двусторонней войне и она имеет значение. Как я узнал, когда спросил о планах кибервойны в Афганистане в 2001 году, для кибервоинов может не оказаться мишеней. В двусторонней кибервойне это дает Афганистану определенное преимущество. Важно, способна ли страна защитить себя от кибервойны. Очевидно, Афганистан может защититься просто потому, что у него нет сетей, но теоретически у страны могут быть и сети, и возможность их оборонять. Оборонительные киберспособности, таким образом, являются существенным критерием: имеет ли страна возможность отключиться от киберпространства всего остального мира или засечь кибератаки, идущие изнутри страны, и остановить их?

Даже если Соединенные Штаты обладают самым совершенным кибероружием, нападение не заменит дыру в защите. Как отметил адмирал в отставке Макконел, «поскольку мы самая развитая в технологическом отношении страна—нити сетей опутывают все наше общество, — мы более других зависимы от этих нитей, а значит, и более уязвимы». Наша экономика связана с Интернетом больше, чем экономика любой другой страны. Все 18 секторов гражданской инфраструктуры, которые Министерство национальной безопасности назвало критически важными, функционируют в Интернете и уязвимы перед внешними кибератаками. Сравните с Китаем, который развивает не только наступательные, но и оборонительные способности. Кибервоины Народно-освободительной армии Китая обязаны и наступать, и обороняться в киберпространстве, и, в отличие от американских военных, под словом «защита» они понимают не только защиту военных объектов.

Я не являюсь сторонником расширения полномочий Пентагона в сфере защиты гражданских систем США, но следует отметить, что не существует никаких других ведомств или подразделений федеральных властей, которые могли бы взять на себя такую ответственность. В свете воздержания от регулирования, которое началось при Клинтоне, продолжилось при Буше и передалось администрации Обамы, от частного сектора не требовалось укреплять безопасность, да и власти не стремились играть в этом активную роль. В Китае сети, образующие интернет-инфраструктуру страны, целиком контролируются правительством, которое либо напрямую владеет ими, либо состоит в тесном сотрудничестве с частным сектором. Никто не обсуждает «цену», когда китайское правительство требует ввести новые меры безопасности. Сети поделены на крупные сегменты между правительством, научным и коммерческим сообществами. Китайское правительство имеет и власть, и средства, чтобы отсоединить китайское интернет-пространство от всего остального мира, что, скорее всего, и сделает в случае конфликта с Соединенными Штатами. Американское правительство таких полномочий и возможностей не имеет. В США Федеральная комиссия по связи обладает законным правом регулировать, но большинство населения предпочитает, чтобы она этого не делала. В Китае правительство может устанавливать и вводить в действие стандарты, но идет гораздо дальше.

Интернет в Китае больше похож на интранет — внутреннюю сеть компании. Правительство является поставщиком услуг и отвечает за сетевую защиту. В Соединенных Штатах не так. Роль американского правительства не столь существенна. Как я упоминал во второй главе, наиболее обсуждаемое китайское средство интернет-цензуры — Great Firewall — дает стране преимущество в обороне. Технологию, которую китайцы используют для просмотра электронной почты на предмет противозаконных высказываний, можно применять и для выявления вредоносного ПО. Кроме того, Китай инвестировал в развитие собственной операционной системы, которая невосприимчива к возможным сетевым атакам, хотя технические проблемы отсрочили ее ввод в эксплуатацию. Китай начал, а затем временно приостановил попытки установить на все компьютеры страны программное обеспечение, предназначенное якобы для предотвращения детям доступа к порнографическим сайтам. Истинной целью этой акции, по мнению большинства экспертов, было обеспечить китайскому правительству возможность контролировать каждый рабочий стол страны. (Когда слухи просочились в сообщество хакеров, те быстро обнаружили уязвимые места программы, которые позволяют контролировать всю систему, и установку пришлось прекратить.) Эти попытки показывают, как серьезно китайцы воспринимают задачу обороны, а также демонстрируют, на что направлены эти усилия. Китай между тем серьезно отстает от США в автоматизации критических систем. Система энергоснабжения страны, к примеру, во многом управляется вручную, а в кибервойне это преимущество.

Как измерить кибервоенный потенциал

Было бы здорово, если бы в определении кибервоенного потенциала важен был лишь один фактор — наша способность нападения на другие государства. Если бы учитывалось только это, Соединенные Штаты действительно выигрывали бы в сравнении с другими странами. К сожалению, для реалистичной оценки кибервоенного потенциала необходимо принимать во внимание два других аспекта: защиту и зависимость. Защита — это способность страны предпринимать меры в условиях нападения извне, меры, которые блокируют или смягчают атаку. Зависимость — это степень интернетизации страны, распространенности сетей и систем, которые могут подвергнуться кибератаке. Чтобы проиллюстрировать, как взаимодействуют эти факторы (нападение, защита и зависимость), я составил таблицу. В ней представлены коэффициенты по каждому из трех факторов. Софисты заявят, что это слишком упрощенный метод: я измеряю по одной шкале все три аспекта, а затем суммирую их, чтобы получить общее количество баллов для конкретной страны. Подсчет очков для каждой страны основан на моих оценках ее наступательных возможностей, оборонительного потенциала и зависимости от компьютерных систем. В этом заключается парадокс: чем меньше уровень интернетизации страны, тем больше баллов у нее в графе «Независимость». Развитая сеть — хороший фактор для страны, но не тогда, когда вы оцениваете ее способность противостоять кибервойне.

Общий кибервоенный потенциал Нападение Независимость Защита Итого США 8 2 1 11 Россия 7 5 4 16 Китай 5 4 6 15 Иран 4 5 3 12 Северная Корея 2 9 7 18

Китай превосходит в защите отчасти потому, что имеет возможности отключить страну от всего остального киберпространства. У США, напротив, не ни подобных проектов, ни возможностей, поскольку интернет-соединения находятся в частном владении и управляются в частном порядке. Китай может ограничить использование киберпространства в случае кризиса, отключив второстепенных пользователей. США не могут. Северная Корея получает больше всего баллов по графам «Защита» и «Независимость». Ей проще всего отключить свои немногочисленные сети от киберпространства. Более того, лишь несколько систем этой страны зависят от киберпространства, так что любая крупная кибератака на Северную Корею не нанесет практически никакого вреда. Помните, что киберзависимость — это не процент домов с широкополосным доступом в Интернет или количество смартфонов на душу населения, это степень зависимости критических инфраструктур (электросети, железных дорог, трубопроводов, логистических цепочек) от Сети. Если рассматривать защиту и независимость в совокупности, многие страны значительно опережают Соединенные Штаты. Их способность выжить в кибервойне и обойтись малыми потерями и создает брешь в киберобороне США. Они способны начать кибервойну и причинить нам огромный ущерб и в то же время сами практически не пострадают от ответных действий США в киберпространстве. В силу существования бреши в киберобороне мысль о нападении на США для некоторых стран может оказаться весьма привлекательной. Задача ликвидировать эту брешь должна стать приоритетной для американских кибервоинов. Развивая только наступательные возможности, мы от нее не избавимся. На нынешнем этапе невозможно сократить и нашу зависимость от сетевых систем. Поэтому единственный способ увеличить наш общий кибервоенный потенциал — усовершенствовать защиту. Давайте посмотрим, как это можно сделать.