Под шепчущей дверью - Ти Джей Клун

пробормотал Уоллес. – А кто оставался у вас дольше всех?

– Зачем тебе это? Думаешь пустить здесь корни?

Он вызывающе скрестил руки на груди:

– Нет. Просто спрашиваю.

– А. Понятно. Ну, один пробыл в лавке две недели. Это был… тяжелый случай. Самоубийства все, как правило, такие.

Уоллес сглотнул.

– Не могу представить, как можно заниматься этим.

– А я и не занимаюсь этим, – огрызнулась Мэй. – И Хьюго тоже. Мы делаем то, что делаем, только потому, что хотим помочь людям. Мы не обязаны быть здесь. Просто таков наш выбор. Заруби себе это на носу.

– О'кей, о'кей. Я не имел в виду ничего такого. – Он задел нерв, о котором даже не подозревал, на который не нацеливался. Нужно быть осторожнее.

Она расслабилась:

– Не стану делать вид, будто представляю, через что ты проходишь. Конечно не представляю. И даже если мне покажется, будто я знаю, на что это похоже, то, скорее всего, окажусь не права. У всех все по-разному, чувак. Но это не означает, что я не понимаю, что делаю.

– Ты новичок в своем деле, – напомнил Уоллес.

– Да. Я обучалась этому всего две недели до того, как мне поручили твой случай. Быстрее, чем какому другому Жнецу за всю нашу историю.

Лучше ему от ее слов, разумеется, не стало. И он сменил тактику – это был старый трюк, которому он научился, чтобы ловить людей врасплох. Он сделал это скорее по привычке и сам не знал, чего в настоящий момент добивается.

– Да, кстати, о магазине на автозаправке.

– А что с ним такое? – Мэй закрыла дверцу посудомоечной машины и оперлась на нее, ожидая продолжения.

– Тамошний продавец. Он был способен видеть тебя. И люди, которые там были, тоже.

– Да, способен, – медленно проговорила она.

– Но присутствующие на моих похоронах – нет.

– Ты хочешь о чем-то спросить?

Он сердито посмотрел на нее:

– Ты всегда такая невыносимая?

– Смотря, с кем имею дело.

– Ты… человек? – Уоллес понимал, как странно прозвучал его вопрос, но тут же вспомнил, что он привидение, разговаривающее с женщиной, которая, щелкнув пальцами, за одно мгновение перенесла его на сотни миль.

– В некотором роде. – Она уселась на стойку и стала болтать ногами. – Или, скорее, я была человеком. И до сих пор у меня есть все необходимые человеку составляющие, если ты это имеешь в виду.

– Нет, не это. Мне нет дела до твоих составляющих.

Она фыркнула:

– Знаю. Я просто вешаю тебе лапшу на уши, чувак. Расслабься. Тебе не о чем больше волноваться.

Ее слова укололи его сильнее, чем он был готов признать.

– Это неправда, – сухо произнес он.

Она посерьезнела:

– Верно. Я не хотела сказать… Тебе дозволено задавать вопросы, Уоллес. Я забеспокоилась бы, если бы ты не делал этого. Это естественно. Ведь ты никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным. Разумеется, тебе хочется немедленно все понять. Нелегко задавать вопросы и не получать на них ответы. Я бы очень хотела дать их тебе, но у меня их нет. И мне неизвестно, есть ли они у кого-то еще. – Она искоса посмотрела на него: – Я хоть чем-то помогла тебе?

– Не знаю, что тебе ответить.

– Это хорошо.

Он непонимающе моргнул:

– Да?

Она кивнула:

– Думаю, мне стало бы легче, если бы я обнаружила, что есть вещи, о которых я не имею ни малейшего понятия. Реальность не может быть слишком простой, понимаешь меня?

– Само собой, – слабым голосом проговорил он.

Она рассмеялась, и ее, казалось, удивил собственный смех.

– Не пытайся что-либо форсировать, Уоллес. Все по порядку. Ты все поймешь, когда придет твое время.

Он подумал, что она имеет в виду не только их разговор, и его мысли перенеслись к двери наверху. Он не нашел в себе мужества отыскать ее и тем более кого-то расспросить о ней.

– Время течет здесь немного по-другому. Не знаю, заметил ли ты, но…

– Часы.

Она изогнула бровь:

– Часы?

– Вчера вечером, когда мы прибыли сюда, секундная стрелка как бы спотыкалась. Она передвигалась то вперед, то назад, а иногда и вовсе стояла на месте.

Его слова, казалось, поразили ее.

– Так ты заметил?

– Трудно было не заметить. Здесь всегда так?

Она отрицательно покачала головой:

– Только когда у нас гости вроде тебя и только в первый день их пребывания здесь. Это для того, чтобы вы могли акклиматизироваться. Понять, в какой ситуации очутились. А от нас требуется сидеть и ждать, когда вы заговорите.

– А я вместо этого убежал.

– Да. И часы сразу пошли нормально. Такое происходит во всех местах, подобных этому.

– Нельсон назвал это место перевалочным пунктом.

– Это хорошее определение. Хотя я назвала бы его станцией ожидания.

– И чего я здесь жду? – спросил Уоллес, понимая, насколько фундаментальным оказался его вопрос.

– А это уж тебе решать, Уоллес. Ты не можешь ничего ускорить, и никто здесь не собирается принуждать тебя, к чему ты не готов. Надейся на лучшее, понимаешь меня?

– Легче от этого не становится.

– Но до сих пор это работало. Обычно.

Камерон. К разговору о нем Уоллес готов не был. Он все еще слышал те бессловесные звуки, которые тот издал при виде него. Если бы он мог спать, его наверняка мучили бы кошмары.

– Почему ты это делаешь?

– Это немного личное.

Он моргнул:

– О. Я… полагаю, так оно и есть. Ты не обязана ничего говорить мне, если не хочешь.

– А почему тебе надо это знать? – спросила она самым что ни на есть невыразительным тоном.

Уоллес с трудом подбирал слова. И остановился на:

– Я пытаюсь.

Но она не сняла его с крючка. Он немного боялся ее.

– Пытаешься сделать что?

Он посмотрел на свои руки:

– Пытаюсь стать… лучше. Может, вы призваны помочь мне именно в этом?

Ее туфли стукнулись о шкафчик внизу, его дверца загрохотала.

– Не думаю, что наша задача – сделать тебя лучше. Наша задача – провести тебя через дверь. Мы даем тебе время примириться с этим, но все остальное зависит исключительно от тебя.

– О'кей, – беспомощно произнес он. – Я… я запомню это.

Она долго смотрела на него. И затем сказала:

– До того, как я пришла сюда, я не умела печь.

Он нахмурился. А при чем тут это?

– Пришлось научиться, – продолжала она. – Дома мы ничего не пекли. Не умели даже обращаться с духовкой. У нас была посудомоечная машина, но мы никогда не пользовались ею по назначению. Посуду надо было мыть руками и только потом загружать в нее для сушки. – Она скорчила гримаску: – Ты когда-нибудь пробовал сбивать яйца? Чувак, да это чертовски