Карты миров. Дети Соловорана - Елена Витальевна Пономарева

мира.

Все жители были поражены. Перед ними снова плыли туманные волны, которые, рассеявшись, открывали голубое море. Зрителям даже слышались крики неведомых птиц, а их носы чуяли запах водорослей, которых они никогда не видели. Но потрогать миражи им не давали. Сперва купи, потом трогай.

Вождь отдал свою старшую дочь, четвертого сына и золотые украшения жены за карту. Девушка плакала, пока продавцы смотрели на ее не очень красивое лицо, крепкое телосложение, и что-то обсуждали между собой. Наконец, они согласились.

Дагону было невыносимо смотреть на это, и он ушел.

Весь следующий день, пока вождь пытался гнаться за торговцами, его жена убивалась по детям в хижине.

Дагон ходил хмурым, как грозовая туча. Шуе понимала, от чего это. Вечером она улучила подходящий момент и заговорила с мужчиной.

– В этом нет твоей вины. Таковы законы этого края. Дети принадлежат родителям. Детей много, а средств кормить их мало.

– Но не покажи я эту карту в тот злополучный день, вожделение вождя не выросло бы с такой силой.

– Нет. Покажи или не покажи ты им, Дагон, ранее карту, это ничего не изменило бы.

Он вожделел эту карту сразу и очень сильно. Он бы отнял у тебя ее силой, если бы не боялся тебя. К тому же, кто знает, что за карты купил этот пустоголовый дурень.

Они невесело засмеялись. Дагон жалел молодую девушку, проданную в рабство. И мальчишку, который приходил послушать его сказки. Эти дети не были ему чужими. За свою жизнь он понял лишь одно – все великие взрослые раньше были детьми. И относиться к маленьким людям как к товару нельзя.

Дагон молча встал. Взял накидку из шкур и карту и ушел в темноту. Шуе молчала. Она знала, куда пошел мужчина, и не смела ему мешать.

Капитан сперва бежал как сумасшедший, пока хватало дыхания. Затем он перешел на шаг. В самый темный час, именуемый «собачьей вахтой» на корабле, в валежнике, где теперь в неаккуратных индивелых листьях валялась луна, стояла необыкновенная тишина. Надо было останавливаться на ночевку. Но Дагон продолжал идти.

С первыми лучами солнца, когда по небу поплыли караваны облаков, мужчина был в нескольких десятках километров от выхода из леса.

Коробейники, тем временем, уже пересекли лес гораздо восточнее. Там они встретились с другой группой торговцев. Им не терпелось поскорее добраться до северо-восточных берегов полуострова, чтобы отчалить на корабле на основную часть континента, пока новые приобретения клиентов еще работали.

Но двое детей из последней прибывшей группы попались очень строптивыми. С ними постоянно возникали проблемы из-за мальчишки. Его уже пару раз прикладывали по голове. Но он все равно сопротивлялся. Улучив минуту, Чоки выхватил нож из кожаных ножен торговца, охранявшего их, и незаметно спрятал его в складки одежды.

Когда наступил рассвет следующего дня, коробейники не досчитались двух рабов. Двух детей из последней деревни. Досады их не было предела.

Меж торговцами завязался спор:

– Маско, нам надо возвращаться на корабль, он отплывает на закате!

– Нет. Мы успеем! Послушай, Яски, я все продумал. Если мы бросимся прямо сейчас, то настигнем их часа через два!

– Все, брат. Мы потеряем остальных рабов и вернемся ни с чем! Тогда и боги нам не помогут.

– Ну же, Яски! Мы тянем время! Нам нужны эти двое, они не могли далеко уйти, у них же даже обуви нет. Сейчас холодно. Нет, ты выслушай меня!

Яски стремительно уходил прочь в сторону кораблей. Его младший брат, упрямо сжав губы повернул лицо к кромке леса. Он не решался пойти один. Маленький раб на вид был силен. Да к тому же вооружен. Опасно было недооценивать детей. Ему, бывшему рабу, как никому другому, это было известно.

И все-таки страшно было возвращаться без должного количества рабов. Их наемщик, Вварайя-трупоед, был очень жесток к провинившимся. Говорят, он прилюдно скармливал умерщвленных паразитами жертв трупоедам. Но платил он по-настоящему щедро. Никто не уходил от Вварайи обделенным. К тому же, он снабжал наемников товарами и «чудо-картами», против которых не мог устоять ни один дикарь. В глазах аборигенов такой предмет был чем-то сверхъестественным. За него платили лучшими детьми. Так братья получали сильнейших юношей и девушек.

Маско решительно обратился к лесу. Он решил взять с собой пса и, сев на лошадь, поскакал.

Дети, уставшие от длительного бега в кандалах, спали под восхитительно-алым кленом, листья которого, как огонь, зажигали оголенную поляну, освещая потухший черный лес ярким осенним солнцем.

Чоки, услышав непонятный шум, резко проснулся и рывком поставил на ноги сестру. Та спросонья хотела что-то сказать, но едва открыв глаза, все поняла. Дети молча бросились в глубь чащи, прочь от топота конских копыт. А он все приближался и приближался и, наконец, оказался прямо за их спинами. Чоки резко развернулся, выхватив нож, и тут случилось непредвиденное. За ними мчался вовсе не всадник, а огромный кабан. Он со всей силой своего бега напоролся глазом на острие, зацепив клыком мальчишку за одежду, и по инерции пронес его метров на десять дальше. Неловко перевернувшись, он упал замертво, накрыв своей двухсоткилограммовой тушей Чоки.

Из выбитой глазницы зверя потоком лилась кровь. Это был кабан-секач. Один из самых опасных зверей в этой местности. В спине у него торчала стрела.

Из огня да в полымя. Выходит, где-то рядом были охотники. Вскоре их голоса стали доносится к западу от детей. Едва ли они будут милостивыми к чужим детям. В лучшем случае им бы грозило пожизненное рабство на оловянных рудниках. «Беги, Карсна!» – едва выдохнул мальчик сестре, после чего лишился сознания.

На опушку вышло четверо рослых мужчин. Увидев кабана, они обрадовались. Но каково же было их удивление, когда под кабаном они обнаружили отрока. Судя по ножу, торчавшему их глазницы, зверя убил именно он. По законам местных племен, туша принадлежала тому, кто убил зверя. Если охота велась группой, то добычу делили на всех. Если зверя убил раб, то добыча принадлежала хозяину.

Поскольку мальчик казался мертвым, добычу было решено поделить на всех. Кабана уже разделали, освободив тело мальчика, когда на поляну вышел Маско с девушкой. Он тащил ее за рыжие волосы. Несчастное, белое, как первый снег, лицо девушки, усыпанное красными веснушками, так напоминало листья клена в объятиях инея, под которым дети давеча ночевали!

Его появление смутило охотников. Но добычу, теплая кровь которой текла по их рукам, они отдавать не были намерены. Бешенный блеск их глаз полыхал неутоленной жаждой убийства.

«Мне не нужна ваша добыча!» – крикнул им Маско. – «Я