Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

пытается подавить слёзы. Но нет, видимо, расплакаться почему-то хотелось ему одному. ― А он вернулся рано утром, и

Маринка к моему возвращению успела запудрить ему мозги.

Наплела, что я хреновый сын, что мотался где-то всю ночь, что… в общем, всё пересказала. И знаешь, что батя заявил?

Джой повернулся, сел, опираясь локтями о матрас, и

уставился на Никиту. Осторожно покачал головой, не зная, что

можно сказать, но догадываясь об ответе.

― Сказал, что действительно во мне разочарован. Не

такого ожидал от сына.

― Ты это с ним подрался? ― Джой настороженно кивнул

на разбитые руки.

― С отцом? ― переспросил Никита как-то удивлённо, будто очнувшись. ― Не-ет, я бы ни за что. Батя у меня самый

лучший, ― выпалил он почти с благоговением. ― Это я на

крыше сегодня, о стену, вспылил немного. Так хреново было, а я

просто не понимаю, как реабилитироваться. Вроде бы ничего

плохого не сделал, а на душе паршиво. Все считают, что я в чём-

то виноват, но как можно быть виноватым в том, чего не

совершал. Да даже не задумывался. Вроде бы.

― А что сделал-то? ― не удержался Джой.

Ники вздохнул, перевернулся на бок, подпирая голову

рукой, и посмотрел на Джоя. Голубые глаза вновь оказались

бесконечно близко.

― Я… просто… ― он замялся. ― Не знаю, оказался не в

том месте не в то время и попал под раздачу?

Взгляд Никиты метнулся к рукам Джоя, к переплетённым

пальцам – оказалось, он в ожидании едва ли не заламывал их, а

от такого пристального внимания и вовсе стиснул так сильно, что костяшки хрустнули. Тут же разжал, степенно положил на

одеяло и пробормотал, прерывая паузу:

― Умеешь заинтриговать. Где же ты оказался?

Теперь Ники привлёк внимание к своим рукам, забарабанил пальцами по кровати, задумчиво и слегка

раздражённо, а когда Джой попытался поймать его взгляд, отвёл

глаза.

― Дома. Не дома, ― с надрывом проговорил он. ― Да где

бы я ни оказался, всё равно всё не так, понимаешь? Маринка

мне все смертные грехи приписать готова, обвиняет, что я…

Он резко замолчал. Сглотнул. Джой прищурился и снова

рискнул:

― Что ты?

― Я… да… В том-то и дело! Ни-че-го. ― почти

выкрикнул, с досадой ударяя по кровати кулаком.

Джою стало не по себе. Вроде бы ему и ответили, но в то

же время Ники будто тореодор помахал красной тряпкой перед

быком, вызвал на эмоции, а затем ускользнул не только из-под

удара, но и с поля боя в целом. Дерьмовые мысли накатили

новой волной, а желание как-то поддержать Никиту стало ещё

сильней.

― Ну, значит, отец поймёт, ― шёпотом уверил Джой.

Хотел бы сказать громко, но не получилось, горло перехватило.

― Не уверен, но надеюсь, ― покачал головой Ники. Он

замолчал, а потом вдруг протянул руку, поправляя Джою чёлку.

Джой только в этот момент сообразил, что впервые в

компании Ника был по-домашнему растрёпан: никакого геля и

показной небрежности. Вместе с этим жестом Ники тихо и как-то умиленно, словно разговаривал с ребёнком, пробормотал:

― Какой же ты хороший, Саш. Поговорил с тобой, словно

успокоительного выпил. Настоящий друг.

Джой кивнул, боясь скинуть пальцы со своего виска, коротко вздохнул. А сейчас подходящий момент, чтобы «быть

решительным»? Мысленно выругавшись на себя, он

оттолкнулся руками, пытаясь преодолеть разделяющий их

десяток сантиметров… и будь что будет.

― Точно, у тебя есть чай? ― спросил Ники, мгновенно

отдёргивая руку и вновь перекатываясь на спину.

Он что, динамит его, чёрт побери?!

― Чай? ― переспросил Джой.

― Угу, с ромашкой, например, и еда. Я весь день не ел.

Джой выругался, на этот раз вслух, чем заслужил

удивлённый взгляд Никиты.

― Хреновый я хозяин, ― пояснил он, разводя руками. ―

Есть пицца, погреть?

― Давай.

Что ж, во второй раз стать решительным тоже не

получилось. Вот сейчас заварит долбаный чай и попробует в

третий, если найдёт подходящий момент. А если нет, то

настолько изведёт себя к концу недели, что просто тупо

признается: «Слушай, Ники, я тут в тебя втрескался

окончательно. Ты скажи: да или нет?»

С этой мыслью Джой грел пару кусков пиццы, с ней же

наливал чай, с ней же составлял всё на поднос…

― Слушай, чай только зелёный с мелиссой, пойдёт? ―

поинтересовался он, коленкой поддевая ручку и распахивая

дверь.

Но ему никто не ответил. Никита просто обнял одеяло, спрятал под ним голову от яркого света и отключился. Видимо, успокоительное из Джоя, и правда, получилось замечательное.

А вот с решительностью беда.

― Ты б разделся, ― пробормотал он, расстёгивая хотя бы

ремень на джинсах, чтобы массивная пряжка не мешала спать.

Будить не стал. Мало ли, с нервов снова заснуть не

сможет? Пусть лучше так, но в тепле, чем снова на крыше под

дождём.

***

Никита действительно спал как убитый. А вот Джой

мучился до самого утра, а потом вскочил в десять, хотя не

собирался на работу, и зачем-то приготовил завтрак. Господи, да

он не готовил с тех пор, как высказал бабушке, что слишком

криворукий для всего этого. По отцовой линии, царство ей

небесное, никогда Джоя не трогала, считая, что к готовке

каждый должен прийти сам, тогда и искренняя любовь

проснётся. А вот мамина ворчала, что «мужик полагаться

должен только на себя». Авось что с бабой случится, помрёт от

голода? Джой возмущений её не понимал: ему было лет

тринадцать, не просто помирать, но даже отношения заводить не

планировал.

А что теперь? И на отношения надеяться начал, и напёк

целую тарелку долбаных драников, чтобы куда-то себя деть?

Даже за сметаной в магазин сбегал. Зачем? А по той же

дурацкой причине. И мысленно сказал бабушке спасибо. Вот

увидится и расцелует её в обе щёки, чтобы извиниться за свои

возмущения. Даже жаль, что до бабушки полстраны преодолеть

нужно, иначе бы специально на днях заглянул. Как оказалось, после её уроков он всё же умеет готовить.

Но не любит.

Ник вылез из спальни только в три часа дня. Заспанный, растрёпанный, во вчерашней одежде, но максимально

расслабленный. Настолько по-домашнему уютный, что Джой в

очередной раз похвалил себя за драники. Ну несерьёзно такого

Ники кормить пиццей. Хотя если захочет, то пусть съедает хоть

всю.

― Пахнет вкусно, ― пробормотал он, бухаясь на

табуретку.

― А ещё вкуснее было пять часов назад, ― признался

Джой. ― Но я не стал тебя будить.

― Спасибо.

Никита как раз опустил взгляд на экран включающегося

мобильного. Видимо, выключил, скрываясь от родных. С одной

стороны, дерьмовое решение, с другой… кто Джой, чтобы

судить? Он и сам лет семь назад поступал по-идиотски, и сейчас

продолжает. Ник пролистал лавиной свалившиеся сообщения, нахмурился, покачал головой и отложил телефон на стол

экраном вниз.

― Отец звонил? ― спросил Джой. Эй, за спрос же не

бьют, а он действительно волновался. Хотя бы как «настоящий

друг».

― Не-а, ― весело фыркнул Ники, точно это было неважно,

― видимо, наслаждается выдавшемуся уединению с Маринкой.

― Да… не наслаждается, конечно… ― неловко

пробормотал Джой.

От паники и попыток перевести тему его спасла мелодия

телефона, разоравшегося в спальне. Поставив перед Ником

тарелку с драниками и упаковку сметаны, он кивнул на чайник, а сам поспешил ответить. Звонила Лерика.

― Привет, напоминаю, что в семь мы уже собираемся, ―

провокровала она, стоило Джою принять вызов. ― Петь из всех

умеет только Тарас, но нас он будет терпеть!

Блин, их ежегодная встреча, как Джой мог забыть? Он