Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе - Коллектив авторов

Научное руководство «Манхэттенским проектом» осуществлял профессор Калифорнийского университета Роберт Оппенгеймер, впоследствии названный «отцом» атомной бомбы, чья судьба в послевоенной Америке сложится трагично. Роберт Оппенгеймер руководил работой Лос-аламосской научной лаборатории, того самого таинственного объекта «У», куда направился Отто Фриш, где группа выдающихся ученых разных национальностей напряженно работала над решением научных и технических проблем, связанных с осуществлением взрывной цепной реакции деления ядер урана. Военным руководителем проекта был назначен 46-летний бригадный генерал инженерных войск Лесли Гроувс. Не имевший ничего общего с наукой, и тем более с ядерной физикой, он хорошо разбирался в строительных работах, промышленных, производственных, организационных и финансовых вопросах.

Работа над созданием атомной бомбы в США с самого начала проходила в обстановке абсолютной секретности. Очень немногие в США знали о том, что скрывается за кодовым названием «Манхэттенский проект». Даже вице-президент Трумэн был поставлен в известность о ведущихся работах по созданию оружия только в день приведения его к присяге в качестве главы государства после смерти Рузвельта. Каждая операция в общем цикле работ была построена на принципе изолированности. Каждый работник проекта знал только те детали проекта, которые касались непосредственно его работы. Уровень секретности «Манхэттенского проекта» был настолько велик, что о проводимых работах в полном объеме знал едва ли десяток человек из нескольких тысяч, принимавших в нем участие!

В Нью-Йорке Клаус Фукс, как и большинство других членов британской миссии, поселился в «Тафт-отеле» на площади Таймз-сквэр, а затем переехал в комфортабельный и элегантный отель «Барбизон Плаза» с чудесным видом на Центральный парк. Прожив там два месяца и вдоволь насладившись казавшейся роскошной по сравнению с британским карточным голодом жизнью и с удивлением обнаружив, что «подъемные» тают, как мартовский снег, Клаус Фукс снял вместе с одним сотрудником британской миссии (позднее он уехал в Англию) меблированную квартиру на 77-й улице[16].

Как и было обусловлено заранее, Клаус Фукс занялся дальнейшей разработкой математического аппарата газодиффузионного процесса и решением конкретных технологических проблем строящегося комплекса в Оук Ридже, местонахождение которого тщательно скрывалось от британской научной миссии и куда его так ни разу не допустили. Исследовательская база находилась в Колумбийском университете и финансировалась «Келлекс корпорейшн»…Рождественские праздники 1943 года он провел в пригороде Бостона Кембридже в семье своей сестры Кристель Хейнеман, которую он не видел уже семь лет. Встреча выдалась и радостной и грустной одновременно. Семейная жизнь самой «благополучной» из всех Фуксов Кристель складывалась, по ее словам, совсем неблагополучно, атмосфера в доме была напряженной, она даже подумывала уйти от мужа и жить с детьми отдельно. Слушать это, сознавая, что нацизм и война безжалостно разбросали по разным уголкам света дружную и счастливую когда-то семью, было вдвойне грустно. От отца окольными путями доходили скупые вести: жив, не сломлен тюрьмой и гибелью дочери, воспитывает внука Клауса. Брат Герхард, неизлечимо больной туберкулезом, по-прежнему жил в Швейцарии. Оставшись вдвоем, брат и сестра долго вспоминали прошлое, которое в человеческой памяти всегда светлее и лучше, чем тогда, когда оно было настоящим. Кристель призналась, что впервые за много лет говорит на родном языке. Клаус уехал в Нью-Йорк со смешанным чувством радости и тревоги за сестру…

В январе 1944 года имя Клауса Фукса было упомянуто в общем списке британских ученых, которым давалось разрешение на посещение «различных исследовательских центров» «Манхэттенского проекта» без необходимого в таких случаях специального разового разрешения, выдаваемого военной контрразведкой. Но ему было запрещено посещение без специального разрешения «закрытых» исследовательских центров и комплексов и допуск к секретной документации в ходе этих посещений. Он никогда не был ни на объекте «X» в Оук Ридже, ни в ядерном комплексе в Хэнфорде, где добывался другой делящийся материал — новый элемент «плутоний»… К этому времени большая часть английских ученых возвратилась в Великобританию, в США из Бирмингемской группы остались, по настоянию американцев, только те, кто представлял наибольшую ценность для «Манхэттенского проекта»: Рудольф Пайерлс, Клаус Фукс и молодой английский физик Тони Скирм.

…В субботу 4 февраля 1944 года Клаус Фукс, как было условлено, стоял на углу Истсайд и Генри-стрит с теннисным мячом в руках, выглядевшим несколько диковинно в этот холодный февральский вечер. Все дальнейшее произошло так, как объясняла «Соня»: из немногочисленной толпы, стоявшей у входа в кинотеатр, отделился полноватый, низкорослый, плотного сложения, средних лет мужчина с резкими чертами на крупном, несколько одутловатом лице и выразительными черными глазами, спрятанными за толстыми диоптриями очков в роговой оправе, с парой кожаных перчаток в одной руке и книгой в зеленом переплете — в другой. Он произнес слова пароля и, дождавшись ответной фразы, сделал паузу. «Раймонд?», — спросил Клаус Фукс и, увидев утвердительный кивок незнакомца, назвал себя: «Я — доктор Фукс». Так судьба свела Клауса Фукса с Гарри Голдом, родившимся в Америке сыном эмигранта из России Ефима Голодницкого, который сыграет фатальную роль в его жизни. Фукс коротко проинформировал «Раймонда» (только под этим именем он будет знать этого человека) о работах по созданию атомного оружия и своем участии в этом проекте. Они договорились о следующих встречах (каждый раз на новом месте) и обсудили запасные варианты на случай непредвиденного срыва очередной встречи. Через 20 минут они разошлись, договорившись встретиться в очередной раз в марте на углу 59-й стрит и Лексингтон-авеню. Всего с февраля по июль 1944 года Клаус Фукс встретится со своим американским связником пять раз, после чего связь будет прервана…

Из секретного меморандума Гувера Сауэрсу: «…в этот период времени (декабрь 1943 — август 1944 года. — Прим. авт.) Клаус Фукс знал основные направления американской программы ядерных исследований и приблизительные сроки ее реализации. К этому времени от своего первоначального намерения сообщать русским только результаты собственных исследований он уже отказался и передал им известную ему техническую информацию о газодиффузионном заводе в объекте «X». В частности, он передал информацию общего характера о мембранах, используемых в газодиффузионном процессе, и сообщил их композиционный состав — синтезированный никелевый порошок, но не мог ничего сообщить об инженерно-технических деталях этого проекта, так как не располагал этой информацией. Его главным информационным вкладом в сотрудничество с русскими в этот период времени стала передача им копий всех докладов, подготовленных нью-йоркским офисом британской научной миссии…По его словам, в течение всего этого периода после встреч с нью-йоркским агентом у него создалось впечатление, что хотя русские и проявляли большой общий интерес к американскому атомному проекту, понимая его важность и военную значимость, но каких-либо серьезных разработок в этой области не вели…»

После того как летом 1944 года промышленная установка в Оук Ридже по производству металлического урана была пущена в действие, встал вопрос, что делать с нью-йоркской группой британских ученых во главе с Рудольфом Пайерлсом. Отпускать в Великобританию блестящих, прекрасно зарекомендовавших себя английских ученых, знакомых к тому же с общими технологическими основами конструкции атомной бомбы, американцам явно не хотелось. Поступило предложение принять участие в «интересной» работе на «одном объекте» на юге страны. На сборы дали буквально несколько дней, и уже 14 августа 1944 года Клаус Фукс стал обитателем комнаты № 17 в сером армейском бараке под громким названием «общежитие Т-102», окруженном такими же серыми невзрачными строениями посреди изумительной красоты ландшафта, как будто взятого из американских вестернов. Это была Лос-аламосская лаборатория — сверхсекретный объект «X», которой по воле судьбы уготовано было стать колыбелью первой атомной бомбы.

…Отъезд Клауса Фукса в Лос-Аламос стал для него событием неожиданным и незапланированным, и поэтому выйти на очередную встречу с «Раймондом» он не смог. Не вышел он и на запасную встречу. На Фукса, обычно пунктуального и точного, это было не похоже. Посоветовавшись, Голд решил навестить его по домашнему адресу и выяснить на месте, что произошло. Для посещения квартиры Фукса нужен был предлог, и Голд его нашел, проявив, признаться, незаурядную смекалку и выдумку. В книжном киоске он купил книгу Томаса Манна и вписал своей рукой на первой странице его фамилию, инициалы и полный нью-йоркский адрес. Найдя дом и квартиру Фукса, он долго и безрезультатно звонил в дверь. Затем он спустился к консьержке и, показав ей книгу с фамилией и адресом, объяснил, что должен отдать ее своему знакомому, которому она принадлежит. Консьержка ответила, что иностранец под этой фамилией здесь более не живет, а куда уехал — неизвестно. Связь была потеряна. Было решено восстановить ее через сестру Клауса Фукса Кристель Хейнеман, адрес которой был известен. В один из сентябрьских воскресных дней 1944 года Голд выехал на автобусе в Бостон, взял в городе такси и поехал по известному ему адресу в пригород Бостона Кембридж. Дверь открыла женщина, по виду похожая на экономку-служанку, которая сказала ему, что супруги Хейнеман находятся в отпуске и вернутся не раньше середины октября. Голд выехал вновь в Бостон в ноябре, на этот раз в будний день, с тем чтобы не застать дома мужа Кристель Роберта Хейнемана. На этот раз дверь открыла она. Голд назвал себя хорошим другом ее брата, который случайно оказался в Бостоне по делам и решил зайти к ним справиться, как дела у Клауса. Фукс якобы сам дал ему этот адрес на всякий случай. Кристель сказала, что ожидает брата к рождественским праздникам. Голд попросил передать Фуксу письмо, когда тот приедет, и передал Кристель плотно запечатанный конверт. В нем находился обыкновенный лист бумаги с напечатанным на машинке лаконичным предложением в любой из дней по приезде к сестре позвонить между восьмью и восьмью тридцатью утра по указанному телефону и сообщить одну-единственную фразу: «Я приехал в Кембридж и буду здесь столько-то дней». Это был риск, но другого выхода не было…