Джек Ричер, или Заставь меня - Ли Чайлд

Десять минут спустя, двадцатью милями южнее Материнского Приюта, мужчина в выглаженных джинсах и с уложенными волосами поднял трубку стационарного телефона.

– Мы все исправим, – сказал его агент.

– Что исправите?

– Нам не повезло.

– В каком смысле?

– Возникла проблема.

– Они сели в самолет?

С этого момента агент снова стал разговорчивым. И вовсе не из-за того, что у него было приподнятое настроение. А из-за горьких сожалений о том, что следовало действовать иначе.

– Хэкетт превосходно все организовал. Она заказала два билета на самолет по телефону, так что ему были известны детали. Он отлично все рассчитал. До единой секунды. Хэкетт видел, как они уехали на такси из мотеля. Он следовал за ними в «Линкольне», за рулем сидел его помощник; некоторое время они следовали за такси, потом на автостраде четыреста пять «Линкольн» поравнялся с ними, и они были как на ладони, к тому же она опустила стекло. «Линкольн», который на автостраде не привлекал к себе ни малейшего внимания, двигался по более быстрой полосе, и Хэкетт уже поднимал дробовик, чтобы выстрелить в упор, но тут в них сзади врезался «Феррари». Словно их выбросило в следующую неделю, сказал Хэкетт. И больше они их не видели. Невозможно ехать назад по автостраде.

– Значит, они сели в самолет?

– Они купили билеты не на ближайший рейс. Они выбрали другой из-за того, что у нее есть золотая карта. Хэкетт опередил их на тридцать четыре минуты. Я же говорил, что мы все исправим.

– В Чикаго?

– Без дополнительной платы. Это был не наш «Феррари», но на кону наша репутация.

– Не дайте им возможности поговорить с Маккенном.

– Конечно. Мы и сами все понимаем.

* * *

Полет получился долгим. Не от одного побережья к другому, но почти через весь континент. Большой кусок, если не весь. Чан на дюйм опустила свое кресло и полностью вытянула ноги, так, что ее закрытые туфли оказались под передним сиденьем. Она погрузилась в размышления – Ричер уже видел похожее состояние, когда Мишель сидела за рулем маленького зеленого «Форда» и они ехали по длинному пустому шоссе в Оклахома-Сити. Иногда на ее лице появлялась быстрая улыбка или гримаса, говорившая о позитивных или негативных мыслях, сильных и слабых сторонах или результатах – удачных и не очень. Сейчас, когда у нее не было нужды следить за дорогой, ее глаза постоянно менялись – она то щурилась, то широко раскрывала их.

Ричер старался не думать. Он пытался уловить ускользающее воспоминание, прятавшееся в сумраке между сознанием и подсознанием, старался смотреть в другую сторону, не думать о ней, отвлечься.

– Когда мы туда доберемся, библиотека будет закрыта, – сказал Джек.

– Мы пойдем утром. А ночь проведем в отеле.

– Нужно выбрать хороший. Лучший в городе, и отправить счет в газету. Большой номер. С обслуживанием. Они будут счастливы его оплатить. Потому что мы на пороге больших открытий. Я чувствую это.

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю. Я не могу вспомнить одну деталь, но знаю, что это очень важно.

– Но как, если ты не помнишь?

– Предчувствие.

– Однако счет из лучшего отеля в городе будет сначала списан с моей кредитки. Я пойду на финансовый риск.

– Они с радостью заплатят, – повторил Ричер.

– «Фор сизонс» или «Пенинсьюла»[11]?

– Любой из них.

– Я позвоню из аэропорта и выберу тот, что дешевле.

Ричер промолчал.

– Как ты считаешь, насколько важна та деталь, которую ты не можешь вспомнить, но знаешь, что она имеет большое значение?

– Полагаю, она даст представление о том, с чем нам предстоит иметь дело.

– Например?

– Я не знаю. Это как если б я пытался сравнить две одинаковые вещи. Только неизвестно, какие именно. Слова, факты или места.

– Не места. Лос-Анджелес не похож на Материнский Приют. У них нет ничего общего.

– Хорошо.

– Чикаго тоже. Если не считать того, что туда приезжают фермеры, чтобы сделать то, что положено фермерам делать в Чикаго. Это оно?

– Нет.

– Тебе нужно поспешить. Мы скоро будем на месте.

Ричер рассеянно кивнул. Мы скоро будем на месте. Он представил, как они выходят из самолета. Джек любил продумывать свои действия и оценивать ситуации заранее. Даже такой простой процесс, как посадка самолета. Это было на уровне инстинктов. Самолет подъедет к зданию аэропорта, погаснет надпись «Пристегнуть ремни», люди начнут вставать и вытаскивать вещи из ящиков над головой и из-под сидений, после чего выстроятся в очередь вдоль прохода и по одному медленно двинутся вперед, к трапу. Дальше будет настоящая гонка по длинным широким коридорам, мимо сверкающих дорогих магазинов и кафе с ламинированными столиками и одинокими клиентами.

И тут он вспомнил.

– Не слова, не факты и не места, – сказал Ричер.

– А что? – спросила она.

– Лица, – ответил он. – Ты помнишь «Линкольн» на четыреста пятом шоссе?

– По четыреста пятому шоссе ехал миллион «Линкольнов».

– Один из них оказался рядом с нами, на секунду притормозил, и в него практически сразу врезался красный купе.

– А, ты об этом…

– Стекло опустилось, и я успел увидеть сидевшего внутри человека.

– Насколько хорошо ты его разглядел?

– Частично, потому что все произошло очень быстро.

– Но?..

– Мы видели его раньше.

– Где?

– В кафе, в Инглвуде. Где все было коричневым. Сегодня утром. Там, где мы в первый раз встретились с Уэствудом. Этот тип там сидел и читал газету, положив локти на стол.

Теперь промолчала Чан.

– Это точно был он, – сказал Ричер.

– Меня учили думать, как адвокаты защиты.

– Что бы ты сейчас ни сказала, передняя часть моего мозга согласна с тобой на сто процентов. У меня была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.

– Но?..

– Задняя часть моего мозга знает, что это был тот же парень.

– Но как?

– Что-то резко изменилось.

– И ты обращаешь внимание на подобные вещи?

– Да, и самым серьезным образом. В течение семи миллионов лет мы были дикими животными. И получили множество уроков. Нам нужно быть очень осторожными, чтобы их не утратить.

– И что же ты уловил?

– Одна часть моего мозга подсказала мне, что нужно приготовиться к схватке. Она знала, что предстоит нечто плохое.

– А другая?

– Она постоянно пытается сделать выводы. Как правило, все или ничего. Либо я ошибся, либо тот парень следил за нами с самого начала. Значит, он слушает твои разговоры по сотовому телефону, и ему известно практически все. Таким образом, нам нужно позвонить в «Фор сизонс» или «Пенинсьюлу» из телефона-автомата. Так мы получим фору, которая нам просто необходима, потому что наш противник начал форсировать события. Он следует за нами. Во время завтрака в кафе он лишь наблюдал. Возможно, подслушивал, читал по губам. А теперь он пытается нас убить.

– Опустив стекло?

– Он посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что он хотел что-то сказать. На самом деле он полностью сосредоточился на мне. Он готовился. И ничего не собирался говорить. Просто нашел цель. Вот что происходило. Логика подсказывает, что у него был обрез. Для выстрела «машина – машина», как ракета «воздух – воздух». Два выстрела, чтобы наверняка с нами покончить, после чего возникнет паника, автомобили начнут сталкиваться, а он скроется по более быстрой полосе. И через мгновение станет пассажиром одного из миллионов «Линкольнов» на автостраде, как ты и сказала.

– Это самый экстремальный вариант возможного развития событий.

– Все или ничего. И что еще он мог делать, опустив стекло в такой близости от нас? Он получил приказ прикончить нас. Из чего следует, что он универсал. Значит, сто́ит дорого. Что дает некоторое представление о том, что происходит в Материнском Приюте. Они что-то поставляют. За деньги. И этих денег хватает, чтобы нанять дорогого частного оперативника, чтобы избавиться от возможной угрозы.

– Или, как ты сам сказал, у тебя была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.

– Надейся на лучшее, готовься к худшему.

– Но у нас нет никаких оснований на получение ордера.

– Ордера связаны с тем, что ты можешь доказать. Они не имеют отношения к тому, что ты знаешь.

– А ты знаешь?

– Тут все основывается на инстинктах. Вот почему я все еще здесь, после семи миллионов лет. Дарвинизм в действии.

– И что мы сделали между завтраком и настоящим моментом? Что заставило их перейти к крайним мерам? – спросила Чан.

– Ну, тут все понятно, – ответил Ричер. – Мы вышли на Маккенна.

– Значит, для них он опасен. А для нас представляет огромный интерес.

– А когда мы там окажемся, библиотека будет закрыта.

– Если это тот самый парень, – сказала Чан. – Ты мог допустить ошибку.