Черный лед - Майкл Коннелли

— За такие разговоры меня могут выкинуть, — сказал он. — И кончу я в выгребной яме, как и ты.

— Вся полиция — одна большая выгребная яма, — возразил Босх, — поэтому не имеет значения, наверху ты или у самого дна. Все равно плавать приходится в дерьме.

Шихан отпил кофе.

— Месяца два назад ОВР получил сигнал, что Мур каким-то образом участвует в обороте наркотиков на Бульваре — то ли оказывает кому-то протекцию, то ли еще что, похуже. Источник не указал точно.

— Два месяца назад? — удивился Гарри. — И что, они не получили от своего источника никаких конкретных наводок? Видать, нет, раз Мур все это время продолжал работать на улице — у ОВР не хватило материалов даже на то, чтобы засадить его за канцелярскую работу.

— Гарри, не забывай: Ирвинг лично настоял на том, чтобы дело Мура расследовал Частин. Это я работаю с ним, а не он со мной, а Частин почти ничего мне не сообщает. Он поделился только известием о том, что, когда Мур исчез, их расследование еще не пережило свое младенчество — они так и топтались на месте. Частин не добыл никаких доказательств, которые подтвердили бы сигнал или опровергли его.

— А тебе известно, очень ли он старался добыть эти доказательства?

— Думаю, Частин из кожи вон лез. Он же наш лучший овээрщик, который так и рыщет — все вынюхивает, с кого бы сорвать полицейский значок. Если подобный сигнал подтвердится, то тут попахивает не просто ведомственным скандалом. Такими вещами обычно занимается штат прокурора, поэтому я и полагаю, что у Частина на это дело уже давно стоит. Просто у него ни хрена не вышло. Мур вел себя безупречно.

«Не так уж и безупречно, — подумал Босх. — К сожалению».

— Кто был этим источником? — спросил он.

— Это тебе знать не положено.

— Ты же прекрасно понимаешь, как мне это нужно. Если я стану распутывать весь клубок сам, то мне необходимо знать, кто есть кто.

Шихан снова заколебался.

— Сигнал был анонимным — просто пришло письмо, и все. Но Частин сказал, что это была жена. Он так считает. Они разругались, и она сдала Мура.

— С чего он взял?

— Его навели на это подробности, якобы приведенные в письме. Частин говорит, что такие вещи мог знать только очень близкий человек. Кстати, по его же словам, в этом нет ничего необычного: между супругами такое случается сплошь и рядом. Правда, он несколько раз упоминал о том, что не исключает фальшивку. Жена или муж вполне способны сообщить что-то не соответствующее действительности, лишь бы досадить партнеру и устроить ему неприятности на работе, особенно если светит развод. Частин долго проверял, не тот ли это случай, поскольку было известно, что Мур с супругой живут по отдельности. Миссис Мур вроде бы так и не признала, что письмо — ее рук дело, но Частин был уверен, что это она послала его. Впрочем, он ни разу подробно не объяснил, что же такого важного было в этом письме.

Босх снова подумал о Сильвии. Он был уверен, что Частин ошибся.

— Ты не разговаривал с женой? Кто сообщил ей, что все предположения насчет личности погибшего подтвердились?

— Не я. Ирвинг звонил ей вчера вечером.

— А он рассказал ей о вскрытии? О том, что это не самоубийство?

— Этого я не знаю. Мы с Ирвингом, видишь ли, пьем кофе не так часто, как с тобой, поэтому у меня нет возможности спрашивать у него все, что взбредет мне в голову.

— Еще пара вопросов, Фрэнки. Частин занимался «черным льдом»?

— Нет. Когда мы вчера получили это твое досье, он чуть не обделался, честно! Мне показалось, что он ни о чем таком и слыхом не слыхивал. Я почти обрадовался, Гарри, если, конечно, здесь уместно говорить о таких чувствах, как радость.

— По крайней мере теперь ты можешь передать ему все, что услышал от меня.

— Ничего не выйдет. Мы с тобой вообще не разговаривали. Для начала я сам попробую связать концы с концами, а уж потом, возможно, чем-то поделюсь и с ним.

Босх напряженно размышлял. Что еще он должен спросить?

— Как насчет предсмертной записки? Ведь теперь эту деталь никуда не приткнешь. Если самоубийства не было, откуда взялась записка?

— Да, это действительно проблема. Собственно, именно поэтому мы так навалились на медэкспертизу. Покуда у нас только два предположения: либо она лежала у него в кармане уже давно, либо Мура заставил написать записку тот, кто его прикончил. Я пока не берусь ничего утверждать.

— Хорошо… — Босх еще немного подумал. — А ты написал бы такую записку, уверенный в том, что тебя все равно убьют?

— Не знаю, дружище, не знаю. Под дулом пистолета люди порой делают самые неожиданные вещи, до последнего надеясь, что все еще кончится хорошо. — Босх кивнул. — Мне пора, — заметил Шихан. — Дай знать, если наткнешься на что-то любопытное.

— Хорошо.

Шихан ушел, оставив Гарри за столом наедине с двумя недопитыми чашками кофе. Через несколько мгновений Шихан вернулся.

— Гарри, я никогда тебе этого не говорил, но с тобой обошлись несправедливо. Ты нужнее нам здесь. Я всегда так считал.

Босх поднял голову.

— Да, Фрэнки. Спасибо.

Глава 14

Институт по борьбе с фруктовой мушкой находился на восточной окраине Лос-Анджелеса, на Сан-Фернандо-роуд, неподалеку от окружного медицинского центра при Южно-Калифорнийском университете, где помещался и морг. Босху хотелось свернуть, чтобы повидаться с Терезой, но он отверг эту мысль. Пожалуй, чтобы она успела остыть, ей следовало дать больше времени. Гарри сознавал, что он на самом деле просто трусит, но менять решение не стал, а поехал дальше.

В здании, занимаемом институтом, когда-то помещалась окружная лечебница для душевнобольных, однако уже несколько лет минуло с тех пор, как в эти стены поступил последний больной. Виной тому были постановления Верховного суда, из-за которых властям — и полиции как одному из инструментов исполнительной власти — стало невероятно сложно подбирать психов на улице и задерживать для обследования даже ради поддержания общественной безопасности. Вскоре округ соединил все центры психической коррекции в одно учреждение, и лечебницу на Сан-Фернандо-роуд закрыли.

С тех пор пустующее здание использовалось в самых разных целях — в частности для съемок малобюджетного фильма о доме с привидениями и даже как временный морг, когда очередное землетрясение разрушило специальное здание в медцентре. Трупы хранили в двух прицепах-рефрижераторах на стоянке, причем из-за спешки, неизбежной в чрезвычайных обстоятельствах, властям округа пришлось воспользоваться первыми попавшимися машинами, поэтому поначалу никто не обращал внимания на то, что на борту одного из холодильников аршинными буквами было написано: «Живые омары из Мэна!» Сам Босх этот рефрижератор не видел, но читал о нем в «Таймс», в разделе «Лос-анджелесские курьезы».

На контрольно-пропускном пункте при въезде на территорию института дежурил служащий полиции штата. Босх опустил стекло, предъявил полицейский значок и осведомился, кто здесь главный борец с фруктовыми мушками. Отчаянно скучавший коп этого не знал, зато указал Гарри, где находятся стоянка и вход в административную часть.

На двери, ведущей к кабинетам администрации, все еще сохранилась надпись: «Вход пациентам без сопровождения запрещается!» Босх вошел внутрь и двинулся по длинному коридору, на ходу кивнув еще одному полицейскому. Наконец он достиг столика секретаря, где еще раз назвал себя и предъявил документы. У сидевшей за столиком женщины Босх спросил, как ему увидеть главного энтомолога. Секретарша быстро переговорила с кем-то по телефону, а потом проводила Гарри в ближайший кабинет и представила его человеку по имени Роланд Эдсон. Сама она, явно находясь в затруднении, замешкалась в дверях, так что Эдсон в конце концов отправил ее на рабочее место.

Когда они остались вдвоем, хозяин кабинета сказал Босху:

— Вы уверены, что вам нужно ко мне, детектив? Ведь я, чтобы заработать себе на жизнь, убиваю мух, а не людей.

Он громко рассмеялся, и Босх изобразил вежливую улыбку. Эдсон был невысоким мужчиной в белой рубашке с короткими рукавами, с бледно-зеленым галстуком. Его чисто выбритая голова от частого пребывания на солнце покрылась крупными веснушками. Он носил сильные очки без оправы. Увеличивая его глаза, они делали мистера Эдсона чем-то похожим на существа, с которыми он боролся. Босх почти не сомневался, что подчиненные между собой называют шефа Мухой.

Когда смех Эдсона умолк, Гарри объяснил, что работает над раскрытием убийства и не может посвятить его во все детали, поскольку расследование носит конфиденциальный характер. Он предупредил также, что вслед за ним, детективом Босхом, институт могут посетить и другие сотрудники полиции, чтобы задать еще кое-какие вопросы. Потом Гарри попросил в общих чертах ознакомить его с проблемами разведения и транспортировки стерильных фруктовых мушек, искренне надеясь, что его скромная просьба о квалифицированной помощи заставит разговориться этого бюрократа.