Пленница Карателя. Время вспять (СИ) - Лесневская Вероника

— Ты забыл свою задачу, объект 783? — рявкает так грозно, обращаясь к Герману, что я сжимаюсь от страха, а малышка начинает хныкать. — Ты должен пробудить способности в объекте Энджел, а не цацкаться с ней, как с ребенком.

— Но она и есть ребенок! — не выдержав, кричит парень, а сам заслоняет собой девочку.

Крестницкий смотрит на серебристоглазую малышку с заметным пренебрежением, а потом переводит взгляд на амбала, жестом отдавая приказ.

Тот опускает оружие и взмахивает рукой, заставляя Германа закашляться.

— Никогда. Не смей. Мне. Перечить! — чеканит Крестницкий и выплевывает с ненавистью. — Мутант.

Амбал сжимает ладонь, имитируя удушение, и Герман хватается за свою шею, падая на колени. Задыхается, багровеет, не в состоянии противостоять сверхъестественной способности симбионта.

Я ничем не могу ему помочь. В этой реальности я почему-то не в силах влиять на ход событий. Впадаю в панику, чем провоцирую очередной прыжок.

***

— Защищайся, Энджел! — слышу громкий мужской крик, граничащий с отчаянием.

Следом мимо меня пролетает снежный ком — и врезается в противоположную стену рядом с девушкой. Блондинка уворачивается буквально в последнюю секунду, прикрывая лицо руками.

Мельком осматриваю помещение. Сейчас мы точно в «Дженерике»: узнаю характерные логотипы на стенах и одежде. Объект Энджел перевезли? И продолжили опыты? Видимо, уже после того, как «Генезис» был уничтожен. Это не остановило одержимых ученых и бесчувственных военных.

— Хватит, Герман, — возмущенно вопит девушка… моим голосом. — Передай своим, что я бесполезна. Пусть лучше убьют меня, достали!

Поворачивается ко мне полубоком и заставляет судорожно охнуть. Последние сомнения мгновенно улетучиваются.

Платиновые волосы, серебристые глаза, лет восемнадцать-девятнадцать на вид. Девушка точь-в-точь похожа на меня. Точнее, это я и есть.

Герман все тот же, а вот Энджел на удивление быстро повзрослела.

— Они. Не. Мои, — чеканит парень.

Каждое слово сопровождается очередным ледяным снарядом. Но Герман намеренно целится рядом с девушкой, не в нее. Боится задеть. Его миссия иная: вывести объект Энджел на эмоции и вызвать всплеск силы, которой нет… пока что.

Горько усмехаюсь: если бы «Альтаир» знал, как именно можно было во мне пробудить энергию, то, не задумываясь, попробовал бы и этот метод. Причем с привлечением всех имеющихся симбионтов. Чтоб наверняка.

Передергиваю плечами от отвращения, представляя себя, допустим, с амбалом. Но в «Дженерике» не спрашивают мнения «мутантов». Здесь проводят эксперименты.

Тем временем Энджел опускается на пол, устраивается в позе лотоса и укладывает ладони себе на колени. Ведет себя расслабленно, ехидно улыбается:

— Продолжай, Герман. Но я не буду даже пытаться, — говорит спокойно, но убедительно. — Надоело.

Узнаю себя «во всей красе». Такая же упертая и бесстрашная. И глупая.

Герман вздыхает, садится рядом и берет Энджел за руку. Хочет успокоить, поддержать, уговорить. Но в помещение опять влетает амбал. Видимо, в боксе установлены камеры, и любое отклонение от протокола жестоко карается.

Воздушный поток устремляется в Германа и грубо отбрасывает его, впечатывая в стену. Следующий летит в Энджел, безжалостно ударяя ее до тонкого вскрика: «Больно!».

Но амбалу плевать. Как и Крестницкому, который в моей реальности умело играет роль любящего отца. Лицемер!

Он заходит следом. Окидывает взглядом Энджел и Германа. Мрачнеет, нервно скрипит зубами.

— Никаких сдвигов? — рычит зло, а я не узнаю своего отца в этом ужасном тиране. Родной ли он мне?

Герман отрицательно качает головой, кашляет, продолжая скручиваться от боли. Амбал явно силу не рассчитал.

— Что ж, тогда переходим к следующему этапу, — постановляет Крестницкий. — Эксперимент в естественной среде. Будем смотреть, как объект поведет себя в обычной жизни. Даю неделю на работу со специалистами и подготовку, а потом заберу «Ангела смерти» к себе домой.

На моих глазах выступают слезы, а сердце сжимается от боли и понимания ужаса всего происходящего. Подобные эмоции испытывает и моя вторая личность. Сейчас объект Энджел свернулась клубочком и жалобно всхлипывает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Значит, не было никакой Америки? Моя история началась совсем недавно. В день, когда я проснулась в комнате со светло-фиолетовыми шторами и впервые пошла в университет. Остальное — лишь иллюзия.

Как они заставили меня забыть обо всем? Более того, подменили воспоминания.

Зато понятно, откуда у меня боязнь толпы. В стенах лаборатории я не видела почти никого, кроме Германа.

— Но она же… — хмурится «друг детства», однако, покосившись на меня, умолкает.

— Объект 783, будешь за ней присматривать, — бросает приказ Крестницкий. — Вместе с объектом 615, - кивает на амбала. — Параллельно продолжим ее провоцировать, создавать опасные ситуации…

В сознании всплывает картинка, как меня чуть не сбил автомобиль, но спасла, судя по невидимому вихрю, Аля. Вспоминаю, как резко затормозил амбал, заставив меня больно удариться о подголовник. Но ведь я всего лишь спросила про татуировку на затылке…

Потом размышляю о звонке отца и странном приказе «через полчаса», после которого сумасшедший водитель, появившийся из ниоткуда, наехал на Германа. Тогда мне удалось прыгнуть назад во времени, чтобы спасти парня.

Следует отдать должное, план Крестницкого сработал. Я проявила силу, но заметить этого «Альтаир» никак не мог.

Прикрываю глаза и лихорадочно вздыхаю. Чего только стоит довольное «наконец-то», произнесенное отцом, когда я разгромила свою комнату. Он ждал этого момента. Долго, мучительно, чтобы потом использовать меня в целях «Альтаира». Как оружие. Смертельное.

Каратель был прав. Во всем!

Я была настолько слепа! Поверила рассказам Крестницкого, львиная доля которых вполне может оказаться ложью. Видеокадры, демонстрирующие преступления Отчаянных, подозрительно обрывались. Мне показали не все — теперь я четко понимаю это. Крестницкий манипулировал мною, настраивал против Отчаянных. Пробуждал ненависть к врагу. И добился своего, ведь в решающий момент я бросилась на его защиту. Убила Алю и стала причиной смерти Андрея.

Что случилось с Каримом, я не знаю… Наверно, он помещен в один из боксов, подобный тому, где я провела все свое детство. Только с Карателем будут обращаться намного жестче и безжалостнее.

Мужчина никогда не простит меня. Жажда мести — единственная эмоция, которая будет руководить Каримом. До последнего вздоха.

Как же больно осознавать, что я наделала! Убийца!

Срываюсь на рыдания и не замечаю, как опять совершаю прыжок.

***

Просыпаюсь на больничной койке. Вокруг — белоснежные стены с логотипами «Дженерика». Я не в стеклянном боксе для подопытных — и на том спасибо.

Плечо немного ноет и жжется. Наверно, после удара Пиротехника. Значит, я сейчас в той реальности, где предала и уничтожила Отчаянных.

— Нет, нужно изменить все, — плачу от безысходности. — Пожалуйста, — взываю к своей силе, которая не намерена мне подчиняться.

— Очнулась, малышка? — звучит добрый голос Германа, единственного человека здесь, который меня не предавал. — Как ты?

Холодная рука касается моего поврежденного плеча, проводит по ранам, забирает часть боли.

— Шрамы остались, — задумчиво хмыкает друг. — Не понимаю. Ты же отдохнула? Все равно не хватает сил?

Конечно, откуда им взяться, если я только что вернулась из своего прошлого. Израсходовала последние резервы.

Парень проводит ладонью по моему лбу, гладит по макушке. Не сопротивляюсь и не смущаюсь. Мне приятна его забота. Герман по-настоящему родной для меня. Как брат.

Собравшись с мыслями, приподнимаюсь на локтях. И устремляю испытывающий взгляд на парня.

— Я сильная, я справлюсь, — повторяю фразу малышки Энджел из видения. — Только ледяным замком на этот раз ты не отделаешься, — усмехаюсь вызывающе.