Пленница Карателя. Время вспять (СИ) - Лесневская Вероника

«Монстры», — шепчу сквозь слезы и перевожу внимание обратно на Алю. В этот момент она обращается в прах и рассыпается в моих руках. Пепел разносится ветром по роще.

И я. Такой же. Монстр.

Всхлипываю и опускаю взгляд на свои руки. Изучаю их, словно что-то чужеродное. Я не могла, это не я…

— Не-ет, — пробивается сквозь вакуум истошный, полный горя крик Андрея.

Следом в меня летит огненный шар. Попадает прямо в плечо, опаляя кожу. Ударной волной меня отбрасывает в сторону и впечатывает в дерево. Оседаю на влажную траву, хватаюсь за обоженное место, но тем самым делаю себе лишь больнее. Раны распространяются на часть шеи, ключицу и слегка касаются груди.

Плачу от обреченности. Регенерация не работает. Видимо, я много сил потратила на прыжок во времени и «состаривание» Али.

Через пелену слез различаю слабые очертания. Жду, когда ко мне приблизится Пиротехник и добьет. Сожжет дотла. Но его перехватывает внезапно очнувшийся Герман. Формирует ледяные кинжалы и выпускает их в Андрея. Тот не успевает увернуться или блокировать удар, так что его тело пробивает насквозь. Пиротехник падает на землю, чем отвлекает Карателя от боя с «альтаировцами».

Карим раскидывает оставшихся военных молниями, а сам приближается к другу и тяжело падает на колени рядом с ним. Пытается исцелить, напитать его энергией, но Пиротехник не двигается.

Герман не контролировал себя, действовал импульсивно, вложил в «удар» всю силу, лишь бы спасти и защитить меня. Несмотря на то, что приказ отца звучал четко: брать симбионтов живыми. Усыпить и доставить на базу. Но парень ослушался. Ради меня.

И сейчас Герман делает это снова — не придерживается протокола. Мчится ко мне вместо того, чтобы обезвредить Карателя. Садится напротив, прикрывает меня своим телом, заслоняя от возможного нападения. Протягивает руку к месту ожога, но не касается пальцами.

— Почему у тебя так и не появилась способность к регенерации? — хрипит сокрушенно и разглядывает мои раны.

— Появилась, — слабо отвечаю, но тут же закашливаюсь. — Сил не хватает.

Герман обдает пострадавшее плечо холодом, слегка замораживая поверхность. От «ледяной анестезии» становится легче.

Выглядываю через плечо друга, чтобы найти глазами Карима. Хочу проверить, что с ним. Жив ли? Мне должно быть все равно, но есть что-то сильнее здравого смысла. И это «что-то» вновь и вновь притягивает меня к Карателю. Заставляет переживать.

Мужчина так и сидит над неподвижным телом Андрея. Не оставляет попыток вернуть его, тратит последние силы, но все тщетно.

Карим разбит. Уничтожен изнутри. Я это вижу и чувствую. Ничто не могло сломать Карателя, поставить его на колени, кроме… смерти друзей. Ощущаю его боль, как свою собственную, и она мгновенно вытесняет злость и ненависть.

Все можно было сделать иначе, сохранить жизни, если бы я не распылила Алю по ветру, тем самым запустив необратимый механизм. Я не смогла вовремя подавить чудовищную энергию. И теперь вынуждена смотреть на кошмар, который сама же учинила.

Пользуясь моментом, один их военных направляет на Карателя оружие.

И в этот же момент мы с Каримом встречаемся взглядами. Погружаюсь в убийственно-жестокую бездну черных глаз, пылающих ненавистью.

— Карим, нет! — хныкаю обреченно, пытаясь предупредить его о грозящей опасности. Но он не может услышать моих слов.

Столько людей погибло сегодня по моей вине, а я так и не определилась, на чьей я стороне.

Пуля «альтаировца» летит метко, не меняя траектории, и попадает четко в цель, тут же обрушивая на землю огромную железную машину под названием «Каратель».

Все?

Несколько оставшихся в живых военных и водитель-амбал приближаются к Кариму, чтобы скрутить тело и защелкнуть наручники на его запястьях.

Зачем? Разве мужчина не убит?

«Брать живыми», — вспоминаю слова отца перед выездом.

Присматриваюсь к Кариму и замечаю в его шее дротики, сразу несколько. Словно слона усыпляли! Вот почему транквилизатор подействовал так быстро.

Карателя с трудом волокут по траве и запихивают в одну из машин «Альтаира», которую специально подогнали. Как поступят со столь сильным симбионтом, не желающим подчиняться, — пока остается загадкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нервно ищу взглядом отца, но его нет поблизости.

Он что, наблюдает за всем из бронированного автомобиля? В то время, как его дочь корчится от боли неподалеку? В нынешней реальности папа даже не вышел. И только Герман рядом. Я понимаю, что Крестницкий уязвим, но он же мой отец. Хотя бы поинтересовался, что со мной. Симбионты-враги ведь уже обезврежены.

Какие-то противоречивые эмоции и мысли плещутся внутри меня. Разум оказывается в плену безысходности.

Срываюсь на рыдания. В следующую секунду ощущаю себя в объятиях Германа. Чувствую, как он отдает мне свою энергию, продолжает «колдовать» над моей раной. Однако ему приходится сложно, потому что я сама не хочу, чтобы меня спасали.

— Все хорошо будет, малышка, держись, — шепчет Герман заботливо.

И я узнаю… Голос, тон, бережные объятия. И даже взгляд, взволнованный и добрый. До боли знакомый. Но такой смутный и далекий, будто из прошлой жизни.

— Герман, — последнее, что я произношу прежде, чем потерять сознание. И прыгнуть…

***

— Держись, малышка, это такая игра, — бархатный голос успокаивает.

— Не хочу больше играть, мне не нравится, — касается слуха неожиданный детский плач.

Вздрагиваю, покрываюсь мурашками, с трудом восстанавливаю зрение, но не понимаю, где нахожусь. Вокруг — стеклянные стены, которые создают эффект зеркал. Сложно разобрать, что происходит снаружи, за их пределами. Поэтому обращаю внимание на то, что внутри.

— Герман? — сиплю ошеломленно.

Но парень не слышит меня. Даже не замечает. Я словно призрак здесь. Наблюдаю за всем со стороны, но не могу вмешиваться.

Тем временем Герман аккуратно обнимает белобрысую девочку лет семи, гладит ее по голове.

Что? Откуда здесь дети?

Ребенок одет в белый костюм с изображением стилизованной цепи ДНК на кармашке. Логотип напоминает «Дженерик», но немного отличается. Может, мы в «Генезисе»? Я никогда не была в первой лаборатории раньше.

— Энджел, ты ведь сильная девочка. Ты справишься, — убедительно говорит Герман, пока мое сердце стремительно ухает вниз.

Глава 5

Малышка отстраняется и устремляет на парня свои заплаканные глаза. Мерцающе-серебристые. Я же не могу подавить ошеломленного стона.

Невозможно. Это не могу быть я! Герман в данной реальности на вид такой же, как и сейчас. Взрослый, серьезный. А девчонка рядом с ним — совсем ребенок! Физически нереально. У нас не настолько большая разница в возрасте.

— Может быть, — лукаво ухмыляется малышка, будто задумала что-то. — Если построишь мне сейчас ледяной замок. Как в тот раз. Я сразу успокоюсь, честно-честно!

— Ты же знаешь, что нам обоим попадет потом, — качает головой Герман.

— Я сильная, я справлюсь, — хитрая девчушка повторяет его же слова. — А ты взрослый и ничего не боишься. Ну, пожалуйста.

Взмах ресничек, умоляющий взгляд, милая улыбка — и Герман сдается. Водит руками в воздухе, и, словно по волшебству, на полу пустого стеклянного бокса вырастает замок из льда, а вокруг друг за другом появляются фигурки людей. Малышка радостно хлопает в ладоши, садится прямо на холодную плитку и, звонко хихикая, принимается разыгрывать какие-то, только ей ведомые, сюжеты.

Парень наблюдает за счастливым ребенком — и тепло улыбается.

Я же тем временем медленно погружаюсь в шок.

Если верить Кариму, эксперименты с бактериями начались всего несколько лет назад, когда мне было примерно шестнадцать. Герман никак не мог обрести силу раньше. Значит, чудо-девочка, которую я вижу сейчас, — это все же не я. Или?..

Что здесь происходит?

Внезапно Герман превращает замок в лужицу, а в стеклянный бокс врывается водитель-амбал. Поднимает оружие с транквилизаторами и берет всех под прицел. Пока держит на мушке, из-за его спины появляется сам… Крестницкий.