Магазин шаговой недоступности - Ким Хоён

что ходила в церковь.

– Думаешь, я такая зашоренная? Первое чудо, совершенное Иисусом, – претворение воды в вино во время пира. Проблема не в том, что мы пьем алкоголь, а в том, что в таком состоянии совершаем ошибки.

– Ну так разве это не нормально? Случается ведь.

– А еще алкоголь противный. Еще до брака с твоим отцом коллеги все время уговаривали меня выпить. Но я никогда не напивалась. Мне не нравился вкус. Сочжу очень горькое, пиво пресное, а вино сладкое… Но вот это пиво – отменное. И аромат, и горчинка во вкусе.

С этими словами госпожа Ём положила в рот сушеной морской капусты. Глаза Минсика заблестели. Самое время перетянуть ее на свою сторону! Он хорошо чувствовал обстановку и понимал, что сейчас перед ним открылась идеальная возможность рассказать матери об идее с пивоварней. Ей понравился эль, к тому же она уже изрядно пьяна, хоть и не сознается. Хотя, наверное, даже стоит убедить ее пропустить еще по стаканчику.

Однако пиво закончилось. Глядя на пустые бутылки, Минсик задумал сходить в магазин и принести добавки. Он взял телефон и подсел поближе к матери.

* * *

Чуть позже Минсик зашел в магазин и тут же направился к холодильнику. Достал четыре банки эля, но за кассой этого Токко, или как там его, не было. И где продавца носит? Как же неудобно! Минсик взял из-за прилавка пакет и сложил туда банки. В этот момент из подсобки показался Токко со стопкой упаковок заварной лапши, которая доходила ему до подбородка. Минсик с досадой обернулся. Почувствовав чье-то присутствие, Токко положил лапшу на столик возле окна и встал за кассу. Минсик достал телефон. Для этого мерзавца, который принял его за мошенника, он приготовил фотографию.

– Ну что? Теперь убедился?

Фотография была сделана пять минут назад. Минсик и подвыпившая госпожа Ём склонились головами друг к другу и сложили руки в форме сердца. Токко посмотрел на фотографию и кивнул. С довольной улыбкой Минсик собрался покинуть магазин, как вдруг остановился и спросил:

– Сколько сегодня взяли этого пива?

– Это п-первый раз. Хочу сказать хозяйке, ч-чтобы больше не заказывала.

– Что за чушь! Ты просто сам не пробовал. А ей вот понравилось, и она отправила меня купить еще.

– Суть торговли н-не в том, чтобы продавать вещи, которые нравятся нам. Нужно, чтобы нравилось д-другим.

– Но говорят, что людям оно нравится.

– Продажи н-не лгут.

– Хм, еще посмотрим, – фыркнул Минсик и толкнул дверь.

* * *

Когда он вернулся домой, мама спала, уткнувшись раскрасневшимся лицом в кухонный стол и тихо похрапывая. Минсик некоторое время стоял, разглядывая эту женщину. На ее голове седых волос стало больше, чем черных. Он взял ее на руки и отнес на кровать. Ее тело казалось легким, но на душе у него потяжелело.

Минсик вернулся за стол и открыл новую банку. Он жадно глотал золотистый напиток, который собирался продавать в надежде снова встать на ноги. А теперь это еще и первое спиртное, разделенное с матерью. Минсик отмахнулся от всех тягостных мыслей.

Хорошая ночь. Сегодня они пообщались и даже сделали совместную фотографию. Он снова почувствовал тепло семейного очага, которое успел забыть, а ведь нужно всего ничего. Продажу магазина и новые вложения можно обсудить и завтра. Главное, что маме тоже понравился эль. С госпожой О и этим Токко, или как его, о которых мама так беспокоится, тоже как-нибудь решится. Первая испугается и отступит сама. А вот со вторым сложнее, придется думать. Однако следует поторопиться. Если этот кассир расскажет матери, что продажи эля идут плохо, и выставит все в невыгодном свете, то Минсику станет еще сложнее уговорить ее.

Пожалуй, стоит изучить этого типа. Мама толком не отвечает, где его нашла, лишь улыбается, отчего все выглядит еще подозрительнее. В любом случае нужно избавиться от него, а для этого разузнать о нем побольше. Если удастся добыть на Токко компромат, то мама, женщина строгих моральных принципов, точно уволит его. Как только рассветет, Минсик собрался позвонить Кваку, своему приятелю из детективного агентства, с которым подружился, когда работал в Ёнсане.

Опустошая банки с пивом, Минсик думал о матери. Смогут ли они сблизиться, как раньше? Он достал телефон и заменил обои на сегодняшнюю фотографию. Теперь перед его глазами все время будет их неловко составленное пальцами милое сердце.

Глава 7

Срок годности вышел, но это не страшно

– Уж лучше работать в круглосуточном магазине, – пробормотал себе под нос Квак, выходя оттуда и следуя за объектом наблюдения к Сеульскому вокзалу.

Мужчина, за которым он шел по пятам, был в белом пуховике и шагал так неуклюже, что напоминал полярного медведя, заблудившегося после того, как ледники растаяли. А самому себе детектив казался старым слепым эскимосом, блуждающим по Северному полюсу. Так он ходил за ним уже четвертый день, но все безрезультатно. Квак устал бесконечно таскаться за этим типом и все чаще думал, что предпочел бы сидеть в теплом магазине за кассой, получая восемь с половиной тысяч вон в час, а то и больше.

В очередной раз ему пришлось пожалеть о том, что он согласился на предложение Кана. Когда в медицинской маске KF94 стало совсем невыносимо, детектив на мгновение приподнял ее. Он не надел бы ее, даже если весной снова подует пыль из Маньчжурии. Куда катится мир, раз всех заставляют постоянно ходить в них? Старый Квак тяжело вздохнул, но в его легкие попал лишь собственный противный запах изо рта. Вспомнив свою договоренность с Каном и словно собираясь с силами, он покрепче завязал шарф.

«Нужно что-нибудь накопать о его прошлом. Заплачу тебе два миллиона сразу же», – пообещал Кан. Еще просил поторопиться, потому что этот тип, который оказался знакомым его матери и продавцом в ее магазине, мешал ему открыть новое дело. Квак потребовал половину авансом, однако Кан отказал, и они сговорились на одной десятой части.

«И поскорее, – сказал тот, протягивая Кваку деньги, которые только что снял с карточки в банкомате. – Если я сильно разозлюсь, то позову своих корешей и мы сами разберемся».

Кан Минсик говорил уверенно, и все-таки тот факт, что он нанял детектива, доказывал обратное. Квак давно знал его. Он привык к бравадам Кана и за глаза насмехался над ним. И конечно, его самолюбие ущемляло, когда схемы Кана срабатывали, однако тогда ведь и Квак не оставался без прибыли. Поэтому и на этот раз