Подвеска пирата - Виталий Гладкий

— Повторюсь: для этого нужны специально подготовленные моряки. Управлять военным судном — не рыбу сетью ловить.

— Этот капер, прикрывающийся службой у герцога Магнуса, есть некий Карстен Роде. Фигура в тесном мирке морских разбойников отнюдь не безызвестная. Опытный моряк, голштинец, был на службе датского короля.

Николай Радзивилл нахмурился.

— Если это так, то ситуация и впрямь может выйти из-под контроля, — сказал он задумчиво. — Русские поморы — опытные мореходы, правда, на маломерных судах. И храбрости им не занимать. Если этот Карстен Роде наберет смешанную команду из московитов и прожженных проходимцев из Европы — бывших пиратов, то тогда на Балтике вскипит дьявольское варево; вдобавок к тому, оно уже и так двенадцать лет заливает сушу — ливонской войне пока не видно конца. Каперы московитов вполне способны нанести большой урон нашей морской торговле, и с Ганзой в первую очередь.

— Вот и я об этом. Интересно, кто надоумил великого князя московского прибегнуть к каперам?

— Ну, это никакая не загадка. Царь Иван Васильевич разрешил англичанам торговать в его владениях, вот они и вносят ему в уши разные новости, в том числе и касательно пиратов. Английский капер Джон Хокинс немало крови попортил Испании. И продолжает заниматься этим с непременным успехом. С ним нет никакого сладу! И это притом, что у испанского короля Филиппа самый сильный флот в мире. Каперы или приватиры, как они себя называют — это бич божий. Несомненно, появление пиратов-московитов на Балтике скажется на военных действиях. Нам нужно готовиться к худшим временам.

— Сейчас они тоже желают быть лучшими... — буркнул герцог.

— Но если мы потерпим поражение еще и на море, то тогда Москва точно возьмет верх. Невозможно будет подвозить морем ни хлеб, ни оружие, ни боеприпасы. По крайней мере в достаточных количествах. Нас заблокируют. А это смерти подобно. Нужно остановить этого Карстена Роде любой ценой. Любой! Но как это сделать? И не поздно ли?

— Не поздно, — ответил Готхард фон Кетлер. — Мы уже озаботились...

На лице бывшего ландмейстера, длинном и узком, как лезвие боевого топора, появилась непередаваемая смесь хитрости, коварства и жестокости. Так выглядывает из засады голодный паук, когда неосторожная муха чересчур близко подлетает к его паутине. Николай Радзивилл даже вздрогнул от такой метаморфозы и подумал, что этому Карстену Роде теперь не позавидуешь. Не будучи замеченным в подвигах на поле боя, Готхард Кетлер всегда был готов отстаивать личный шкурный интерес, не жалея живота своего.

* * *

Маршалек уехал в сопровождении внушительного отряда «крылатых» гусар. Времена были смутными, и большой обоз с продовольствием для польской армии, вышедший из Вендена вслед за ним, нужно было охранять со всем тщанием. Николай Радзивилл чувствовал себя превосходно — редко кому удавалось так лихо подоить запасливого и прижимистого Готхарда фон Кетлера. Наверное, бывший ландмейстер Тевтонского ордена был польщен, что выбивать из него военный налог приехал сам маршалек литовский...

Едва Сиротка уехал, как к герцогу подошел оруженосец и с поклоном вручил ему запечатанный сургучом пакет. Глянув на оттиск печати, Готхард Кетлер встревожился — это было донесение купца, его агента во владениях герцога Магнуса. «Что-то стряслось», — весь в дурных предчувствиях думал герцог, нетерпеливо кроша неподатливый сургуч. Последнюю весть от агента он получил три дня назад, а значит, тот должен был отписаться не раньше следующего месяца. Какая причина побудила купца отправить нарочного в такой спешке?

Первые же строки донесения вызвали у герцога пароксизм бешенства. Потрясая кулаками, он несколько минут сыпал проклятиями. Затем вдруг резко успокоился, дочитал послание и задумался. Спустя какое-то время его лицо немного просветлело, и он вымолвил: «Да! Только так и не иначе!».

После этого хозяин покинул свои покои и спустился на кухню, что было для него совсем уж необычно. Завидев господина, шеф-повар предупредительно, с низким поклоном, отворилперед ним неприметную дверь, и фон Кетлер оказался в небольшой комнатушке с оконцем под самым потолком. Там сидел Гедрус Шелига и мужественно сражался с бараньим бочком, запеченным на вертеле, запивая куски хорошо поперченного и нашпигованного чесноком мяса крепким ливонским пивом. Судя по раскрасневшемуся лицу, литвин успел осушить не одну кружку и теперь с сомнением поглядывал на полупустой жбан с напитком — не позвать ли служку, чтобы тот наполнил его опять?

— Мое почтение, ваша светлость, — сказал Шелига несколько развязно, завидев герцога, но не встал, а лишь сделал вид, что поклонился — клюнул над столом носом; при этом он чуть не расшиб лоб о край большой глиняной кружки.

— Здравствуй, Гедрус, — мрачно ответил Готхард фон Кетлер и присел на лавку напротив литвина.

— Не хотите ли поднять настроение? — спросил Гедрус, указывая на вторую кружку.

Мысленно он подивился и насторожился — герцог был чернее грозовой тучи. Значит, случилось что-то серьезное...

— Наливай, — без церемоний ответил герцог.

Пиво он выпил в несколько богатырских глотков, отчего Шелига одобрительно хмыкнул — в кружку помещалось две пинты. А затем герцог достал нож и принялся есть ароматную баранину как простолюдин — обрезая кусочки мяса у рта и вытирая жирные руки о свои бархатные штаны-кюлоты[82]. Так сидели они в полном молчании друг против друга не менее получаса, усиленно работая челюстями и наливаясь пивом, будто соревнуясь, кто больше съест и выпьет.

Подобная фамильярность к правителю Курляндии со стороны Гедруса Шелиги показалась бы стороннему наблюдателю весьма странной. Но мало кто знал, что литвин принадлежал к древнему дворянскому роду. Бедность и авантюрная натура заставили его вертеться по жизни как белка в колесе, играть разные роли, в том числе и людей подлого звания. Но когда это требовалось, Гедрус Шелига мог выказать и шляхетный гонор, а также достойно постоять за свою честь.

Однако данное обстоятельство не объясняло доверительных, почти дружеских отношений Шелиги с бывшим ландмейстером тевтонов, а ныне герцогом — совсем уж важной и неприступной шишкой. Причина тому лежала значительно глубже. Их связывала общая — весьма опасная — тайна, которая могла стоить головы обоим.

Готхард фон Кетлер давно хотел стать ландмейстером Тевтонского ордена в Ливонии. Для знатного, но небогатого вестфальца это место могло стать поистине золотым дном. Однако на его пути встал, как скала, упрямый и несгибаемый Вильгельм фон Фюрстенберг, у которого Кетлер был коадьютором[83].