Врата рая - Брайан Стэблфорд

— Земля воткнута в колею, — ровно произнес Хармалл. — Она находится на краю бедствия и никогда не убежит с него. Прогресс, который осуществили за пятьсот лет — это прогресс в космосе. С точки зрения будущего, доктор Каретта, человечество — это мы. Не только Космическое Агентство… все не так узко, как оно. И не мир Советов. Это не мятеж, как вы знаете. Это значит, что мы — те, кто управляет судьбой. Это — свершившийся факт. Это дело предохранения от экспорта проблем Земли во Вселенную.

— Вы удивляете меня, — сказал я. Подразумевал я это буквально. Он улыбнулся, словно я был примитивным существом, и эта улыбка заставила меня подумать, что я пропал, хотя по-настоящему и не спорил с ним.

Когда он ушел, я сказал Ангелине.

— Держу пари, Везенков оказался лучшим шпионом, чем мы.

— Вероятно, — ответила она.

Мы присоединились к Зено поесть, так что он смог посвятить нас в то, как Наксос подходит к великой космической схеме. Он уже разрабатывал ее во всю. По его мнению должна быть некоторая разновидность метафизического многозначения всего этого вдали от игр с глупыми намеками на мифологию, и я знал, что это не будет гимном вечному величию человечества… или даже гуманоидов.

— Все другие миры, которые обладали тем, что мы называем парателлурианской биологией, — отметил он, — более сильны и больше склонны к изменениям чем Земля и Каликос. Разрушительные силы против которых должна бороться жизнь для того, чтобы сохранить свою организацию, есть то, что много больше, и жизнь проще и более примитивна в ее приложениях в следствие этого. Наксос — первый мир, где мы нашли что-то более стабильное, чем Земля и Каликос, где жизненная система не в споре с силами, даже такими бурными как те, которые действуют на наших родинах. Может быть, что для каждого мира похожего на Каликос, во Вселенной есть также мир, сходный с Наксосом. Наши надежды на распространение в Галактике и превосходство над ее видами может быть более хилым, чем мы себе представляем.

— Не совсем, — сказал я. — Формоизменяющиеся могут быть умнее нас… может быть, ты хочешь сказать, что они более приспособлены к их окружению. Это не значит, что они станут конкурентами. Мы могли бы доказать, что из-за того, что они много лучше приспособлены к их теперешнему окружению они не имеют стимула покидать ее. С нашей точки зрения, они, возможно, живут не лучшим образом, но по их мнению — жизнь удобна.

— Пересекающие пространство путешественники способны сказать то же самое о своих покинутых предках, — подсказал он. — И в любом случае, та невинность, которой народ Наксоса обладал, теперь разрушена. В их Рае появилась змея и, если они придут к соглашению с ней, они должны совершить прогресс… наш тип прогресса. Мы подсмотрели будущее, Ли, и оно не принадлежит существам похожим на нас. Мы транзитные пассажиры во Вселенной, продукты побочного эволюционного процесса. Если не люди, заселяющие Наксос, станут ее владыками, то во всяком случае, раса, родственная им, а не нам. Мы были бы безрассудными, если бы не определили значение того, что узнали о жизни в последние несколько дней.

— Это не воздействует на наши жизни, — заметил я. — Мы можем менять наши иллюзии до тех пор, пока проводим свое время здесь… как и капитаны «Ариадны».

— Конечно, — сказал Зено. — Но мы знаем, какие это иллюзии. Мы знаем, что мы только пешки в игре, управление которыми вне нашей компетенции.

— Мы всегда знали это, — сказал я. — Не так ли?

23

Мы провели пару дней на «Ариадне», прежде чем ее экипаж был готов воодушевиться, пока корабль сам не воодушевился, чтобы возбуждением и мечтой унестись к отдаленным звездам. Думаю, для нас всех это были тягостные дни. Что в них было хорошего — по крайней мере на мой взгляд так это то, что у меня была комната для перемещения и дыхания, и наслаждения небольшим уединением. Я не заглядывал вперед в длинное путешествие домой и судорожную расквартировку "Земного Духа". Это не обещало идеального состояния для моего постепенного выздоровления от сложных повреждений, полученных мною на Наксосе.

На второй день был восстановлен гиперпространственный переход, чтобы восстановить важную ступеньку в попытке человечества покорить Вселенную.

Это был вполне эмоциональный момент.

Когда все прощай были произнесены, Ангелина сказала:

— Полагаю, если бы я поцеловала тебя, тебя мучили бы плохие грезы, и ты стер бы это из своей памяти после пробуждения.

— Не знаю, — сказал я, — но мы можем попробовать.

Так мы и сделали, и никаких неблагоприятных последствий не было.

Конец кошмара?

Возможно.