Врата рая - Брайан Стэблфорд

Естественно, этого было недостаточно.

В течение второго дня нашей попытки найти доказательства в лаборатории, исчезли двое людей. Их послали собрать останки подстреленных Ангелиной чужаков. Они были радиофицированы и поддерживали контакт до тех пор, пока были поблизости. Затем наступило молчание.

Катерина д'Орсей пришла в больничное отделение, чтобы сообщить мне эту новость. Лицо ее было пепельным, когда она рассказывала это мне. Думаю, она знала тогда, что все кончено и что мое предсказание точно, но не могла согласиться с ним. Она была обязана увериться в окончательности доказательства, но миссия «Ариадны» теперь была серьезно скомпрометирована, чтобы прекратиться без самых точных доказательств.

Она могла приказать любому оставаться в куполе, но не стала. Она знала, что это только приведет к замедлению в получении заключения. Вместо этого она сделала упор на абсолютной осторожности и ждала, что всплывет что-то однозначное.

Это произошло на следующий день.

Двое из экипажа «Ариадны» — мужчина и женщина — были атакованы двумя личностями в стерильных костюмах. К счастью, хотя чужаки теперь имели два ружья, у нападавших не оказалось огнестрельного оружия. Возможно, оно не было им свойственно; возможно, они не были достаточно умны, чтобы воспользоваться им. Женщина была ранена во время рукопашной схватки одним из нападавших, но мужчина сумел унести ее после того, как нападавшие бежали. Он был уверен, что оба нападавших были ранены пулями, но тем не менее они успешно бежали. Он не преследовал их, сказал он, так как это было не по силам его спутнице. Катерина д'Орсей немедленно выслала поисковую партию, уполномочив их преследовать раненных чужаков, но Ангелина попросила ее подождать.

Раненную женщину перенесли в больничное отделение и уложили возле меня.

Ангелина спросила женщину, могла бы она узнать лицо того, кто на нее напал и та ответила, что сможет.

— Ты можешь встать, Ли? — обратилась ко мне Ангелине.

Я встал и повернулся лицом к кровати раненной. Катерина д'Орсей присутствовала, внимательно наблюдая.

— Это лицо? — спросила Ангелина.

Выражение женщины было совершенно непостижимым, когда она глядела на меня.

— Да, — сказала она. — Но когда он напал на меня, нос у него был целым.

— Конечно нет, — сказал я. — Это наследственный опыт, а не генетический.

Я повернулся к Ангелине и сказал:

— Счастье, что я так молод. У меня все еще есть лицо, которое природно заданно… более или менее. К сорока годам, как я говорю, люди имеют лицо, которое они заслужили.

Катрин д'Орсей я просто сказал:

— Ну?

Она попробовала держаться бесстрастно в ответ, но было ясно, что ее надежды окончательно разрушены кладбищенскими грезами.

22

Мы не разобрали купол… только опечатали, чтобы не впустить подсматривающие глаза и руки. Кто-то вернется, не колонисты, но кто-то. Симон Нортон спросил меня, могу ли я быть в их числе и я сказал:

— Возможно. — Это, конечно, не выходило за пределы вероятного.

— Это не невероятно, — сказал он инстинктивно, — что мы могли бы научиться ладить с ними и убедить их в преимуществе мирного сотрудничества.

— Это возможно, — допустил я, — но мне бы не хотелось учить их человеческому языку… хотя это было бы легче для них, чем для нас изучить его. В настоящий момент они не могут по настоящему сойти за человека, но если это им удастся…

— Сегодня Наксос, — пробормотал он, — завтра — Вселенная.

Я кивнул.

— Но, если мы сумеем похитить их детей, — сказал он, — и воспитать их в соответствии с нашими ценностями, что можем мы сделать с ними?

— Мы подготовим путь для своего постепенного разрушения, — ответил я. — Это может быть медленный процесс, чем позволить им просачиваться, но результат будет тот же. Они слишком совершенны. Мы не сможем управиться с ними.

Он покачал головой и сказал:

— Не знаю. По натуре он был оптимистом.

— Вам не следует оставаться на «Ариадне», — сказал я. — На "Земном духе" найдется свободная койка. Вы могли бы вернуться, если бы захотели.

Он выглядел искренне пораженным.

— Мы потеряли слишком много людей, — сказал он. — Людей и оборудования. Эта ошибка стоила нам дорого. Будет трудно, когда мы достигнем места назначения.

— Вы уверены, что найдете его где-то? — спросил я.

Он был уверен, несомненно.

— Сможете ли вы теперь вернуться в морозильник? — продолжал я. Может перед очередной посадкой пройдет еще триста пятьдесят лет. А когда вы достигнете, может быть другой мир похожий на Наксос, привлекательный, но смертоносный. Не будет кому помочь вам. Никто из трех капитанов не разрешит другой световой переход. Они оставят "Земной дух" на одной из орбит здесь, а Джухач будет анализировать опыт. Если вы думаете, что можно убедить формоизменяющихся в преимуществах взаимного сотрудничества, почему бы вам не подумать о подобном сотрудничестве с Землей?

— Думаю, вы не поняли, — сказал он.

— Нет, — возразил я. Не думаю. Позвольте назвать эту задачу, основную энигму.

Симон, конечно, был одним из умниц. Однажды приняв неизбежность, Катерина д'Орсей быстро отбросила свое внешнее спокойствие и солидность, но как много опыта дало ей эмоциональное банкротство, о котором я не мог судить. Я разговаривал с ней только раз, да и то коротко, перед подъемом челнока.

— Прошу прощения, что все так произошло, — сказал я. — Я не виноват.

— Вы никогда не были с нами, — бесцветным голосом произнесла она.

— Нет, но я никогда не был и против вас. Джухач был неправ, подозревая нас в этом. Ему не следовало высаживать нас в болото. Хотя, если бы он этого не сделал, все могло бы получиться хуже. Даже если взять в расчет тот факт, что я был почти ободран заживо, я считаю, что нам повезло. Мы прыгнули прямо к правильному выводу второпях. Это могло случиться много позднее и с большими смертями. Первый экипаж «Ариадны» погиб на Наксосе. Ваша миссия была близка к такому же концу.

— Если бы мы торговались намеками, — ответила она, — то один из нас мог бы сказать, что Леандра была убита штормовой ночью, когда пыталась встретиться с героем.

Я не обиделся на эту колкость. Она не знала, насколько это было близко… люди с «Ариадны» могли распространить слухи о моей декламации речи Джона Гаунта, но я ничего не говорил Зено и Ангелине, что могло бы способствовать этому.

— Неприятности с намеками, — сказал я, — в том, что никогда нет настоящей параллели. Ваш миф, как видите, это посылка Тезея… и в конце концов, это был Тезей, о котором судачит история. Вы могли рассказывать о темных лабиринтах среди звезд со множеством поэтических отвлечений, но кто вас через него провел?

Она посмотрела мне в глаза и, не меняя выражения, сказала:

— Человечество.

— Не верно, — заметил я. — Тезей оставил Ариадну. В данном случае, Ариадна оставила… если, конечно, вы не восстановите ГПП, когда достигнете назначения.

— Вы правы, — без сомнений согласилась она. — Это не годится. Если мы и дезертировали, то только из-за людей типа Джесона Хармалла. Но вы можете вспомнить, что смерть Ариадны на Наксосе была только короткой переориентацией ее карьеры. Окончательно она нашла свое место среди звезд. Это больше, чем можно сказать о Леандре.

Я вынужден был уступить. Было очевидно, что я не мог победить. Я никогда не наслаждался преимуществами классического образования, так как не имел его.

Я не получил возможности переброситься парой слов с Мортеном Джухачем после того, как мы вернулись на «Ариадну»… потерял возможность, о которой не сожалел. Было правда небольшое кризисное интервью с Джесоном Хармаллом. Оно началось достаточно хорошо, с нашими благодарностями ему за участие в спасении. Затем мы извинились за некомпетентное шпионство.

— Но это не имеет значения, так как все вон как обернулось, — заметил я. — Не так ли?

— Думаю, вы могли бы сделать большее усилие, — промурлыкал он.

— Могли бы, — согласился я, — если бы знали точно для чего и для кого мы работаем.

— Для Космического Агентства, — сказал он, точно это была самая очевидная вещь на свете.

— Бес сомнения, — ответил я. Но про себя попытался определить, чьим бы интересам не содействовало Космическое Агентство, я не видел необходимости в "плаще и кинжале".

— Забудь это, Ли, — сказала Ангелина. Это был хороший совет. Мудрец оценил бы его, но я все еще не оправился от недавних ран, и мое чувство благоразумия не было таким, каким ему следовало бы быть.

— Мы имеем больше общего с людьми «Ариадны», чем кажется на первый взгляд, не так ли? — спросил я. К «мы» я относил, конечно, Космическое Агентство. Я озаглавил его «мы», будучи его членом, хотя и на низком уровне. — Они провозгласили независимость, решив, что в своих руках держат судьбу человечества. Космическое Агентство делает то же, не так ли? Не то, чтобы марсианская база и спутники собираются объявить независимый курс… это все "де факто", что мы достигли информационного контроля. Мы изменили свои собственные цели для тех правительств Земли, и очень спокойно.