На перекрестках фэнтези - Сборник произведений

– Элос, – ответила она на том же языке с легким акцентом. – А тебя?

– Тэраэн. Для друзей просто Тэн.

– Тэн, – повторила она и положила жезл обратно на прилавок.

Из магазина мы вышли вместе.

Очень скоро я понял, что рядом со мной уникальное существо. Раньше я представлял ангелов красивыми, правильными во всех отношениях… и очень скудными. Я был уверен, что идеально совершенное создание не умеет радоваться жизни и получать от нее удовольствие. Но я ошибся. Она умела радоваться. Умела быть безмерно счастливой и бесконечно несчастной. Она была живой, настоящей…

Не глянцевая картинка из детской книжки про ангелочков.

Она любила сливочный пломбир с шоколадной крошкой и мягкие пушистые шали, долго спала по утрам, обожала слушать фантастические истории из моей «серой» жизни, верила всем выдумкам, которые я сочинял ради нее, но физически не переносила расчетливую наглую ложь. Она была сильной и беззащитной, мягкий и решительной, одинокой и любимой всеми, у нее не было семьи, постоянного дома, постоянных друзей, и у нее был весь мир. Ее не терзали сомнения, разочарования, бессмысленные иллюзии, в ее душе постоянно горело ровное сильное пламя любви ко всем, кто ее окружал. Не знаю, можно ли причинить боль ангелу, мне казалось, что Элос никто никогда не обижал.

С ней было очень хорошо и одновременно мучительно… для меня. Чем больше времени я проводил с этой «девушкой», тем сильнее чувствовал, какие мы разные. Может быть, даже совсем чужие. И вряд ли я имею право любить ее. Но ее нельзя было не любить. Покажите мне человека или нечеловека, который оказался бы равнодушен к ангелу! Я хотел защищать, оберегать, баловать ее, хотя она была совсем не такой хрупкой, как мне представлялось. Я хотел, чтобы она была счастлива! Но разве может быть счастлив ангел с серым полумагом-получеловеком, с нестабильной внутренней силой, которая проявляется в мгновения бешеной ярости и во время приступов такой же бешеной любви…

Не знаю, что она думала обо мне, и вообще, нуждалась ли в моем обществе. Наверное, другой ангел понял бы ее лучше, но я старался. Сдерживал естественные человеческие желания, был внимательным, деликатным, заботливым. Я любил ее, но никогда не признавался ей я этом.

Еще одной страстью Элос были книги. Вернее – знания, которые она могла из них получить. По-моему, эта единственная потребность ангелов – самосовершенствование, а еще получение и хранение накопленной мудрости. Элос знала очень много, казалось, что в ее милой головке умещается огромная библиотека (а может, и не одна). Не получая долгое время новых знаний, она начинала скучать, тосковать и беспокоиться. Словно теряла смысл своего существования. Поэтому для меня стало привычным сопровождать ее в книгохранилища, магазины раритетов и прочие библиофильские заведения. И пока Элос с упоением рылась на полках в поисках новых, еще не изученных свитков, я был рядом.

Однажды она увлеклась особым разделом философии, о котором было написано всего несколько книг, и в их поисках мы путешествовали от одной библиотеки к другой. На моей ступени магического развития уже не нужно было задумываться о том, где взять средства к существованию. Кошелек мой всегда был полон, свободного времени сколько угодно, так почему не доставить любимой девушке удовольствие…

Две книги мы нашли, но в каждой из них все интересующие Элос главы были безжалостно вырваны.

– Тэн, как ты думаешь, что это значит? – озабоченно спросила она, разглядывая изуродованный фолиант.

– Это ловушка, – не задумываясь, сочинил я. – Ты переходишь от одной книги к другой, но ни в одной нет нужных тебе сведений, только обрывки, которые интригуют все сильнее. И ты не можешь остановиться в своих поисках. Кто знает, куда они заведут и где окажется книга с целыми страницами. У кого.

Элос выразительно приподняла брови, сдержала улыбку и снова повернулась к стеллажам, а я заподозрил, что в этот раз моя фантазия меня подвела. И убедительность тоже. Она не поверила…

Неровная дорога нырнула в низину, и к стеклам машины стал липнуть белый туман. Мне пришлось снизить скорость и включить «дворники». Элос проснулась мгновенно, словно не спала вовсе, а только на несколько секунд закрыла глаза.

– Тэраэн, где мы?

– А черт его…- Я осекся, но тут же поправился: – В смысле не знаю.

Теперь мы едва тащились. Я включил противотуманные фары, но дорога по-прежнему не просматривалась.

– Элос, мне не нравится это место.

Приложив ладони к стеклу, она пыталась рассмотреть что-нибудь за окном, но, видимо, безуспешно.

– У меня от этого места мороз по коже,- повторил я.

– У тебя? – Она с улыбкой повернулась ко мне, намекая на мою пограничную сущность.

– Представь себе. – Обычно мне были безразличны подобные намеки, но слышать из ее уст свои прошлые мысли, облеченные в слова, было, откровенно говоря, тяжело. Они еще сильнее укрепляли непреодолимую стену, возведенную между нами.- Представь себе, даже у меня.

Все с той же ласковой улыбкой она дотронулась до моей руки, лежащей на руле, и сказала:

– Все будет хорошо.

На секунду я поверил ей, взглянув в темноту глубоких глаз.

– Мы можем вернуться.

– Нет, Тэраэн, поздно. И снова я поверил ей.

Мы ехали уже несколько часов по темному пустому шоссе. Элос показывала дорогу. Она видела тонкие грани нашего многомерного мира лучше, чем я, и могла с легкостью перемещаться из одного пространства в другое. Место, в которое мы направлялись, тоже находилось в иной реальности, куда не могли попасть простые смертные – только магическая сущность позволяла проникать через невидимые границы огромного количества миров…

Белесое покрывало тумана разорвалось внезапно. Несколько секунд вокруг машины кружили только его обрывки, но и они исчезли, разогнанные порывом ветра. Из-за деревьев снова выплыла луна и уставилась на нас огромным немигающим желтым глазом. В ее тусклом свете на фоне черного неба еще более черным контуром прорисовывался силуэт огромного замка. Похолодевшие пальцы спутницы сжали мое запястье.

– Вот он!

– Вижу,- пробормотал я, чувствуя, как часто забилось мое сердце, взволнованное неожиданно крепким пожатием.

– Элос, вернемся?

– Если хочешь, возвращайся. Глупая девчонка! Она думает, я смогу бросить ее здесь одну!

– Ладно. Я предупреждал.

Она меня уже не слышала, глядя, словно загипнотизированная, на громаду замка, плывущую нам навстречу, закрывшую сначала полнеба, потом почти все, и вот уже нужно запрокидывать голову, чтобы увидеть верхушки шпилей. Машина остановилась, и тут же на нас обрушилась тишина. Я опустил стекло, чтобы лучше слышать ее. Это не была обычная ночная тишина с тихими шелестами, печальными вскриками ночных птиц, неведомо чьими таинственными вздохами, с лаем собак, наконец. Это была та тишина, которую называют гробовой, когда самому хочется безмолвствовать, чтобы не вспугнуть какое-нибудь призрачное существо, затаившееся в темноте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});