Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

так называемых фантастических идей. Предпринималось немало попыток доказать, будто подобные совпадения мифологических мотивов и мифологических символов объясняются миграциями и сохранением традиций; отличным образчиком рассуждений такого рода является книга «Migrations of Symbols» Гобле д’Альвьелла[176]. Но это объяснение, обладающее, безусловно, некоторой научной ценностью, опровергается тем фактом, что мифологема способна появиться где и когда угодно, в отсутствие даже намека на заимствование извне. Так, мне довелось наблюдать одного безумного пациента, который почти слово в слово цитировал длинный, исполненный символического значения отрывок текста с древнего папируса, опубликованного Дитерихом[177] несколько лет спустя (об этом я рассказываю в своих «Метаморфозах и символах либидо»)[178]. После знакомства с достаточным количеством аналогичных случаев пришлось отказаться от первоначального допущения, будто такое возможно лишь среди представителей одной и той же расы, и я обратился к изучению сновидений у чистокровных негров из южной части Соединенных Штатов Америки. В их сновидениях мне встретились, среди прочего, мотивы из греческой мифологии, и это развеяло все мои сомнения относительно внерасового наследия.

[229] Меня неоднократно обвиняли в суеверном следовании «наследуемым идеям» – совершенно несправедливо, ведь я недвусмысленно указывал, что эти совпадения вызываются не «идеями», а, скорее всего, наследуемой предрасположенностью реагировать так, как люди реагировали всегда. Кроме того, совпадения отрицались на том основании, что фигурой избавителя в одном случае выступал заяц, в другом – птица, а в третьем – человек. Но при этом забывается кое-что, настолько поразившее некоего благочестивого индуиста при посещении англиканской церкви, что по возвращении домой он принялся рассказывать – мол, христиане поклоняются животным, у них кругом изображения ягнят. Сами имена мало что значат; все зависит от взаимосвязей между ними. Скажем, не слишком важно, что «сокровищем» в одном случае будет кольцо, в другом – корона, в третьем – жемчужина, а в четвертом – целый клад. Существенна здесь идея чрезвычайно ценного и труднодоступного сокровища, как бы оное не именовали в данной местности. А с психологической точки зрения немаловажно то, что в сновидениях, фантазиях и прочих специфических душевных состояниях самые диковинные мифологические мотивы и символы могут возникать самопроизвольно (autochthon) и когда угодно, нередко, по-видимому, как результат воздействия на личность специфических ассоциаций, преданий и рассуждений (но все же чаще без какого бы то ни было влияния). Эти «примордиальные» образы, или «архетипы», как я их назвал, принадлежат к основе бессознательного психического и потому не могут быть объяснены в качестве личных «приобретений». В совокупности они образуют психическую страту, которую я определил как коллективное бессознательное.

[230] Существование коллективного бессознательного означает, что индивидуальное сознание никоим образом не является tabula rasa[179] и отнюдь не закрыто от предопределяющего воздействия. Напротив, оно в высшей степени подвержено влиянию наследуемых предпосылок, которые не следует путать с неизбежным вмешательством в психику человека окружающей его среды. Коллективное бессознательное вбирает в себя психическую жизнь наших предков вплоть до самой зари времен. Это «лоно» (Mutterboden) всех сознательных психических событий, и потому оно влияет на человечество так, что свобода сознания предельно компрометируется, поскольку бессознательное постоянно и упорно стремится направить все сознательные процессы обратно на «старые пути». Эта позитивная опасность объясняет то экстраординарное сопротивление, которым сознание встречает бессознательное. Мы говорим здесь не о сопротивлении сексуальности, а о чем-то намного более общем – об инстинктивном страхе потерять собственную свободу и подчиниться автоматизму бессознательной психики. Для определенных типов людей эта опасность как будто кроется именно в половых отношениях, где они боятся утратить свою свободу. Для других опасность таится в принципиально иных областях – но неизменно там, где ощущается определенная слабость, где поэтому невозможно возвести высокую преграду против бессознательного.

[231] Коллективное бессознательное представляет собой еще одну точку из тех, в которых чистая психология сталкивается с органическими факторами, где она, по всей видимости, должна признать внепсихологические факты, которые зиждутся на физиологическом основании. Поскольку большинство рьяных поборников психологии никогда не преуспеет в попытках свести физиологическую конституцию к общему знаменателю индивидуальной психической причинности, то нельзя и невозможно упразднить физиологически обусловленную данность коллективного бессознательного как основы индивидуального сознания. Тип конституции и коллективное бессознательное суть факторы, находящиеся вне власти сознательного разума. «Конституциональные» условия и бессодержательные (inhaltlosen) формы коллективного бессознательного оказываются жизненными реалиями; применительно к бессознательному это означает, ни больше, ни меньше, что его символы и мотивы реальны ничуть не менее физиологической конституции, которую также нельзя игнорировать или отрицать. Пренебрежение конституцией чревато патологическими расстройствами, а игнорирование коллективного бессознательного грозит тем же исходом. Посему в своей терапевтической работе я уделяю основное внимание отношению пациента к образчикам коллективного бессознательного; весь мой обширный опыт доказывает, что человеку одинаково важно жить в гармонии со своими индивидуальными склонностями – и с бессознательным.

V. Психологические факторы, определяющие человеческое поведение

Первоначально лекция (на английском языке) в Кембридже, штат Массачусетс, на Гарвардской юбилейной конференции наук и искусств в 1936 г. Позднее текст выступления был опубликован под названием «Факторы, определяющие человеческое поведение» (1937). В настоящем издании текст воспроизводится по исходной рукописи на немецком языке.

Психологические факторы, определяющие человеческое поведение

[232] Отчуждение психологии от базовых биологических предпосылок носит сугубо искусственный характер, так как человеческая психика существует в неразрывном единстве с телом. А поскольку эти биологические предпосылки действительны не только для человека, но и для всего мира живых существ, то научное основание, на котором они покоятся, приобретает значимость, намного превосходящую ценность психологических суждений, весомых исключительно в области сознания. Вот почему не следует удивляться частой склонности психологов искать себе укрытие в биологической точке зрения и свободно заимствовать концепции из физиологии и теории инстинкта. Ничуть не удивляет и широко распространенное мнение, гласящее, что психология есть всего-навсего раздел физиологии. Пускай психология обоснованно притязает на автономию в собственной специфической области исследований, она должна признавать важное соответствие между ее фактами и данными биологии.

[233] Среди психологических факторов, определяющих человеческое поведение, главными побудительными силами психических событий выступают инстинкты. Ввиду тех противоречий, которыми окружено обсуждение природы инстинктов, будет нелишним четко обозначить отношение, существующее, на мой взгляд, между инстинктами и психикой, а также объяснить, почему я называю инстинкты психологическими факторами. Если отталкиваться от гипотезы, что психическое совершенно тождественно жизни как таковой, тогда нам придется принять существование психической функции даже у одноклеточных организмов. В таком случае инстинкт оказался бы своего рода психическим органом, а гормонообразующая деятельность желез считалась бы обусловленной психически.

[234] Но если трактовать появление психики как сравнительно недавнее событие в истории эволюции и если допустить, что психическая функция есть явление, сопутствующее нервной системе, которая