Крик Новорождённых - Джеймс Барклай

— И в будущем они станут прекрасным приобретением Конкорда. Там фантастические богатства. Огромные природные запасы и трудолюбивое население. Только подумай, присоединение Царда откроет нам весь восток, по морю и по суше. Какие перспективы!

— Ты уже решила, кто станет твоими консулами в этих областях? — поинтересовался Джеред. — Это будет трудно, как никогда.

— При этом цардиты должны почувствовать наше уважение к ним. Я подумала, что члены семьи будут подходящими кандидатами.

— Как всегда, мудро, если тебе удастся обуздать зависть своих старших генералов. И ордена.

Эрин слегка ощетинилась.

— Это моя работа, Пол. А ты расскажи мне про свою. Что тебя особенно беспокоит?

Джеред неспешно отпил вина и поднял брови, наслаждаясь вкусом.

— Ты не будешь возражать, если я сначала задам один вопрос?

— Конечно, не буду. — Эрин откинулась на спинку дивана, обхватив ладонями теплый кубок и вдыхая аромат пряного вина.

— Что говорится в докладах, которые ты получаешь о кампании против Царда?

Эрин вздохнула и постаралась быстро вспомнить цифры.

— У меня в Царде двадцать легионов и шестнадцать ал, которые ведут бои на трех отдельных фронтах. Почти сто двадцать тысяч мужчин и женщин, которые сражаются за Конкорд за две тысячи миль от него. На холодное время года боевые действия прекратились. Насколько я понимаю, в этом году дус в Царде очень холодный, и я получаю сообщения о том, что нужно рассмотреть вопрос об увеличении отрядов и улучшении их снабжения. Я редко стремлюсь вникать в подробности, да и удаленность делает это затруднительным. Во время боев доклады становятся менее внятными. — Эрин вдруг нахмурилась, ощутив волну тревоги. — А почему ты спросил?

— А что сообщают те, кто находится за передним краем? Те, кто занимается снабжением и приграничными укреплениями?

Джеред добивался от нее сведений — и Эрин не понравилось, как звучали его вопросы.

— Есть что-то, о чем мне не докладывают? Я не люблю, когда меня держат в неведении!

Адвокат увидела, что Джеред внимательно смотрит на нее, оценивая настроение. Он знал ее опасную вспыльчивость. И надо было отдать ему должное: казначей не испытывал страха. Да ему и не следовало бояться. Ей хотелось иметь сотню таких Джередов. Тысячу. Да обнимет ее Бог, как она по нему соскучилась!

— Мой Адвокат. Эрин. Я многое вижу и многое слышу. На самом деле люди очень хотят, чтобы я узнал все, что могло бы снизить для них бремя налогов. Но в последнее время я испытываю беспокойство. Не все, что я вижу и слышу, можно игнорировать, как блеяние жадин, которые не хотят, чтобы их богатство использовалось во благо Конкорда.

— Я тоже слышу такие вещи, Пол. Я слышу их уже сорок два года, с тех пор как стала Адвокатом. Почему теперь они внушают тебе тревогу? Мы богаче и успешнее, чем когда бы то ни было. Конкорд остается триумфатором.

— Кому это надо идти в молельню? — улыбаясь, передразнил Джеред.

Эрин почувствовала, как у нее холодеет лицо. Она выпила вина, ощущая легкую дрожь в руках.

— Я верю в то, чего мы добились.

— Именно потому ты Адвокат, а я люблю тебя и служу тебе. Полно, Эрин, если бы я не разделял твоей решимости и веры, я не мог бы выполнять ту работу, которую ты мне поручила.

— Я не сомневаюсь в тебе.

Джеред поднял руку.

— Знаю, знаю. И знаю, что ты слышишь мольбы и рассказы о несчастьях каждый день, когда входишь в базилику. Я понимаю, что тебя от всего этого уже тошнит. Но если позволишь… по-моему, ты никогда не слышала доклада, который мог бы связать между собой кажущиеся независимыми происшествия.

— Ты хочешь сказать — твоего… — Джеред молча наклонил голову. — Ты знаешь, что я тебя выслушаю, Пол. Но, прошу, давай сначала поедим и поговорим о чем-то менее серьезном. Я проголодалась, а соус стынет. Обидно будет, если он испортится.

— Это верно. И, Эрин, то, что я собираюсь сказать, конечно, содержит некоторые домыслы, но это честные домыслы. И, что самое важное, мы не стоим перед кризисом. Пока. При условии, что в ближайшее время примем меры.

Получилось так, что они ели почти молча. Джеред признал соус превосходным. И только к концу трапезы, когда слугам снова было приказано удалиться, казначей немного разговорился. Он задумчиво вертел в руках все тот же кубок с вином, и тут по его губам пробежала мимолетная улыбка.

— О да, и у меня есть новая кандидатура на самую нелепую попытку избежать налога. Забавная, даю тебе слово.

— Ты ведь знаешь, что мне нужны новые истории для банкетов, — отозвалась Эрин, жестом приглашая его продолжить и снова откидываясь на спинку дивана.

— Как ты знаешь, я только что вернулся с налогами из Госланда и ехал через Атреску и Гестерн. Одна из моих сборщиков с подозрением отнеслась к низким сборам в крестьянском поселке на юго-восточной границе с Цардом. Ее зовут Менас. Очень способная женщина. Думаю, скоро она окажется в Атреске или еще в каком-нибудь проблемном местечке. Я отправил ее с отрядом из шести человек в поселок — он был всего в двух днях езды, — чтобы приобрести полезный опыт. И случилось вот что.

Джеред сел прямо и поставил ноги на пол, а кубок на стол, чтобы для большей выразительности можно было жестикулировать обеими руками.

— Это поселение называется Рутирин. Небольшое, примерно две сотни жителей. Все они крестьяне, в основном разводят коз и коров. Отряд приезжает туда: снег глубиной шесть дюймов, по долине дует ледяной ветер. Им показывают якобы разоренные хозяйства — немного разбитых горшков и пустые поля. Рассказывают, что они стали жертвой цардитского отряда, который увел их скот. Но чувствуется — тут что-то не то. Сборщики видят нескольких небрежно перевязанных жителей, но никто не выглядит серьезно пострадавшим. И вид у всех тоже спокойный. Однако налицо факт, что скотина исчезла, а от соседних поселений мы знаем, что неожиданного оживления торговли не было. Итак…

— Они его спрятали, конечно. В лесу или в соседней долине, да?

Эрин увлеклась рассказом. Джеред никогда не приукрашивал свои истории, и тем не менее картина всегда получалась очень живой. Эрин так и видела жителей, неловко переминающихся с ноги на ногу и глядящих в землю во время опроса.

— Почти так, — ответил Джеред, поднимая палец. — Но гораздо глупее. Просто поверить трудно. — Он помолчал и покачал головой, словно напоминая себе, что вся рассказываемая история правдива. — Отряд поехал на предполагаемое место, где могли укрыть скот. Они нашли пещеры, долины и лес, но никаких признаков стада — а они должны быть. На снегу должна остаться масса следов от копыт, а там ничего не оказалось.

— И конечно, именно это выдало их с головой.

— Безусловно. Они утверждали, будто это доказывает, что скот угнан, но когда сборщики потребовали показать следы угнанного стада, все начало рассыпаться. Жители сделали слабую попытку скрыть свои дела, но любой, кто хоть день обучался у следопыта, разгадает такую уловку. — Казначей улыбнулся. — Хочешь знать, что они сделали?

— И немедленно.

— Они забили весь скот, к такой-то матери, за исключением производителей, конечно. Разделали туши и закопали в снег, чтобы они не испортились, желая продать их после нашего отъезда, без налогов.

Эрин выплюнула вино обратно в кубок, чтобы можно было посмеяться, выкашливая капли, попавшие в горло.

— Ох, Пол, нет! И почему они решили, что это стоит сделать?

— Не знаю, — ответил Джеред, у которого от смеха тряслись плечи. — Мы проделали кое-какие подсчеты, и у нас получилось, что поскольку туши продавались бы по сниженной цене из-за того, что гарантий свежести нет, то им удалось бы выгадать приблизительно двадцать пять денариев, не больше.

— И что вы сделали?

Джеред перестал смеяться.

— Если бы это было протестом, я отнесся бы к происшедшему с большим сочувствием, как — объясню чуть позже. Но в отношении этих преступников я сделал именно то, что должен был. Мы — гаранты справедливости, и я не допущу, чтобы кто-то обкрадывал Конкорд или пытался обмануть сборщиков. Наша репутация нами заслужена. Так что зачинщиков казнили, а все боеспособные мужчины и женщины теперь служат в четвертой але, Копье Госланда, в Царде. Всех остальных отправили в столицу для переселения, а саму деревню разрушили.

Эрин постаралась успокоиться. Несомненно, это заслуженное наказание, но все равно услышать такое, находясь в сердце Конкорда, было тяжело.

— Нам следовало бы поместить все эти случаи в книгу и позаботиться о том, чтобы ее прочел каждый гражданин, — сказала она. — Но для этих людей все бесполезно. Как ты считаешь: это по глупости?

— Я приказал, чтобы приговор вывесили на всех досках объявлений в каждой базилике Госланда. По глупости? Нет, не думаю. По-моему, они решили, что у границы они находятся вне досягаемости сборщиков. Теперь все в Госланде знают, что это не так. Но мне интересно, почему они так думали. Вот о чем нам надо поговорить, прежде чем ты отправишься спать.