Сеятели ветра - Лие Наль

там.

Шиёки глубоко вздохнул. На мгновение он прикрыл глаза, а когда открыл их снова… на Ханэ и Таруо смотрел тот же перепуганный воронёнок. Ханэ показалось, что он запаниковал даже больше прежнего.

Увы, времени бояться у него не осталось. Теперь на Шиёки смотрели все, а с двух сторон стояли Нири и Обура, которые не дали бы ему скрыться ещё раз.

Шиёки вскинул голову. Его лицо стало бледным, как рисовая бумага, руки слегка дрожали. Обура смотрел на него беспристрастно, Нири — слегка озадаченно. Поколебавшись, Нири опустил руку на его плечо и несильно подтолкнул вперёд.

Троё самых неудачливых охотников поднялись на каменное возвышение. Шиёки больше не пытался спрятаться за спины старших спутников. Он стоял, как неживой, и почти не дышал.

Слово взял Обура, и на первых же словах Ханэ ощутил растущее недовольство. Хоть он хотел этого и был готов подтолкнуть Шиёки к минуте личного позора, но Обура расписывал неудачи птенца в таких красках, что тот успел покраснеть до ушей, побледнеть и снова зардеться. Увы, старший родственник не собирался его щадить. Столица хорошо научила Обуру, как размазать соперника по земле, не прибегая к насилию.

К концу речи Шиёки походил на полупрозрачную тень. Как и его брат, Обура закончил речь изящным поклоном.

В Белом Зале стояла тишина. Вранолюды и их гости растерянно переглядывались, не понимая, как реагировать, ожидая, когда хоть кто-то сделает первый шаг. Только никто не хотел становиться следующей живой мишенью. Один неверный шаг мог навлечь на такого смельчака гнев главы Ёмори, и если Судза медлили, чтобы не портить отношения между кланами, то вранолюды опасались другого. За неуважение можно было легко схлопотать по клюву от главы, а затем уже от соклановцев. Однако, поддерживать Шиёки тоже никто не торопился. Проступок есть проступок, не хвалить же его за то, что он провалился на охоте?

Глава Ёмори метнул на сына короткий взгляд. Тот сразу весь съёжился.

— Погоди-те ка, — вдруг взял слово Нири, — вы все ведёте себя так, будто он охоту всей своей жизни провалил. Между прочим, для первой попытки всё было не так уж и плохо.

Обура кашлянул. Вовремя. Своей речью Нири старался поддержать Шиёки, но “не так уж и плохо” звучало слишком снисходительно и главу Ёмори точно не устраивало. “Не так уж и плохо” сработало бы на Хине, от которой особых успехов и не требовалось. Шиёки для этого нужно было набить свой мешок добычей до отказа и поймать какого-нибудь мелкого ёкая. А ещё желательно напасть на крупную добычу вместе с Обурой и Нири — не просто ж так он охотился не в одиночку.

Нири смолк, но бросил на Обуру недовольный взгляд. Шиёки их мелкой перепалки словно не слышал. Он сошёл за ними, едва передвигая ноги. Ханэ не сдвинулся с места. Сейчас помощь с его стороны будет выглядеть, как издёвка.

Шиёки уселся на голый каменный пол у стены с фреской вороньей охоты, обхватил себя руками и застыл, как изваяние. Как и Ханэ, он не имел права покидать церемониальный зал, пока смотр добычи не закончится.

— Балаган, — тихо, но чётко прорычал Нири, когда поравнялся с Казу и Ханэ. — Неудачи бывают у всех. Зачем топить-то сразу?

— Никто его не топил, — в привычной мягкой манере возразил Казу. — Просто щёлкнули по клюву, что он им не щёлкал.

Обура улыбнулся получившемуся каламбуру. Нири сплюнул. Он обжёг вранолюдов взглядом, полным раздражения, отошёл от них к Таруо и отвернулся, показывая, что больше не хочет иметь с ними никакого дела.

На возвышение тем временем поднялись Хина, Аруха и Йоко, и Ханэ сразу понял, откуда столько добычи. Ещё бы они столько не набрали, когда на их стороне была взрослая сорока! Ей даже вмешиваться необязательно было — только указать на притаившуюся добычу, которую она заметила с высоты своего полёта.

Слово держала Йоко. Её нежный голос постепенно растопил напряжение, которое воцарилось после выступления Обуры. Девочки старались вести себя прилично, но как тут удержаться, когда тебя расхваливают на все лады перед такой толпой? Когда они сорвались в победоносный танец, кто-то из вранолюдов прыснул в кулак, с трудом сдерживая смех. Йоко, поглядев на юных подопечных, подхватила их нехитрый танец. Она двигалась резко и быстро, точно ветер, и Ханэ снова невольно ей залюбовался.

Веселье разлилось по залу волнами. Только Шиёки не поднимал головы, хотя слушал наверняка очень внимательно.

За Йоко и её подопечными последовали другие. Дальше всё шло без особых происшествий: кто-то поймал оленя, кто-то — лося или медведя, несколько особо удачливых притащили диких инугами и безголовую лошадь, которую им пришлось стреножить, чтобы не брыкалась. Убить такого ёкая было из разряда практически невозможного. В конце концов, однажды эта лошадь уже умерла, после чего превратилась в ёкая.

Когда церемония закончилась, у Ханэ уже ныли ноги. Он несколько часов то стоял, то сидел в позе лотоса, пока на каменное возвышение рекой текли участники охоты. Он запоминал, чем отличилась каждая охотничья тройка. Пригодится на будущее.

Два фонаря — птичьи лапы, что сжимали в своих когтях синее пламя, — потухли по мановению руки главы Ёмори. Как служитель лунной богини, он умел вызывать и гасить это пламя по своему желанию. Обжечь оно никого не могло, недаром ведь называлось лунным, зато заморозить — легко.

Вранолюды и волки потянулись к выходу. Дождавшись, когда большинство уйдёт, Ханэ направился к Шиёки. Он не знал, что будет говорить, но просто пройти мимо тоже не мог.

Шиёки поднял на него красные глаза. Они были сухими, но по белкам глаз тонкими сетками протянулись лопнувшие сосуды.

— Что? — хрипло спросил птенец.

Ханэ отвёл взгляд. Всего на секунду. Шиёки хватило и этого, чтобы горечь обратилась в ярость. Хлестнув брата по руке, птенец вскочил на ноги.

— Что, хочешь всё исправить?! А я знаю, как это сделать! У нас будет поединок, здесь и сейчас! И когда я вобью тебя в землю, отец будет мной гордиться!

Шиёки даже не думал понижать голос. На него с удивлением оборачивались все, кто остался. Ханэ слышал приглушённые смешки.

Шиёки зарывал сам себя, не замечая этого. Как будто мало было ему позора на охоте. У него не было шансов победить в поединке — только снова показать отцу, что он не способен думать наперёд.

— Я не собираюсь с тобой драться, — пожал плечами Ханэ. Он говорил вполголоса, чтобы слышал его только Шиёки. — Видишь ли, я слишком для этого устал. Мы весь день охотились, в конце концов. Если до