Десять миллионов Рыжего Опоссума. Через всю Австралию - Луи Буссенар

— Оок!..

— Что случилось? — спрашивает майор кратко, без видимых эмоций.

— Вода!..

— Что ты хочешь этим сказать?

Абориген с растерянным видом невнятно произносит длинную фразу, которую я не понимаю, но смысл которой тотчас улавливает его хозяин, привыкший к грамматике верного слуги.

— Ладно.

Несколько больших шагов, и майор уже возле сэра Рида, устремившегося ему навстречу.

— Что такое, Харви?

— Наводнение. Вода движется со скоростью кавалерийского эскадрона.

— Как теперь быть?

— Надо скорее выбираться из низины.

— У нас совсем нет времени?

— Нам многое надо успеть.

— Харви, возьмите на себя командование. Я займусь детьми.

И, обретя вновь юношескую энергию, скваттер спешит к девушкам.

— Джентльмены, ко мне! — кричит старый офицер голосом, привыкшим повелевать во время грохота битвы, и этот призыв проникает в сердце каждого.

Все на ногах и слушают приказы. Ветер усиливается. Ослепительные молнии пронзают сплошную пелену туч. Лишь немного отдохнув, с опухшими, воспаленными глазами поселенцы вновь готовы к бою, хотя и не знают, какая опасность им угрожает.

— Запрягайте лошадей!

Двенадцать человек без сутолоки и паники снаряжают две повозки.

Сцену поспешных сборов освещают два фонаря, почти не нужных из-за частых вспышек молний.

— Взять запас еды на два дня и по пять пачек патронов! — раздается очередная команда.

Крышка большого ящика отлетает, поддетая топором, поспешно разбираются консервы. Запасаемся также и боеприпасами.

Если людям удается сохранять спокойствие, то стихия, напротив, неистово разбушевалась. Небо пылает, гул бурного водного потока, несущегося по узкой лощине, сливается с раскатами грома.

Голос Харви подобен звуку горна:

— Все готово?

— Да, — отзывается МакКроули, на которого возложены обязанности помощника командира.

— Отлично! Эдвард, возьмите большую карту и берегите ее как зеницу ока.

— Есть, командир!

— Френсис, вам даю компас и секстант. Помните, они для нас важнее продуктов.

— Буду их беречь, сэр, — невозмутимо отвечает гигант. И всем ясно, что он скорее умрет, чем не выполнит порученное.

В момент, когда караван трогается, в ночную высь вздымается громадный язык пламени. Высохшие деревья загораются, как спички. Десятки пожаров, возникших от молний, охватывают площадь в квадратное лье. Ветер с безумной яростью раздувает огонь, распространяя его с невероятной быстротой.

Лошади испуганно ржут, бьют копытами землю.

Менее чем в пятистах метрах правее при свете пожара видна затопленная долина — вода наступает беспощадной, грозной стеной высотой в два метра. Волны увенчаны шапками белой пены. Куда бежать? Что делать? Где спасение?

Нам угрожает смерть сразу от двух грозных стихий. Даже у самых хладнокровных на лбу выступает пот.

Однако, перекрывая треск горящих деревьев, шум катящихся вод и раскаты грома, звучит человеческий голос, сухой и резкий:

— Спустить на воду повозку, обитую железом!

Один из путников бросается к головной лошади, хватает ее под уздцы и поворачивает всю упряжку к ручью. Испуганные кони фыркают и отказываются идти. Приходится подталкивать их острием ножа.

— Выпрячь лошадей второй повозки! Пять добровольцев — верхом на косогор! Следуйте по течению. В галоп! Остальные — в лодку!

Команды тотчас выполняются. Пять поселенцев вскакивают на перепуганных чистокровок и устремляются из тьмы в зону, освещенную пожаром. Вскоре они исчезают, скача бешеным галопом и издавая победные клики.

В повозке, обитой листовым железом, нас пятнадцать человек. С колоссальными усилиями вводим «шлюпку» в маленький залив, где она стоит неподвижно, повернутая носом к надвигающейся волне, что пенится метрах в тридцати.

Раздаются крики отчаяния. И тогда один из смельчаков, стоящий на дышле, одной рукой цепляется за обшивку борта, а другой пытается вытащить чеку, которой прикреплена упряжь. Нос лодки поднимается, корма опускается… Суденышко опасно раскачивается, готовое вот-вот зачерпнуть воду. Шесть лошадей, скованных сбруей, унесены бурлящим желтоватым потоком. Они пытаются добраться до берега, но — тщетно! Ручей разбух и превратился в могучую реку шириной более полукилометра. Агония бедных животных длится недолго.

Килевая качка прекращается, однако две оси с колесами опасно утяжеляют лодку. Она неуправляема, кружится в водоворотах и вот-вот перевернется. У нас не было времени установить руль, но, к счастью, имеются все снасти благодаря предусмотрительности и опыту сэра Рида. Четыре весла опускаются на воду, и поселенцы, теперь матросы, гребут на редкость слаженно. Когда все-таки удается установить руль, управление поручается Эдварду — он вновь становится нашим командиром.

Остается выполнить последнее — вытащить чеки, удерживающие оси. Сделать это вызвались двое. Добровольцам пропускают под мышки цепь, закрепляют ее, и они храбро ныряют в поток, отражающий блики пожара.

Наглотавшись воды, задыхаясь, храбрецы всплывают, так и не выполнив задуманное.

— Поднимайтесь на борт, поднимайтесь!

— На этот раз, хозяин, — говорит один из них, — позволю себе вас ослушаться. Я знаю, как выдернуть чеки.

Он снова погружается в воду и находится там так долго, что невольно закрадывается мысль о самом худшем.

Лодка несколько раз сотрясается и неожиданно поднимается на десять сантиметров, а оси с колесами уходят на дно. Мужественных ныряльщиков осторожно втягивают на борт. Они почти без сознания. Облегченная лодка теперь подчиняется рулю, и несколько умелых взмахов весел заставляют ее принять правильное положение. Поборо́в разбушевавшуюся стихию, суденышко величественно плывет по волнам.

Теперь главное — использовать течение, чтобы найти благодатное место, где можно высадиться и продолжить путь пешком в страну нга-ко-тко, от которой, к счастью, нас не особенно отнесло.

Мы не слишком беспокоимся о судьбе пятерых, ускакавших верхом на лошадях. Они, безусловно, объехали пожарище по небольшому косогору, отделяющему долину от горящего леса, и, надеемся, скоро объявятся.

Движимые течением, плывем всю ночь. Проходим близко от берега. Судя по всему, наводнение не будет длительным. Конечно, хотелось бы остановиться возможно раньше: нам кажется, что водный поток удаляет нас от намеченного маршрута.

Да и лодка, удобно и хорошо оснащенная, все же несколько маловата для пятнадцати человек. Оружие, боеприпасы, провизия — ее, увы, слишком мало — занимают много места. Мне грустно. Мои бедные собаки, несомненно, погибли. Я так любил этих славных псов, особенно старого товарища Мирадора, но никак не мог позаботиться о них в момент катастрофы.