На той стороне (СИ) - Добрынина Елена

— Я буду держать вас за руки, потому что я вам не верю.

Николай усмехался. Она была в нескольких сантиметрах от него, но чего-то там требовала. Маленькая и гордая птичка. Он вложил свои руки в её, и они сцепили пальцы рук в замок. Как сопливые подростки, пронеслось в голове у Николя.

Аня замерла в ожидании, глубоко вдохнув и прикрыв глаза. И Николай больше не смог сдерживаться. Он слегка наклонился к ней, зацепил её верхнюю губу и ощутил свежий, едва заметный вкус фруктов. Раздвинул створки губ языком, проникая, целуя глубоким и жадным, но таким медленным и чувственным поцелуем, что у Ани подкосились колени. Они так и стояли, невинно держась за руки, при этом поцелуй их был на грани. Руки, сцепленные в замок, стали для неё точкой опоры, потому что ног она не чувствовала. Аня держалась изо всех сил, чтобы не ответить на поцелуй. Она послушно следовала за ним, но не делала ни малейшего движения навстречу. Но внутри неё уже рождалась буря.

Только продержись, уговаривала она сама себя, он обязательно выдохнется, и ты воспользуешься этим мгновением. Не жабрами же он дышит. Поцелуй тянулся слишком долго. Запоминая каждое мгновение, каждую секунду, каждое его движение, Аня сохраняла всё в своей памяти. Больше не повторится! Пусть целует! Пусть время застынет на несколько мгновений.

Но у всего есть начало и есть конец. В какой-то момент Николаю не хватило воздуха, и он выпустил её губы из своего плена. Аня отпрянула и расцепила руки.

— Больше я вам не должна, — выпалила, восстанавливая дыхание, развернулась на каблуках и схватив сумку с кушетки, выпорхнула из кабинета.

Николай оторопело стоял посреди комнаты и никак не мог прийти в себя. Что это было сейчас? Как можно так возбуждать, даже не отвечая на поцелуй? Он не был монахом, даже счета не вёл романам, заботясь лишь о том, чтобы не попасть в неловкую ситуацию в обществе и сберечь здоровье. В его списке любовных побед были опытные женщины, но ни одна ни разу не доводила его до такого состояния одним поцелуем, даже на него не отвечая.

Какое-то наваждение, не иначе! Колдовские зелёные глаза смотрят прямо в душу — и вот уже ты пропал, Николя, влюбился как мальчишка. Теперь уже можно было себе в этом признаться.

***

— Простите, что так долго, — извинялась Аня, взбираясь по ступенькам в коляску. — Перчатки завалились за сундук. Еле отыскала.

Хорошо, что на улице темно и никто не заметит её распухших от поцелуя губ.

— Ничего, дитя моё. Мы успеваем. — Утешила её графиня.

Павел Андреевич, казалось, уснул даже, пригревшись в крытом экипаже. Внизу у ног стояли угли в металлическом ящике. От них исходило тепло. Но Аню бил озноб. Она не могла никак собрать мысли в кучу, принять, что безумно влюбилась в молодого красавчика-графа. Она пропала, влюбилась по уши и тем обиднее было это осознавать. Даже если бы у неё был шанс получить ответные чувства, то невозможность быть вместе висела над ними как дамоклов меч. Между ними столетие и значит, вместе им не суждено быть.

Эх, папка, был бы ты рядом! Ты бы точно придумал, как ей справиться. Ты всегда придумывал.

Рессоры пружинили, коляска катилась по мощеной улице, от углей шло тепло. Аню укачивало. Сказалась усталость. Один день, а столько событий! Кажется, завтрак в столовой Ильинских был не сегодняшним утром, а несколько лет назад — так растянулось время, вмещая в себя не просто часы и минуты, а целый век.

Глава 44. «БГ»

Александр Сергеевич Гнездилов расположился в съезжем доме Рождественской части. После нагоняя дворнику он решил ехать не в сыскное управление — слишком далеко, а в полицейскую часть у Овсянникова сада. Документы, касающиеся рядового убийства, коих в городе происходило множество, можно было оформить и там. Полицмейстер любезно предоставил ему свою приёмную и стол секретаря.

Разбираясь с бумагами, Гнездилов то и дело косился на часы. Оставалось не так много времени до начала спектакля, а он был взмылен, точно проскакал галопом сотню вёрст. И не мудрено — весь день в разъездах! Иногда работа его допекала. Например, сегодня. Он ещё не обедал, а день клонился к вечеру. Но что греха таить, дело он свое любил и делал отменно. За что и дослужился до чина надворного советника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гнездилов не принадлежал к знатным дворянским фамилиям. Его род был худ и беден. Своё положение и должность он заслужил честно, ревностно служа государству. Не без перегибов, конечно, но в каком деле без них? Александр Сергеевич полагал, что цель оправдывает средства, а потому всегда шёл к своей цели любым путём. Дело революционеров-террористов не давало покоя. И что ему это бытовое убийство при ссоре? Бери выше, Александр Сергеевич, ищи там, где никто не вздумает искать. На сегодняшний день он знал мало фактов. Если привести их к общему знаменателю, то периодически в городе объявлялись некие люди, которые, по доносам филеров, готовили покушение на важный чин. Кто будет жертвой, Гнездилов не знал. Была у него только одна зацепка — массивный золотой перстень с рубином, который то и дело объявлялся там же, где видели участников группы, да фотографическая карточка одного из них.

В последний раз ему передали сведения, что у ворот доходного дома и на Рождественской появится девица. И с нею будет кольцо. Гнездилов поставил дежурить агента, который должен был выкрасть кольцо, но ничего не вышло. Пока всё преступление только готовилось и ему необходимо предотвратить оное. Тогда будет тебе и почёт, и слава, думал он с предвкушением.

Гнездилов был честолюбив, но в меру. Просто знал, что заслуживает большего. Не в пример всяким графским сынкам, которых выперли со службы в армии, замяв довольно громкий скандал. Таким сынкам, с золотой ложкой во рту по рождению, как Ильинский, например, всё достаётся само по себе. Но это ничего, и он сделает себе память, впишет своё имя в историю сыскной деятельности. И непременно.

Размышления Гнездилова прервал курьер.

— Можно-с к вам, ваше благородие? — Спросил он осторожно.

— Что у тебя? — Отрываясь от бумаг, спросил сыщик.

— Записка от околоточного с Апрашки.

Гнездилов недоуменно посмотрел на визитера, но записку взял.

«Был молодчик на 17 линии, тот самый, оставил подарок». Прочёл Александр Сергеевич.

Черт! Пока он тут оформляет всякую ерунду, на Апрашке дела творятся.

— Что передать-с?

— Сам поеду, свободен. — Торопливо собрал документы в папку и, отдав их секретарю, вышел из части.

До Апрашки Гнездилов летел галопом, да так, что лошадь чуть не загнал. Околоточный уже ждал. Коротко переговорив, он вручил Александру Сергеевичу «подарок» — сложенный вчетверо лист бумаги.

— Люди мои ходили, проверяли, что да как делается. И заметили этого детину. Шёл он в 17 линию, но там у нас арендаторы меняются, то торгуют, то нет. Никого не было там, а записка лежала.

Гнездилов прошёл к месту. Продрался сквозь завалы товара, прошёл за полог. У конторки стоял табурет. На конторке лежали письменные приборы и чернила не успели высохнуть, словно тот, кто писал, вышел на секунду и вот-вот вернётся.

— Тута и лежало, — докладывал околоточный.

— Понял. Узнай, кто помещение снимал. — И добавил. — Иди, больше не нужен.

Исписанный лист оказался инструкцией. Да не абы какой, а инструкцией по изготовлению бомбы. Особым списком были выписаны материалы, необходимые для её создания. Гнездилов присвистнул. Вот так удача, вот так улика попала к нему в руки! В самом низу, как бы резюмируя написанное, стояла подпись «БГ».

Возникло странное ощущение: как будто его ведут и дают ли то, что нужно в данный момент, подводят к каким-то выводам, но он упустил эту мысль. Находка затмила собой всё. Раньше у него не было почти ничего, а сейчас начинает формироваться доказательная база. Гнездилов забрал находку и распрощался с околоточным.

Ещё на премьеру сезона пора в театр, чертыхался Александр Сергеевич, покидая рынок. Натали очень просила. Он не мог не поехать. Лишаться добрых отношений с Ильинскими — глупость. Он видел, конечно, как вздыхает по нему Натали. Но Александр Сергеевич был далеко не дурак и знал, что ему в последнюю очередь отдадут дочь в жены. Да и что он мог дать ей? Квартирку на три комнаты в доходном доме не в самом лучшем районе? Не на окраине, конечно, но такое жилище не по статусу молодой графине. Кроме того, женитьба казалось Гнездилову сплошной нервотрепкой и пустыми тратами. Семью нужно содержать, иметь штат прислуги, арендовать хорошую квартиру, один выход в свет чего стоил. А у него на руках ещё оставалось полу убыточное имение под Тверью со стариком-отцом, который находился на его попечении. Нет уж, Натали свежа и прелестна, но этот орешек ему не по зубам. А может, он просто не испытывает к ней чувств? А коли чувств нет, то и рассуждаешь головой, а не сердцем.