Разбитая наковальня - Данила Ромах

сорвалась чуть раньше, то хотя бы…

– Достаточно, дылда! – рявкнул Хиду, покрасневший от собственного тона.

Кое-как поставив деревянную ногу на место, походкой ещё пуще хромой он приблизился к девушке. Лицо его было перекошено презрением и недовольством, брови густые сошлись хмуростью, прищур полон огня. Хиду ткнул Игну указательным пальцем в плечо так, что мастерица чуть не свалилась с ног: то был не удар, а чистая эмоция, сосредоточенная в единой точке, не оставившая за собой и тени боли, но пронизывающая всё тело острой иглой. Через каждую мышцу могучую эта сила прошлась, чтобы после вернуться в руку мастера.

– Незачем винить себя за то, что уже свершилось. – Хиду едва смягчился в лице, хоть не потерял строгости тона, – даже не начинай, иначе потом не отвяжется. Коль за собой вереницу мертвецов будешь тянуть, то кончишь без нутра и рассудка. Не заставляй меня говорить банальности, своей головой подумай. Тебе полезно, – потёр висок старик и вернулся к скамье.

Игне нужно было прислушаться к словам учителя. Поверить ему, чтобы избежать дрянной участи каждого, кто недостаточно крепок духом перед беспощадными мира сего. Но истолковала мастерица речь Хиду по-своему. В самом потаённом уголке памяти записала она шесть имён друзей и товарищей, которых убил Каруза, а после крепко решила, что больше таких смертей не допустит. В тот момент Игна потеряла в душе покой, дорогу домой на годы забыла, решение роковое приняв.

– Ты прав. Я такого более не допущу. – Она повернулась к старейшине: – Вы уже похоронили их?

– Предали тела огню, ветру отдали души… – склонив голову, сказала Лаи. – А теперь, если ты не против, я бы хотела обсудить с тобой кое-что…

– И что же?.. – вопрос пустой, ведь Игна уже сложила всё знание в голове своей.

– Через неделю мимо нас пройдёт Золотой караван: переправляет костную пыль в Тысячеликую, – будто прочла Лаи. – Под их защитой ты без опасности и тревоги пересечёшь пустыню и вернёшься домой. Мы дадим тебе провизию, лошадь, денег в дорогу.

Игна предпочла сохранить тишину: она желала увидеть последние попытки любящих её людей избавить мастерицу от зла, что должно считаться ей чужим.

– Твоё обучение закончено, как и говорил Хиду, – прервав молчание, продолжила старейшина. – Вкупе с произошедшим вчера тебе точно стоит покинуть империю.

Мастерице нужно было выждать ещё немного, дать слово наставнику своему, что всё лишь взглядом мудрым понял, но пламя в душе горело и наружу рвалось.

– Вы предлагаете мне сбежать… – произнесла Игна, заскрипев зубами, – когда эта сволочь ходит средь живых?! Когда ублюдок Каруза людей невинных режет?

Она нависла над всеми присутствующими колонной гнева, что на плечах едва держала разъедающую боль.

– Он больше не явится сюда – таково слово воина… – успокаивала тщетно Лаи.

– Даже если и так, то что будет с остальными деревнями? – Игна кивнула в оконце. – Он направился на запад, вдоль границы империи. Это десятки деревень, тысячи жизней! Он пройдётся по ним, как морово облако.

– Его преступление заметят, как замечали деяния прежних. Армия истребит Каруза…

– Когда же?! – рявкнула Игна. – Он уже убил стольких людей… Всем ведь плевать на нас здесь, у края мира, не так ли?

Ответа не нашлось ни у кого из присутствующих. Охотник, швея и старейшина лишь смиренно склонили головы: то была скорбь. Только Хиду смотрел на свою ученицу. Игна подошла к Лаи и осторожно взяла её за руки. Морщинистые, холодные, грубые от работы пальцы оказались меж ладоней мощных.

– Ты дашь мне лошадь, Лаи, – молвила мастерица тихо, добро вопреки кипящему гневу, – и карту, и провизию, но я не отправлюсь домой, нет-нет-нет. Я последую за Каруза и убью его. Ни один человек боле не погибнет от его клинка. Я клянусь, – сказала она, вновь стиснув зубы.

– В тебе гнев говорит… – испуганно зашептала старуха.

– Я своему гневу – владычица. Не переживай, прошу.

– Тогда я отправлюсь с тобой. – Бузула поднял с угла свой лук и полный колчан.

– Нет, – возразила спокойно мастерица. – Ни пуля, ни стрела этому отродью не вредят. Моей силы хватит, а ты нужен здесь.

– Давай хоть меч тебе сделаем добротный, – наконец сказал Хиду, – или доспех сварганим…

– Я – не мечник, мастер, – помявшись чуть, призналась огненная дева. – Я с детства кулаками махать умею, ногами пинаюсь больно, даже головой врезать могу. Меч мне ни к чему. Кожу мне Каруза, гадина, попортил, но всяко крепкой бронёй она ещё послужит.

– Возьми хотя бы нитей моих да бинтов, – прервала молчание своё Мулой.

– Возьму, спасибо. Это мне будет очень кстати. – Вновь мастерица всмотрелась в узор ран неглубоких.

– Я сейчас же распоряжусь о твоём отъезде, – поспешила удалиться Лаи, – будь готова.

Прошли сборы быстро. Пока прощалась Игна с теми, кого ночью не смогла спасти, снарядили ей жители деревни кобылу хорошую, всякого добра в дорогу собрали, карту наметили путём линии чуть дрожащей: как бы пошёл Каруза, чтоб с ним не разминуться. Стоя возле пустой башни Луба, держа поводья в руках, прощалась мастерица с друзьями и товарищами, и чужие слёзы плечом копила, и брань к чудовищу слушала, и напутствия в уме сохраняла. «Я обязательно вернусь, как тварь убью и заказ выполню», – тешила себя мастерица.

Без слов простилась она с Бузула в крепких объятиях, поклоном попрощалась со спасителями своими. Наконец настал черед хмурого учителя. На проводы Хиду пришёл последним.

– Одно скажу тебе, Игна, – его тон был холоден, – учеников не бери. Знание, как руками ковать, должно остаться с тобою. Иначе породишь ты таких, как Каруза, если не страшнее.

– Хорошо, Хиду. Тогда и у меня к тебе есть просьба.

– Ты уверена, что можешь меня о чём-то просить? – он посмотрел на неё исподлобья.

– Я отправлю к тебе того, кого ты обучишь не хуже, чем меня, – так же серьёзно продолжила девушка. – Будь строг и беспощаден, но справедлив, как и со мной все эти годы. Техника Гинна не может умереть вместе с нами.

Крепкое рукопожатие Севера и Востока – немой, но громкий знак согласия. Игна поднялась на скакуна, простилась со всеми в последний раз, в памяти запечатлела деревню, что стала домом вторым, и тронулась. Валюдэ кричала ей вслед, махала руками рабочими, всячески провожала в добрый путь. В мыслях просила Игна прощения у отца и сестёр своих. «Ждите меня», – сказала мастерица беззвучно и отправилась в погоню за чудовищем.

ИГНА: часть третья

Валой Дэна, окружённый древними – а потому бесполезными – стенами, смотрел